Красные рельсы
Шрифт:
Он вяло улыбнулся.
— Но сейчас еще рано. Пьяницы обычно впадают в уныние к двум-трем часам ночи. Вот тогда я и найду своего работничка. — Он смерил Конкэннона проницательным взглядом. — Если у вас есть чем заплатить за виски, то у меня найдется время на разговор.
Конкэннон купил одну из бутылок и поставил ее на стол. Надпись на этикетке гласила: «Кентуккийский бурбон. Выдержан четыре года в дубовых бочонках». Конкэннон знал, что на самом деле это был чистый спирт, заправленный красным перцем и подкрашенный табаком: так называемое контрабандное виски. Бочонок такого напитка мог истребить больше индейцев, чем целый кавалерийский полк.
Конкэннон из вежливости налил себе немного, но пить не стал.
— Сколько, по-вашему, бурильщиков на территории? — спросил он беспечно.
Спир проглотил отраву, не моргнув глазом.
— Смотря каких. Вас интересуют знатоки своего дела или ребята вроде тех, с которыми почти всегда приходится общаться: пьяницы и недоумки?
— Меня интересуют люди, которые досконально знают взрывчатые вещества.
Спир пожал плечами:
— Таких можно пересчитать по пальцам. Эл Гэтли — но сейчас он где-то в Пенсильвании на разведке скважин. Джек Сьюэлл и Эйб Картер работают на земле чероки. Чарли Баквайт — тот решил попытать счастья на территории криков. Вот и все. — Он немного подумал и добавил: — Есть еще Эйб Миллер — лучший из всех, но я не знаю, где он сейчас…
Конкэннон выпрямился.
— Что вы имеете в виду?
— Я не знаю, где он, и что тут непонятного? Месяц или полтора назад я хотел его нанять, но он сказал, что занят. Кто-то, мол, с ним уже договорился…
— Он сказал, кто именно?
— Может, и сказал, я уже не помню. Спир налил себе новую порцию «виски».
— А где вы с Миллером встречались?
— Да здесь, в Оклахома-Сити. Я покупал инструменты и случайно повстречал его на Бродвее. В районе Бэттл-роуд.
— Как по-вашему, где бы я мог его найти?
Спир покачал головой:
— Трудно сказать. Такие уж люди эти взрывники: сегодня здесь, завтра там. Но насчет Эйба я точно знаю одно: он там, где много платят.
— Потому что он лучше других?
— И поэтому тоже. Но главным образом потому, что обожает деньги… Впрочем, в этом ничего плохого нет.
— А где нынче больше всего платят?
Спир так смаковал жидкий яд из своего стакана, точно это был божественный нектар.
— Кто знает? В здешних местах ничего особенного не происходит. По крайней мере, не происходило до сегодняшнего дня. Есть несколько открытых скважин на земле чероки. Еще несколько — у чактау. Но там такому парню, как Эйб, делать нечего. Может быть, он у криков — ищет настоящее прибыльное дело.
— Есть у него женщина или друзья, которые могут знать, где его найти?
— Женщина? У Эйба? — Спир усмехнулся, поднял бутылку с виски и полюбовался ею. — Хотя… погодите: есть такая Мэгги Слаттер. Какое-то время они жили вместе. Может быть, она сможет что-то подсказать…
— А где она, эта самая Мэгги Слаттер?
Спир пожал плечами:
— Если б я был на вашем месте, то походил бы по Второй Западной улице.
Единственным достоинством Второй Западной улицы было то, что по сравнению с ней «Адский уголок» казался тихим и приличным районом. Конкэннон шел с гримасой отвращения на лице, стараясь не наступать на мусор, которым была усыпана ухабистая дорога. Вот из одного дома, шатаясь, вышел человек; он споткнулся и растянулся поперек земляного тротуара. Из той же двери выскользнула женщина. Она перевернула лежавшего ногой и ловко очистила его карманы.
Услыхав шаги Конкэннона, она подняла глаза, сунула часы пьяного под корсаж и улыбнулась:
— Хочешь развлечься, малый? Лучшее место — у мамаши Мак-Дональд.
Она кивком головы указала на дом, откуда вышла. Человек на тротуаре заворчал и попытался перевернуться на живот.
— Я ищу Мэгги Слаттер, — сказал Конкэннон.
Человек ухватился за его ногу и попытался подняться.
Его лицо было залито кровью; слабый свет, исходивший из открытой двери, отражался в пустых, ничего не выражающих глазах.
Конкэннон высвободил ногу и отошел в сторону.
— Мэгги Слаттер? — женщина быстро смерила его взглядом, и уголки ее рта опустились. — По-моему, она не в твоем вкусе, малыш. А впрочем, чего только не бывает на свете…
Она отряхнула руки и направилась к дому. Конкэннон вытащил из кармана бумажку.
— Эй, я все же хочу разыскать Мэгги Слаттер…
Женщина обернулась. Увидев зеленую купюру, она мигом завладела ею и сунула в корсаж, где уже лежали часы.
— Если уж искать ее, то не в приличных заведениях. Загляни лучше в халупы на той стороне улицы.
Клиент мамаши Мак-Дональд в это время дополз до кустов, и его рвануло опиумным отваром, который подмешали в питье.
Конкэннон немного постоял на углу Второй улицы и Норт-Уокер. Непрерывный поток фиакров высаживал пассажиров напротив вывесок «Ноев ковчег», «Ночная магия», и на следующем перекрестке — у «Креольских девушек». Конкэннон решил, что неплохо было бы пропустить стаканчик, но так и не решился войти ни в один из баров Второй улицы.
Он перешел дорогу, обогнул «Ноев ковчег» и по узкой тропинке стал пробираться к жилому кварталу. Там напирали друг на друга крохотные деревянные домишки. Из темных уголков ему то и дело свистели сутенеры, с порогов своих лачуг звали женщины в одних ночных рубашках… С разных сторон доносились стук игральных костей, грубый смех, ругательства. В довершение всего где-то рядом завыла собака.
С задней веранды «Ноева ковчега» кто-то негромко окликнул:
— Как насчет креольских девочек, мистер? Хотите попробовать?
Конкэннон совершенно не представлял себе, как он будет ходить по этим лачугам, и предпочел обратиться к сутенеру.
— Я ищу Мэгги Слаттер. Вы ее знаете?
— Один доллар, — мгновенно отреагировал тот.
Конкэннон достал две двадцатипятицентовые монеты и протянул ему. Сутенер двинулся по тропинке. Пока они шли, обитательницы района приветствовали их двусмысленными репликами и непристойными жестами; кое-кто из них молча сидел на пороге в свете керосиновых ламп, уставившись в никуда.
— Это здесь, — сказал наконец сводник, указывая пальцем. — Предпоследний дом.
Конкэннон подошел к ветхой лачуге.
— Вы — Мэгги Слаттер?
Женщина сидела на расшатанном стуле, наклонившись вперед. Когда она повернула голову, Конкэннон разглядел ее лицо. По левой щеке — от волос до подбородка — тянулся огромный красный шрам, навсегда искрививший ее рот в отвратительной гримасе. Левый глаз был полностью белым и слепым.
— Что вам надо? — спросила она.
— Поговорить. Насчет Эйба Миллера. Я готов заплатить…