Красный Лондон
Шрифт:
— Сегодня вечером мы собрались по особому поводу, — объявил ведущий, — послушать мистера Миллуэлла Роя Пирса в сопровождении лучших музыкантов «Ой!». Только он научит всех до единого бритоголовых пинаться, махаться и меситься. Вы услышите неистовые, политически некорректные песни. К нам в Каннинг-таун он приехал аж из Хэкни. Легенда клуба «Клаб-Роу», бывший лидер The Last Resort и The 4 Skins, звезда рок-н-ролла, неповторимый Миллуэлл Рой Пирс.
Едва группа выбила первые такты Skinheads in Sta-press, Пирс выскочил на сцену. Зрители одновременно взвыли: «Рой! Рой! Рой!» Вцепившийся в микрофон Пирс выплевывал слова с такой яростью, словно перед ним открылась преисподняя. После
— Рой! Рой! Рой! — от воя чуть стены не рухнули.
Дети криками требовали продолжения, а Том отправился в раздевалку. С Роя лились ручьи пота. Дейли протянул руку и коснулся пальцами промежности великого человека. Пирс снял очки и близоруко уставился на Тома. Дейли подумал, что его кумир невероятно красив. Между двумя мужчинами установилось молчаливое понимание.
— Мне надо идти и петь на бис, — произнес Рой, надевая очки обратно, — подожди меня здесь. Я допою, и мы потрахаемся.
Том прислушался к заигравшему «Английскую Розу» ансамблю. Музыка была прекрасна, однако Дейли почувствовал, что что-то не так. По телу шастали чужие руки, пальцы с глазами на конце ощупывали каждый дюйм кожи. Том понял, что чувствуют женщины, когда на них пялятся озабоченные мужики. Случай с Миллуэллом Роем Пирсом был эпизодом в пропитанном кислотой воображении Дейли, а реальностью оказалось происходящее с буддистами!
Том открыл глаза, и все в комнате поплыло. По стенам, полу и потолку медленно колыхалась рябь. Лапавшие его буддистские монахи даже не начали раздеваться. Да, на каждом лице светилась улыбка, но глаза на кончиках указательных пальцев горели недобрым осуждением, и Дейли ощутил себя опутанным паутиной собственных извращенных желаний. Тома затошнило, захотелось стравить, но сверх-Я сообщило ему, что он пуст изнутри, а в таком случае рвота невозможна изначально.
Четверо монахов сцапали Дейли и растянули его на спине. Отец Дэвид подобрал шафранового цвета рясу и присел над лицом Тома. Свами с детства имел проблемы со стулом, и нередко данная часть посвящения вызывала у него трудности. Но все-таки он находил, что приобщать последователей к любви Будды гораздо увлекательнее, чем торчать, запершись у себя в комнате.
— Не надо срать мне на лицо! — взмолился Том. — У меня очень чувствительная кожа, и следы на всю жизнь останутся.
— Он нервничает, — заметил брат Сидни, — учитель, может, стоит с ним немного помягче?
— Ни в коем случае! — рявкнул отец Дэвид. — Пусть научится встречать лицом к лицу самое страшное. Только так он придет к просветлению.
Свами закряхтел и заохал. Он чувствовал, как экскременты скапливаются в прямой кишке, но пока не мог выдавить длинную колбаску говна. Он напрягся, собрал, сколько сумел, энергии и направил ее на упрямую какашку. Перед глазами свами замелькали, звездочки. Голова закружилась, ноги не держали. Гуру не какал целых три дня. Он подсчитал, что за это время всякой гниющей дряни у него в желудке накопилось на четыре-пять фунтов.
Отец Дэвид чуть привстал снова. В этой покачивающейся позе он напоминал ненормального борца сумо. Едва свами понял, что готов, он сдвинул жопу к физиономии Дейли. На сей раз охи, кряхтенье и спазматические сокращения мышечной ткани привели к результату, который хотел отец Дэвид. Ему показалось, что ему в жопу засунули руку и пытаются вытянуть кишки наружу. Вылезла просто гигантская какашка. Она шлепнулась Тому на лоб, отправив его в полузабытье. Отец Дэвид сел на корточки рядом с парнем и осмотрел уникальный экземпляр говна. Он был темного цвета, в кровавых потеках и больше, чем любая какашка, когда-либо виденная свами за долгие годы скатологических пристрастий. Гуру взял в руки любовное подношение. Оно было очень твердым.
— Благодарение Будде! — взвыл отец Дэвид, поднимая срач над головой.
— Да здравствует победа! — дружно отозвались монахи.
— Не Христос и не Сатана! — крикнул гуру.
— Слава Будде, объединившему тевтонскую расу едиными духовными ценностями! — отозвались монахи.
Свами остался весьма доволен собой. Он позволил передавать огромную какашку из рук в руки, чтобы все последователи могли дотронуться, лизнуть и понюхать. Затем экскремент измерили и взвесили, а показатели этого монстра тщательно занесли в церемониальный дневник, который отец Дэвид прозвал Коричневой Книгой.
Том Дейли преодолел бесконечные световые годы пространства во время путешествия, унесшего его за пределы таких мимолетных понятий, как вечность. Настал и завершился апокалипсис. Сквозь бесконечность, рождающуюся после распада материи, и по планетам солнечной системы, ставшим огромными пыльными комками. Дейли почти приготовился вступить на дороге времени. Он быстро приближался к последним страницам некогда прочитанного и давно позабытого романа.
Психоделические странствия, сжигающие Тома, описаны в хорошо известном любителям научной фантастики произведении Уильяма Хоупа Ходжсона «Дом на границе». Действие начинается в черной дыре с руиной над пропастью в тусклой дымке ирландских пустошей. Из заброшенного дома Дейли в молчаливом удивлении наблюдал, как шумно испускает последнее дыхание солнце. Его воображение превратило зрелище в жуткую и сверхъестественную песнь смерти.
Том очутился в центре давно умершей вселенной. Позади него в ледяной черноте гиперпространства плыли побелевшие от старости мертвецы. Тикали секунды, и мимо его лица пронеслись сотни тысяч трупов. У Дейли имелись все основания полагать, что легендарным последним человеком на земле стал именно он. Тела выглядели безлико, гниение стерло черты на лицах, и только свисающие лохмотья одежды говорили, что эта падаль когда-то обладала бесценным даром быть потребителем. Тома затошнило при виде тел, облаченных в деловые или спортивные костюмы, сари, кожу и кружева, несущихся сквозь бесконечную ночь мертвых звезд и беспламенных метеоров. Смерч смерти мчался к преисподней по ту сторону черной туманности, одного названия которой хватило, чтобы целое поколение ценителей научной фантастики задрожало от ужаса мелкой дрожью.
— Проснись, проснись, — крикнул отец Дэвид, расталкивая Дейли. — Я хочу открыть твой третий глаз! Я хочу проникнуть в самые глубины твоей жопы!
Тома обхватили сильные руки, и он обнаружил, что лежит на животе. Дейли закрыл глаза и сосредоточил ментальную энергию на своем говнопроводе. Через долю секунды он смотрел на внешний мир из собственного ануса. Он разглядел пульсирующий от желания любовный мускул свами. Штуковину окружала белая аура, и когда ебательный прибор пробился в задницу Тома, эманация оказалась достаточно мощной, чтобы парнишка научился использовать свой третий глаз.