Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольникова
Шрифт:
…Ночи над Волгой в августе тёмные, звёздные. Даже противоположного берега не видно. Бакены не горят. Огни прибрежных сёл и деревень скрыты ставнями. Волга стала фронтовой рекой, ареной жестоких боёв. О Волге заговорил весь мир. Это название вдруг замелькало на страницах сотен газет. Великая русская река всё чаще стала упоминаться в секретных планах генеральных штабов западных стран.
На Волге в те дни решался вопрос, быть или не быть советской власти. Интервенты и белогвардейцы заняли всю Среднюю Волгу. Враг готовился к походу на Москву. С севера наступали англичане. Они рвались к Волге, чтобы единым фронтом
Летом 1918 года Центральный Комитет партии считал Восточный фронт решающим фронтом. Для руководства боевыми операциями создаются Реввоенсовет и штаб Восточного фронта. Руководителями назначаются опытные партийные работники, по решению ЦК сюда направляются тысячи коммунистов.
Бои шли за Волгу. Кровопролитные, тяжёлые. Противник располагал большим отрядом хорошо вооружённых кораблей. Войска сопровождали авиация, бронепоезда.
Для успешной борьбы с врагом нужны были свои боевые корабли. Без них противника не одолеть. Совнарком принимает решение: срочно создать Волжскую военную флотилию. В постановлении говорилось «о передаче всей охраны водных путей Волжско-Каспийско-Камского бассейна морскому ведомству с возложением руководства на тов. Раскольникова». Он назначался командующим флотилией.
23 августа 1918 года Раскольников принял командование Волжской флотилией. А Лариса Рейснер была назначена его старшим флаг-секретарём. В эти её обязанности входило ведение личной канцелярии комфлота.
Сам же Фёдор Фёдорович особенно заботился об укреплении в своём флоте ядра коммунистов, он поставил перед политотделом Восточного фронта вопрос о том, чтобы при распределении партийцев, прибывавших по партийной мобилизации, нужды флотилии учитывались в первую очередь. Неоднократно просил он прислать коммунистов с Балтики. По его же настоянию ряд товарищей, работавших в центральном аппарате, тоже были направлены на Волгу.
Из Нижнего Новгорода в Москву Антонову-Овсеенко направляется жёсткая телеграмма: «Всех военных моряков, отказывающихся идти на Чехословацкий фронт, следует незамедлительно увольнять со службы и отправлять в Свияжск в распоряжение товарища Троцкого для предания суду Революционного трибунала». И надо сказать, что даже на фоне ужасов Гражданской войны кровавые расправы Троцкого над красноармейцами в 1918 году в Свияжске стояли на особом месте. Ни до, ни после этого в Красной армии не было таких жутких массовых казней. А потому приказ Раскольникова присылать провинившихся военных моряков к Троцкому в Свияжск на расправу был равносилен подписанию им смертного приговора.
26 августа он обратился к морякам с приказом, в котором призывал их следовать примеру революционных моряков – героев Октябрьского восстания, отстаивать честь и достоинство Красного флота, проявлять мужество, дисциплину, самоотверженность. Раскольников был крут и даже беспощаден по отношению к дезорганизаторам, трусам, нарушителям дисциплины. Суровая обстановка обязывала быть таким. В первые же дни командования флотилией Раскольников предал суду несколько запятнавших себя моряков.
Жёсткие меры встречали сопротивление со стороны малосознательных и нестойких людей из числа «матросской вольницы». Но большинство понимало необходимость создания твёрдого порядка на флотилии.
А 27 августа 1918 года в Нижнем Новгороде состоялся большой митинг. В тот день, миновав различные препятствия и трудности, сюда пришли с Балтики три долгожданных миноносца. На этом митинге с яркой речью выступил Раскольников. Он сказал, что корабли принесли с собой не только количественный перевес над противником, но и революционную закалку, свойственную балтийцам. И призвал моряков с честью выполнить революционный долг и вписать своими подвигами новые страницы в историю русской революции.
Лариса Рейснер об этих бурлящих днях впоследствии писала: «Чистополь, Елабуга, Челны и Сарапул – все эти местечки залиты кровью, скромные сёла вписаны в историю революции жгучими знаками. В одном месте сбрасывали в Каму жён и детей красноармейцев, и даже грудных пискунов не пощадили… Жёны и дети убитых не бегут за границу, не пишут потом мемуаров о сожжении старинной усадьбы с её Рембрандтами и книгохранилищами или китайских неистовствах Чеки. Никто никогда не узнает, никто не раструбит на всю чувствительную Европу о тысячах солдат, расстрелянных на высоком камском берегу, зарытых течением в илистые мели, прибитых к нежилому берегу. Разве было хоть одно местечко на Каме, где бы ни выли от боли в час нашего прихода…»
…Раскольников только позавчера прибыл на Волгу. Одновременно с ним пришли сюда и балтийские миноносцы. За их переходом лично следил Ленин. Корабли были посланы по его указанию ещё в начале августа. В пути немного задержались, и тут же в Рыбинск полетела телеграмма комиссару и старшему командиру отряда миноносцев:
«Приказываю самым срочным порядком закончить погрузку орудий, снарядов и угля и незамедлительно следовать в Нижний. Работа эта должна быть выполнена в самый кратчайший срок. Местный совдеп и советские организации должны оказать полное содействие. Каждая минута промедления ложится тяжёлой ответственностью и повлечёт соответствующие меры по отношению к виновным. Телеграфируйте исполнение.
Председатель Совнаркома В. Ульянов (Ленин)».
Вахтенный начальник докладывает командующему, что скоро Верхний Услон. А в чёрной темени ночи ничего не видно. Только крутизна левого берега, покрытого лесом, чуть-чуть вырисовывается на фоне звёздного неба. Раскольников знает: здесь у противника сосредоточены крупные силы. Высоты укреплены артиллерией. Батареи расположены так, что простреливают не только фарватер Волги, но и противоположный берег. Орудия шестидюймовые, скорострельные. В помощь им придан бронепоезд. Он курсирует по железнодорожной ветке вдоль берега. У пристани стоят корабли флотилии. Они охраняются дозорными катерами.
Так доложила разведка. Теперь эти сведения надо уточнить, проверить на месте огнём.
– Ну что ж, – говорит Раскольников командиру корабля, который стоит тут же на мостике, – благословляйте артиллеристов, пусть начинают. А штурману передайте: как начнётся ответный огонь, сразу к правому берегу прижимается и на обратный курс ложится. Нам тут делать нечего. Мы только прощупаем их, – он указал в сторону белогвардейских батарей, – засечём огневые точки… А ударим завтра.
Миноносец открыл огонь. Залпы глухим эхом повторились где-то на обоих берегах. И сразу же на высоком уступе, что тёмной громадой поднимался над рекой, вспыхнули огненные столбы снарядных разрывов. Берег ответил не сразу. Но его батареи ударили одновременно все. Тяжёлые снаряды падали далеко от борта корабля. Миноносец успел отойти. Сделав ещё несколько залпов, снова резко отвернул в сторону. Теперь заговорил бронепоезд. На пристани вспыхнул пожар. Видимо, загорелись складские постройки. Пламя, яркое, высокое, осветило стоящие у причалов корабли.