Красный Лондон

Хоум Стюарт

Папаша Крамера считал Йоки американским выскочкой и смеялся, когда этот мудак околел в тюрьме. Перл, мать Адольфа, была на двадцать лет моложе его отца. Они познакомились на антииммигрантском съезде. Перл очутилась в положении после того, что она и средних лет нацист сочли случайной связью. Встретившись с целью обсудить сложившуюся ситуацию, они решили пожениться и воспитать из своего ребенка главу будущего рейха.

Крамер испортил их план, заделавшись сталинистом. Но в коммунистической партии он не задержался. Вскоре Адольф обнаружил, что в компартии царит та же диктатура, что и среди национал-социалистов. После этого он вступил в лейбористскую партию, а потом несколько лет предавался бездеятельности, в

итоге сошелся с новоявленной буддисткой Джейн Ролинз. Адольф примерил на себя тот буддизм, что проповедовала Джейн, но понял, что это не для него. Но до того, как Крамер окончательно счел, что тратить время на ТОБМ бессмысленно, они с Джейн вступили в жилищное сообщество «Восьмиконечной звезды». Адольф прожил в «Восьмиконечной звезде» больше года, как вдруг Джейн дала ему от ворот поворот. Она попросила кооператив переселить его на том основании, что они больше не являются любовниками и им тяжело делить общую комнату. Комитет Монахов рассмотрел дело, пришел к выводу, что Крамер отстает в духовном развитии, и отправил его в худший дом, имевшийся в их распоряжении.

В те времена Вэйн Керр был единственным обитателем дома №199 на Гроув-роуд. Вскоре «Восьмиконечная звезда» поставила Крамера и Керра перед необходимостью расширить общину. Кооператив полагал, что на Гроув-роуд хватит места и на пятерых. В конце концов, Адольф привел Феллацио Джонса, с которым повстречался на митинге Молодых Анархистов. Поскольку все члены ордена, кому «Восьмиконечная звезда» предлагала этот дом, от него отказывались, Комитет Монахов счел возможным сделать Феллацио полноправным членом кооператива. Хотя они заключили, что Джонс в духовном плане имбецил, но это не мешало им драть с него по полной за предоставленную крышу над головой. В «Восьмиконечной звезде» каждый кооперативщик платил установленную ренту, потому перенаселение вело к увеличению доходов сообщества.

День принятия Джонса в «Восьмиконечную звезду» явился судьбоносным. Постепенно он склонил Крамера к анархизму, беседуя с ним и одалживая книги. Однажды Феллацио принес домой ксерокопию книги «Маркс, Христос и Сатана объединяются в общей борьбе». Керр отказался читать пользующийся дурной славой трактат, но жизнь двух других членов общины произведение изменило сразу же. Разбирая по одной главе работы в сутки, Крамер и Джонс избежали подвохов, на которых попались предыдущие читатели трактата. Как все помнят по сенсационным газетным публикациям того периода, попытка одолеть текст за один раз оказалась фатальной для многих анархистов, получивших бесплатные копии первого издания. Одержимые идеями произведения, они мчались убивать богатого ублюдка. Как следствие, многие активисты были арестованы, словно обычные преступники. Всплеск убийств побудил правительство запретить книгу, на практике же помешать ее нелегальному распространению было невозможно.

Первое прочтение текста Крамер и Джонс завершили за шесть месяцев до убийства Форта. Лето сменилось спелой урожайной осенью, за ней наступили на удивление суровые зимние морозы, а два анархиста не сидели сложа руки. Для начала они создали собственный отряд гражданской милиции, тайно тренировавшийся на заброшенном пустыре, спрятанном за стратфордовской промышленной зоной. Каждый боец бригады скинхедов, как они окрестили свою личную армию, готовил свою тело и моральный дух для будущей партизанской войны. Между собой они договорились, что Джонсу следует неукоснительно культивировать архетип Христа, Крамер же отлично вписывается в Подразделение Сатаны.

Адольф осушил стакан, поднялся, разнес HI-FI, видеомагнитофон и телевизор. Порезал бесчисленные картины, уничтожил несколько бесценных древностей и решил, что ему пора сваливать. Ему захотелось выпить пинту пива в более близкой ему по духу обстановке — в пабе Строук-Ньюингтона.

Глава вторая

ВЭЙН ЗАСЕК ДЕВИЦУ, СИДЕВШУЮ НА ПРОТИВОПОЛОЖНОМ от него конце Бургер-бара, и решил, что она ему нравится. Керр понимал, что Кандида навсегда исчезла из его жизни. Брат Колин настаивал на исключительно духовном общении. Гей-групповуха в офисе «Восьмиконечной звезды» никогда больше не повторится. Оставались конечно же сестра Сьюзи и Дженет Тек. С этими двумя буддисточками Керр с большей или меньшей регулярностью встречался в течение года. Если оценить вещи объективно, Вэйн осознавал, что не любит ни одну из них. Просто они замещали Кандиду в ее отсутствие. Оценив расклад со всех углов, Керр пришел к выводу о необходимости обзавестись новой птичкой.

— Могу я сесть к тебе? — крикнул Керр телке, на которую таращился.

— Разумеется, — последовал ответ.

— Меня зовут Вэйн, — сообщил он, переставляя чашку кофе на ее столик.

— Арадия, — кивнула она.

— Необычное у тебя имя, — закинул удочку Керр.

— Мне кажется, родители назвали меня так с целью компенсировать фамилию, — отвечала Арадия, — Смит.

— Гляжу, ты запал на нашу юную гостью, — произнес грек, подавая Вэйну заказанную еду.

— Да, — признал Керр, — она такая милая.

— Милая, — повторил грек, отворачиваясь и направляясь в дальнюю часть помещения.

— Ты часто здесь бываешь? — спросил Керр, откусывая от вегетарианского сандвича.

— Нет, — покачала головой Арадия, — случайно проходила мимо. Я живу на другом берегу, на Льюишэм-уэй.

— А мой дом чуть пониже отсюда, — предложил Керр, — как ты насчет взять несколько банок пива и двинуть туда?

— С удовольствием, — согласилась Арадия.

Керру пришлось занять у Смит деньги на выпивку. После этого он, оставив последние сомнения, потащил девушку и банки пива Stella домой. Дом №199 на Гроув-роуд напомнил Арадии мусорную кучу. Штукатурка настолько облетела со стен, что, если бы на террасе не было мебели, она бы заключила, что Рейчел Уайтред потрошит здание, перед тем как превратить его в «произведение искусства».

— Это что, сквот? — спросила Арадия, бабахаясь на кушетку.

— Жилищный кооператив, — гордо ответствовал Вэйн, открывая банку Stella.

— И сколько ты платишь? 20 пенсов в неделю? — усмехнулась Арадия.

— Сорок пять фунтов.

— За целый дом?

— С каждого. Нас тут трое.

— Бог ты мой, должно быть, это самый дорогущий кооператив в Лондоне. Сорок пять в неделю! Сущая обдираловка за такую хату.

— Без разницы, — последовала беззаботная реплика Вэйна, — за все платит Благотворительная жилищная служба.

— Этот дом, наверно, проклят! — с отвращением произнесла Арадия.

— Так и есть, — заверил ее Керр, допивая со дна остатки пива и открывая новую банку, — проклят с тех пор, как сюда попала бомба во время воздушного налета в 1942 году. Однако стоит до сих пор, потому что у совета руки никак не дойдут дать ордер на снос. Но на ремонт денег больше не тратят.

— Елки-палки, я снимаю угол в гораздо лучшем районе, плачу четыре с половиной фунта в неделю за целый дом. Места там полно, со мной живут две подруги. Твой кооператив на тебе только так наживается.

— Да, денег они гребут прилично.

— И тебя не волнует, что тебя грабят?

— Ни капельки. Мы буддисты, на эти деньги существует наш орден.

— Но нелегальные доходы? Ведь если кооператив зарегистрирован как благотворительная организация, предполагается, что доходов он с этого не имеет.

— Ну, обойти правила несложно, — заявил Вэйн, — кооператив нанимает членов нашего ордена на разную халтурку. Рабочие получают на порядок выше установленных ставок, а потом, по уставу, отдают девяносто процентов своего заработка Тевтонскому Ордену Буддистской Молодежи.