Красотки из Бель-Эйр

Стоун Кэтрин

Роб наблюдал, как каждый из кутюрье реагировал на парадоксальную внешность Эмили, поначалу принимая ее одежду, призванную скрыть фигуру, за авангардную идею какого-то неизвестного модельера из Калифорнии, чьи творения еще украсят страницы «Вога» и показы мод в Нью-Йорке и Париже. Роб понимал, что парижские светила моды постепенно отметали такую возможность, и каждый из них, по ходу интервью, уже ничего не хотел, как только нарядить Эмили в свои великолепные шелка, атлас и шифон.

Школьного французского Роба вполне хватало, чтобы понять предложения модельеров: «Небольшой подарок, дорогая, прошу вас. Блузка, элегантное

платье, модные брюки» – и вежливый, спокойный, изумленный отказ Эмили.

Роб не знал, может, Эмили в конце концов и соглашалась принять шелковую блузку или шарфик или другой знак внимания, потому что по окончании интервью уходил, а она оставалась, чтобы сделать свои знаменитые портреты. И до следующего утра, когда они встречались в вестибюле «Ритца» за минуту до того, как сесть в такси и ехать в ателье модельера, Роб ее не видел.

С деловой точки зрения поездка в Париж была огромным успехом, но с личной – просто катастрофой.

Роб надеялся, что эта поездка поможет им с Эмили лучше узнать друг друга, но этого не случилось. Еще до отъезда из Лос-Анджелеса Эмили попросила Фрэн поменять ей билеты с первого класса на второй и отказаться от забронированного для нее номера в «Ритце». Роб знал, что Эмили никогда не путешествовала первым классом, никогда не останавливалась в пятизвездочных отелях, которые он был счастлив для нее оплатить, но думал, что на этот раз, вместе с ним, она не откажется.

Роб надеялся, что каждое утро они с Эмили будут встречаться, чтобы вместе позавтракать в ресторане «Ритца». Вероятно, у них будет возможность прогуляться по Елисейским полям или в Тюильри, посетить Центр Жоржа Помпиду или Лувр. А вечером, когда Эмили будет возвращаться со своего дневного фотосеанса, они могли бы ужинать в Латинском квартале.

Роб надеялся, что они с Эмили станут друзьями.

Но этот план обернулся полным провалом. Каждое утро Эмили появлялась в вестибюле «Ритца» буквально за несколько мгновений до начала рабочего дня, присутствовала при интервью, потом Роб уходил, а она делала фотографии, и все. Один раз Роб предложил ей поужинать с ним. Эмили, казалось, удивилась, смутилась, встревожилась и наконец отрицательно покачала головой.

Операция прошла успешно, думал Роб, идя в сумерках вдоль Сены, но пациент умер.

По бульвару Сен-Мишель Роб прошел в сердце Латинского квартала, где за столиками, вынесенными из кафе на тротуары, сидели, оживленно переговариваясь и смеясь, студенты Сорбонны. Обсуждают Сартра и любовь, с надеждой подумал Роб. Но потом решил, что, как и вся нынешняя молодежь, студенты, вероятно, обсуждают курс акций, деньги, мощные автомобили и хороший секс.

Свернув с бульвара Сен-Мишель на бульвар Сен-Жермен, Роб вдруг увидел в книжном магазине Эмили. Она выглядела, как настоящая француженка. Ее свободные брюки и бесформенный пиджак были в Латинском квартале как нельзя более к месту. Роб заколебался. Эмили не захотела быть с ним. Она ясно дала это понять. Сегодня после интервью в Доме Диора они попрощались. Завтра Роб возвращался в Лос-Анджелес. Эмили оставалась во Франции еще на неделю.

Роб уже собрался повернуться и оставить француженку наедине с ее городом, как внезапно Эмили подняла глаза и увидела его. Роб неуверенно улыбнулся и подошел к девушке.

– Привет…

– Привет.

– Сегодняшний фотосеанс прошел хорошо? – спросил

Роб, зная, что деловые вопросы были безопасной темой.

– Да. Отлично.

– По-моему, все интервью вполне удались, как вам кажется?

– По-моему, тоже. Надеюсь, и с фотографиями все будет в порядке.

– Не сомневаюсь. – Роб улыбнулся, затем мягко, но настойчиво предложил, не оставляя ей возможности сказать «нет»: – Идемте, выпьете со мной капуччино. Мне бы хотелось послушать ваши впечатления о Париже.

И пока они пили капуччино в «Кафе де Флор», Эмили рассказывала о том, как ей понравился Париж, насколько до странности дома она себя здесь чувствует.

– Вы хотите переехать в Париж? – спросил Роб.

Его охватило смешанное чувство. Ему будет недоставать Эмили – ее чудесные фотографии он будет получать по почте, а не лично от нее, но эта эгоистичная причина отступала перед мягким светом ее глаз.

– Не знаю. – «А мне нужно? Я смущаю вас, Роб?» Эмили храбро посмотрела в синие глаза, слишком вежливые, чтобы в них можно было увидеть неодобрение, и тихо повторила: – Не знаю.

– И сколько же вы собираетесь пробыть здесь в этот раз?

– Я вернусь в Лос-Анджелес в субботу, через неделю, если считать с завтрашнего дня.

– И все время проведете в Париже?

– В Париже, Версале, в долине Луары. – Эмили слегка наморщила лоб, словно взвешивая свои мысли, и наконец добавила: – Я делаю серию снимков луны.

– Для «Шато Бель-Эйр»? Я знаю. И ничего не имею против, Эмили. Я говорил вам об этом.

– Вам сказала Эллисон? – тихо спросила Эмили.

– Нет. Мне сказал Роджер Таун. Восторженный стяжатель Роджер Таун.

– Стяжатель?

– Я более чем уверен, что Роджер хотел бы получить ваш талант в безраздельное пользование для украшения своих «Шато» по всему миру.

– Вот как…

– Сколько бы ни предложил вам Роджер, я предложу больше.

Роб знал, что Роджер не станет переманивать Эмили из «Портрета», хотя был бы и не прочь. Просто так дела не делаются ни между джентльменами, ни между друзьями.

– Я никогда не брошу «Портрет».

– Надеюсь! – Роб улыбнулся. – Так, значит, предстоящая неделя – не совсем отпуск.

Эмили наклонила голову и застенчиво улыбнулась.

– Что? О чем вы думаете, Эмили?

– Мне не следует вам этого говорить, Роб.

– Скажите.

– Фотография – это не работа. Прожить остаток жизни – вот работа. А делать красивые фотографии – это убежище, счастье…

Роб и Эмили прогуливались вдоль Сены по набережной де ла Турнель. Когда они дошли до моста де ла Турнель, Эмили остановилась.

– Мне в гостиницу сюда. Спасибо за капуччино, Роб.

– Вы живете на острове Святого Людовика?

– Да.

– Позвольте мне проводить вас, Эмили. Местность тут пустынна, да и темновато. – «Я совсем не спешу расстаться с тобой. А ты, как всегда, торопишься отделаться от меня?»

– Хорошо. Спасибо.

Улицы за мостом де ла Турнель, на острове Святого Людовика, были еще темнее, укрытые тенью великолепных старинных зданий – классического величественного напоминания о грандиозности древнего Парижа.

– Это здесь.

Гостиница Эмили оказалась домом, где сдавались маленькие недорогие комнаты. Входная дверь была из матового стекла и вела прямо к скудно освещенной, очень крутой лестнице.