Красота
Шрифт:
Прежде всего, сказать, будто объективность красоты носит «общественный» характер, это значит не сказать еще ничего определенного, ибо такое суждение недостаточно конкретно. Если иметь в виду объективность существования человеческих идеалов и оценок, эстетических взглядов и вкусов в различные эпохи и у разных пародов, — объективность красоты как оценки, как идеала действительно носит общественный характер. Формирование того или иного идеала в зависимости от условий жизни общества, от характера производственных отношений, от степени развития производительных сил, от существующей идеологии — бесспорно есть явление общественное. Общественный характер объективности прекрасного как содержания общественного сознания несомненен.
Однако, как уже подчеркивалось, нас сейчас не интересует содержание сознания — индивидуального или общественного. Мы вновь коснулись этой темы лишь затем, чтобы исключить часто возникающую путаницу, связанную с двояким смыслом «общественной объективности» прекрасного.
Предметом разногласий «общественников» с «природниками», как и объектом нашего внимания, теперь является красота действительности, существующая вне и независимо от сознания. И вот в этом смысле утверждение, будто объективность прекрасного есть общественная объективность, представляется весьма сомнительным.
Обосновывая свою концепцию, «общественники» нередко ссылаются на общественный характер объективности других явлений, якобы сходных с явлениями эстетическими, прежде всего на объективно-общественную природу этического. Хорошо известно, что даже и очень близкая аналогия — еще не доказательство, а в данном случае и сама аналогия носит весьма поверхностный характер. В самом деле, сходство этического и эстетического кончается как раз там, где начинается интересующая нас проблема объективности этих явлений вне человеческого сознания. Пока идет речь об эстетическом и этическом идеалах и их социальной обусловленности, еще можно говорить о подобном сходстве, хотя здесь есть весьма существенные различия. Стоит же обратиться к объективным источникам этического и эстетического в природе и обществе, как между понятиями «объективно-этическое» и «объективно-эстетическое» не остается ничего общего.
Как известпо, этический идеал имеет своим объективным источником реальные взаимоотношения людей, их поведение в процессе того или иного общественного производства. Общественный характер источника этического несомненен, ибо поведение человека в обществе, то есть единственный предмет этического отношения, — явление общественное.
Совершенно иную картину представляет собой бесконечное разнообразие форм, в которых мы видим вокруг нас красоту. Красота не ограничивается качеством поведения человека, или характером взаимоотношений между людьми, или способом того или иного общественного устройства. Правда, эти, как и другие общественные явления, могут быть воспринимаемы и оценены как прекрасные и безобразные, однако эстетическое чувство с такой же точно непосредственностью и ни в коей мере не метафорично воспринимает красоту и в животном, и в растительном мире, так же, как и в неживой природе *.
* Тогда как случающееся вынесение этического возне человеческих взаимоотношений всегда метафорично.
Эстетическое восприятие в этом смысле предстает перед нами скорее как некая грань универсально отражательной способности материи, в лице человека познающей самою себя всю, как в общественных, так и в естественных своих закономерностях. Именно поэтому как нас, так и других авторов, «общественников» и «естественников» в равной мере, волнует прежде всего гносеологический аспект проблемы прекрасного.
Как видим, ссылка на якобы «аналогичную» общественно-объективную основу красоты и морали оказывается совершенно несостоятельной. Столь же несостоятельны и случающиеся ссылки на будто бы близкий красоте характер объективности стоимости, пользы и других подобных общественный явлений.
Мы знаем, что природные предметы, из которых состоит весь окружающий вещественный мир, в том числе и сам человек, являющийся физически высокоразвитым животным организмом, сами по себе, в своем физическом естестве, не обладают никакими общественными качествами. Физические предметы обретают объективно-общественные качества лишь постольку, поскольку они вовлечены в общественную практику. Так, те или иные продукты труда становятся товаром, получают общественно-объективное качество стоимости, те или иные люди в процессе развития производственных отношений занимают то или иное объективно-общественное положение.
Однако эти новые объективно-общественные качества и функции явлений, вовлеченных в сферу общественной деятельности, коренным образом отличаются от их природных качеств, никогда с ними физически не взаимодействуя. Общественные качества, именно потому что они общественные, а не естественные, никак не могут физически выражаться в естественных, чувственно воспринимаемых признаках вещей. Так, стоимость, хотя она и воплощается в вещах, то есть в тех или иных потребительных стоимостях, образующих, по словам Маркса, «вещественное содержание богатства, какова бы ни была его общественная форма» 17, будучи общественным качеством, никак объективно не выражается в чувственных признаках предмета. Ни форма предмета, ни материал, ни запах, ни цвет, ни степень его физической обработанности не являются прямым выражением стоимости предмета, ибо стоимость как общественное качество не имеет вещества чувственности. Она есть мера абстрактного труда, в силу своей абстрактности чувственно не воспринимаемого. Она, как и всякое общественное явление, в конечном итоге выражает взаимоотношения людей в процессе производства материальных благ, взаимоотношения, создавшиеся на основе действия объективных законов общественного развития.
Конечно, общественная форма движения материи, характеризуясь теми или иными человеческими отношениями, существует не в идеальном «надчувственном» мире. Конкретные отношения исторически складываются в обществе физически живущих люден из плоти и крови, владеющих вполне вещными предметами, потребляющих вполне реальные осязаемые продукты, производящих физические и духовные ценности. Вот почему, обладая необходимыми знаниями и воспринимая и отмечая внешние изменения явлений, можно ассоциативно или путем соответствующих умозаключений проследить общественные причины, повлекшие эти изменения. Увидев, например, новую шляпу или форменную фуражку на голове соседа, можно сделать вывод о переменах в его судьбе. Однако это вовсе не будет означать, будто от того, что мы косвенным путем пришли к такому выводу, фуражка обрела некие объективные, чувственно воспринимаемые нами общественные качества.
В этой связи очеловечивание природы, то есть придание предметам нового, несвойственного для их естественного состояния чувственно воспринимаемого облика, само по себе не есть еще придание им новых, именно общественных качеств. Ведь и животные изменяют предметы, объедая ветки деревьев, дробя камни, строя плотины, создавая различные искусственные сооружения (муравейники, соты, гнезда).
Физическое подчинение природы человеку происходит отнюдь не но законам общественным, но по законам естественным, по законам самой естественной природы, познанным человеком. Человек в процессе производственной практики, протекающей по общественным законам, познает в природе ее собственные естественные законы и уже на основании этих законов создает все материальные ценности, физически изменяя мир и приспосабливая его к своим потребностям.
Новые чувственно воспринимаемые качества второй природы, очеловеченной действительности, сами по себе, в их физической чувственной определенности не есть качества общественные. Общественные же качества мира, возникающие в производственной практике, будучи продуктом высшей формы движения материи, в чем бы они ил воплощались, всегда остаются определенными отношениями, между людьми в процессе производства. Поэтому вовлечение предметов в эти отношения и соответственно образование в них общественных качеств невозможно исследовать средствами объективного физического, химического, биологического и любого иного анализа, имеющего своим предметом чувственный мир явлении действительности.