Красота никогда не умирает
Шрифт:
– Во дела! – воскликнул я. – Ты же не думаешь, что я один из Семерых Потеряных?
– Откуда мне знать, Пит. Ты скажи мне.
– Хм. Этот нож похож на мой, но не исключено, что я его где-нибудь обронил и кто-то его поднял. Неужели, помимо меня, нет ни одного персонажа с ножом?
– Не припомню других.
– Ну прекрати. Неужели не видно, что Белоснежка мне до лампочки? Я, как и все, желаю ей смерти. Я громогласно признаю?
– Она угроза нашим, а вовсе не тебе.
– Однако, для моей возлюбленной она, несомненно, угроза, – парировал я.
Пришло время для проявления стойкости. Целыми днями мог я играть, плясать, летать, но, когда речь заходит о моей возлюбленной – со мной шутки плохи.
– Твоя возлюбленная мертва, – подсказала Королева.
– Не мертва, – я взмахнул рукой. – Она просто решила вздремнуть. Надолго так. Не могу не вспомнить Братьев Гримм, наложивших на вашу братию дурацкое проклятие.
– И что дальше?
– А то, что недолго ей спать осталось, – заявил я. – Сегодня ночью я воскрешу ее. И если ты закроешь за собой дверь с другой стороны, я с радостью начну обряд.
– Чего? – удивилась Королева. – Ты собираешься вернуть Спящую Красавицу? Она – капризная соплежуйка. От нее одни неприятности.
– Прекрасная капризная соплежуйка, – уточнил я. – Уже сто лет я живу без нее, и я безмерно одинок в своей печали.
– Разве Горбунок тебя не развлекает? – насмешливо поинтересовалась Королева.
– Он жив здоров. Но не он, а я сам себя развлекаю, – двусмысленно отшутился я в ответ; никому не позволено дразнить парнишу, который никогда не повзрослеет. – Я порвал с ним. В день его рождения. Так ему было еще больнее.
Королева захихикала.
– Ох, Питер. Ты до сих пор не можешь без любви, даже если твоя возлюбленная – одна из самых испорченных девиц в мире.
– Почему ты о ней такого мнения?
– Ты разве не помнишь, Питер? Ее прокляли еще до Братьев Гримм. Нам пришлось усыпить ее на длительный срок, потому что она ради удовольствия убивала людей, чинила препятствия и низвергала небеса.
– Люблю гадких девчонок.
– Она чокнутая! А не гадкая.
– Она меня любит. Вот почему она нравится мне. И в отличие от всего твоего сказочного народишка, у нее нет скрытых намерений. И не называй ее Гримм. Она – дитя обоих миров. Уверен, смысл моих слов тебе ясен.
– Делай что хочешь, Питер. Не думаю, что в реальном мире мы надолго задержимся. Единственное, что я хочу отметить – она провоцирует худшее в тебе. Ты ведь поэтому воскресил Дракулу?
– Как ты узнала?
– Я чую его. Я всегда чую родственничков.
– Хочешь с ним пообщаться?
– Нет. Он редкая сволочь. Мне он не нужен. Ты рассказал ему про предков?
– Да, но он не поверил.
– Говорю тебе – редкая сволочь. Итак, ты используешь его для пробуждения.
– Да, – подтвердил я. – А сейчас, с твоего позволения, уходи. Пшик. Как джин обратно в бутылку. Надеюсь, ты выследишь ту потерянную семерку.
– Я без сомнения сейчас уйду, – уверила Королева, собирая загадочные предметы. – Меньше всего охота торчать здесь, когда эта проснется. Она превратит дворец в цирк.
– Детишки в восторге от цирка. В отличие от взрослых. Вот что я в ней люблю, – ухмыльнулся я.
– Питер, – приложив палец к губам, Королева притормозила. – Твое одиночество ведь не единственная причина пробуждения Спящей. Ты еще что-то задумал. Проблемы в Нетландии?
– Не твое дело, Злая Королева, – огрызнулся я и высунул язык. Она не выносила, когда ее называли Злая Королева.
– Значит, все-таки в Нетландии проблемы, – констатировала она с заметным воодушевлением. Любые мои страдания причиняли ей радость. – И пускай война с Белоснежкой не затрагивает тебя напрямую, Питер, ты не отвертишься и вскоре примкнешь к моей армии. Безопасность Нетландии зависит от смерти Белоснежки.
Я ничего не сказал в ответ, прислушиваясь как в моем замке часы пробивают полночь.
– Инициируем церемониал? – выплыл из тени Горбунок.
– Инициируем, – ответил я, хотя вовсе не собирался говорить «инициируем». Главное, что он больше не величает меня хозяином. Пусть лучше так выражается. – Покажи, пожалуйста, Королеве выход.
Когда парочка уходила, я расслышал, как Королева насмехается над испорченными зубами Горбика. Ха, будто других его недостатков она не заметила.
Я молниеносно влетел к Дракуле, ожидая банального разговора о зомби. К моему изумлению, граф читал Гарри Поттера и смеялся. В эти мгновения веселья он сильно смахивал на гоблина.
– Какого хрена ты делаешь? – воскликнул я. Время поджимало.
– Восхитительная книжица, – произнес граф. Дабы убедиться, что я не в Мире Сновидений, пришлось дважды зажмуриться. – Этот малец, Драко, хорош! Говоришь, его персонаж с меня списали?
У меня язык к небу присох. Иногда самыми шокирующими оказываются комедии.
– Слизерин, вот умора! – выпалил граф и рассмеялся как дитя.
– Да прекрати ты, – взмолился я. – Ты сейчас губишь мою любовь к вампирам.