Красный Дракон. День гнева
Шрифт:
– Отлично, отлично, – старик потер ладони. Послышался сухой звук, похожий на шелест пергамента. – Пора вам познакомиться. Остальных тоже возьми с собой. Пусть потренируются. И будь помягче с девочкой. Не забывай, выбор должен быть добровольным.
Мужчина просиял. Вспыхнули глаза цвета аквамарина, голос зазвенел от ликования:
– Я долго ждал этого момента, сир!
– Мы все его ждали, – кивнул старик. – У девочки было непростое детство. При живой матери она росла сиротой, а, как известно, все дети мечтают
– Я помню, – мужчина с трудом подавил гнев. Бесценная, исключительная. Как забыть, когда тебя каждый день тычут в это носом? Всем своим черным сердцем он ненавидел девчонку.
– Как ты?
– В порядке.
В последние дни Ева постоянно отвечала на этот вопрос. Все справлялись о ее самочувствии. Она натренировалась улыбаться и говорить, что все нормально. Мама – единственный близкий человек – умерла, но у нее все в порядке. Возможно, ее отправят в приют, а дом, где она жила с рождения, пустят с молотка. "Как ты? – В ПОРЯДКЕ!"
Нет ничего хуже ложного сочувствия. Но разве может староста группы остаться в стороне? Ева отлично знала: крашеной кукле Светке плевать на нее. Месяц назад Светка увела у нее парня, после чего не упускала случая поиздеваться. Наверняка и сейчас спросила о случившемся лишь бы уколоть побольнее.
Сложив руки домиком, Ева опустила на них голову. Скорей бы закончился учебный день. Она вернется домой, запрется в родных четырех стенах и (кто знает?) немного поплачет. Она не рыдала над могилой матери, но, думая о своем будущем, не могла сдержать слез.
– Привет!
На край парты присел Рома. Ева посмотрела на друга сквозь щель между пальцев. Он постукивал пяткой по полу, и его нервозное состояние мгновенно передалось ей.
– Ты нашел адвоката? – спросила она. Адвокат был ее последней надеждой на самостоятельную жизнь.
– В этом нет необходимости, – Рома отвернулся, пряча глаза, и заговорил о другом. – Мы редко видимся. Давай выберемся куда-нибудь?
– Конечно, – кивнула Ева. Что может быть лучше прогулки в компании друга? Пусть даже на следующий день ее отправят в приют. В конечном счете Рома ни в чем не виноват. – Как насчет завтра?
– Было бы неплохо. Тебя вызывают к директору, – угрюмо добавил он.
– Я что-то натворила?
– Хорошо, если так.
Избегая расспросов, Рома заторопился к выходу из аудитории. Подхватив рюкзак, Ева побежала следом.
– Тебя назначили моим провожатым?
– Посчитали, что со мной тебе будет спокойнее, – он завернул к кабинету директора и притормозил у двери. – Ты главное ничего не бойся.
Рома положил руки ей на плечи и заглянул в глаза, ожидая ответа.
– Я вроде и не боюсь, – сказала сбитая с толку Ева.
– Вот и славно.
Рома постучал и после приглашения войти открыл дверь. Вдвоем они миновали комнату секретаря и прошли в директорскую. Помимо директора их встретили три его зама, куратор курса, на котором училась Ева, и незнакомый мужчина в строгом костюме. Все, не отрываясь, смотрели на Еву, точно стоило им отвернуться или моргнуть, и она исчезнет.
– Здрасьте, – прошептала Ева, вытирая потные ладони о джинсы. Ради нее собрали консилиум? Хотят объявить, что с завтрашнего дня она переезжает в детдом? А седой мужчина в углу приехал ее забрать? У Евы свело желудок.
– Присядь, – директор, полный мужчина с лысиной на макушке, указал на стул.
На плохо гнущихся ногах она добрела до стула, неловко плюхнулась на него и оглянулась на Рому, рассчитывая на его поддержку, но парень ушел. Разговор предстояло выдержать в одиночку.
– Ева, – в голосе директора преобладали мягкие нотки, но глаза были студеными, как и всегда. За эту особенность в колледже его прозвали глубоководным крабом. Его глаза точно плавали в аквариуме, поглядывая на всех сквозь толстые стенки очков. – У нас для тебя есть хорошая новость.
Другие, поддакивая, как болванчики закивали головами. Хорошие новости для кого: для нее или для них? Ева глубоко вдохнула и приготовилась услышать самые ужасные слова в своей жизни. Но и в смелых фантазиях она не могла вообразить, что скажет директор.
– Ты многое пережила в последнее время. Мы все сильно за тебя волнуемся, поэтому мне вдвойне радостно, что ситуация разрешилась таким приятным способом. Познакомься, – директор указал на незнакомца, и тот встал. – Это Борис Андреевич, адвокат твоей мамы.
Мамин адвокат? От удивления Ева забыла поздороваться. Наблюдая за тем, как мужчина достает из кожаного чемоданчика бумаги, она думала о матери. Какие секреты у нее были? Слишком многого Ева не знала. Например, откуда брались деньги, на которые они жили все эти годы? Не могла же мама выиграть их в лотерею!
– Это завещание вашей матери, – Борис Андреевич продемонстрировал лист с кучей печатей. – Оно касается не только имущества, но и вашей судьбы, Ева. Я зачитаю его в присутствии свидетелей.
Дверь позади скрипнула. Кто-то вошел в кабинет. Ева уловила шаги за спиной, но не обернулась, сосредоточившись на адвокате и распоряжении матери относительно ее будущего. Вдруг мама в кои-то веки вспомнила о дочери и проявила заботу? Еве неистово хотелось в это верить.
Борис Андреевич нацепил очки и принялся читать завещание. Ева слушала внимательно, не упуская ни слова, но первые же строки настолько потрясли ее, что она забыла, где находится.
– Все имущество и опеку над единственной дочерью завещаю Сергею Анатольевичу Рогозину – отцу Евы.