Кратер Циолковский
Шрифт:
– Я прошу вас, джентльмены, не оставлять меня здесь. Русские ведь не бросают соседей в беде, верно? Умоляю вас…
– Не говорите чепуху, - резко сказал Костров.
– Конечно, мы заберем вас с собой. Иначе не может быть.
Спуск занял минут двадцать. Прыгать, держа на плечах Шаффера, Костров не рискнул, и они долго мастерили хитроумное приспособление из проводов, чтобы можно было осторожно опустить раненого. Наконец все очутились на ровной каменистой площадке, Еще раз убедившись, что машины отрыть невозможно, Костров и Васюченко стали советоваться - как быть дальше.
– Господа!
– вмешался Шаффер.
– Я предлагаю идти к «Вашингтону». Он ближе вашей базы километров на двадцать. И дорога лучше.
Костров задумался. С одной стороны, американец прав. Двадцать километров - не шутка, особенно, если запасы кислорода невелики. И в то же время несложный расчет показывает, что до американской базы «Георг Вашингтон» они успеют дойти лишь при одном условии - если оставят Шаффера. С такой ношей быстро не зашагаешь, и есть все основания задохнуться где-то на подступах к базе. Если же идти к Лунограду, шансов на спасение будет больше. Пусть дальше, пусть труднее дорога. Но товарищи должны выехать навстречу. Они не станут долго ждать. Луна есть Луна, тут человеку могут грозить сотни неожиданных опасностей.. Бороздин и Соколов обязательно вышлют на помощь вездеход…
Шаффер тоже думал о километрах и кислороде. Да, он окажется для этих парней страшной обузой. Им придется выбирать - или погибнуть всем троим, или бросить его. Окажись сам он на месте русских, трудно сказать, как бы поступил в этом случае. Наверное, сказал бы, что две жизни все-таки лучше, чем три смерти… Как это он читал когда-то - неумолимое уравнение космоса. К черту математику! Они не должны, не бросят его! Пусть идут куда угодно, лишь бы с ним. А оставаться здесь - верная гибель. Большие баллоны с кислородом, находящиеся в отсеке, совершенно бесполезны. К скафандру их не присоединишь. Откопать вездеход своими силами невозможно. Все, все оборачивается против него…
И без того бледное лицо американца стало совсем белым. Он молчал и ждал, что скажут русские.
– Не будем терять время, - сказал Костров.
– Пойдем навстречу своим. Это наш единственный шанс.
Васюченко нагнулся, легко поднял Шаффера на плечи и сделал первый шаг. Потом второй, третий… Костров пошел следом. Они направились на север - к Лунограду.
«Глупо, очень глупо, - думал Шаффер, покачиваясь на широком плече Васюченко.
– Теперь они отрезают путь к спасению и для себя. До Лунограда не успеть даже без груза. Это же самоубийство!»
У него вдруг мелькнула мысль - надо пожертвовать собой. Пусть русские бросят его и идут к американской базе. Но произнести роковую для себя фразу он так и не решился. Впрочем, еще неизвестно, согласились ли бы с ним эти непонятные люди. Наверное, безрассудство у них в крови… Шаффер закрыл глаза и решил ни о чем не думать. Будь, что будет!
Костров и Васюченко шли упругим, размеренным шагом, стараясь дышать спокойно и неглубоко. Со стороны их походка выглядела смешной - точь-в-точь движения бегуна при замедленной киносъемке. Но на Луне иначе и не ходят. Тут все своеобразно…
Они не искали дорогу. Следы вездеходов были навечно отпечатаны в лунной пыли. И у них каждый шаг навсегда вписывается в историю покорения Луны…
Вокруг громоздились остроконечные утесы. Черные зубчатые тени косо перерезали равнину, Когда человек попадал в тень, он почти скрывался из глаз товарища, словно растворялся в чернильной мгле. Мир величайших контрастов не знал полутеней, в нем не было рассеянного света. Белые, щедро залитые солнцем губчатые скалы и угольная тьма у их подножия. А два человека, затерянные в хаосе раскаленной пустыни, шли все тем же пружинистым шагом. Порой на пути встречались черные провалы, через которые приходилось осторожно прыгать. К счастью, широких трещин не было, и Васюченко легко преодолевал все препятствия. Шаффер лишь охал, когда толчок отдавался в его больной .ноге.
Примерно через километр «носильщиком» стал Костров. Потом американца снова взял Васюченко. Они не останавливались для отдыха - решили шагать, пока хватит сил.
Шли молча - ведь в этом случае кислорода расходуется меньше.
Идти с каждым шагом становилось все труднее. Сама мысль о том, что запасы кислорода ограничены, заставляла кровь сильнее стучать в виски. И все чаще Костров задумывался: а вдруг товарищи не выедут к ним? Могут же они предположить, что случилось что-нибудь с лунолетом и сейчас устраняется мелкая авария, что задержка вызвана пустяком и нет оснований для беспокойства. Разве можно было ожидать такого стечения неприятных обстоятельств? Но нет, они не могут не прийти на выручку…
И Костров не ошибся. Через час после того, как они покинули станцию «Эвдокс», зоркие глаза Васюченко заметили за недалекой линией горизонта решетку (параболической антенны вездехода. А еще через несколько минут у них в наушниках зазвучал взволнованный и бесконечно родной голос Соколова.
– Я же сказал, что Андрей выручит!
– сказал Костров дрогнувшим голосом. С огромным облегчением опустил он вниз Шаффера, тряхнул его за плечо.
– Очнитесь, мистер! Наши едут!
Записная книжка журналиста
«Лунолет откопали, на буксире доставили на базу. Сразу видно: ремонт займет не меньше недели. Сначала я думал, что наш вылет из-за этого задержится. Тем более, Бороздин советовал подождать.
Но Соколов заупрямился. «Я одиннадцать раз бывал здесь, заявил он.
– И ничего, обходились без лунолетов, Ждать не будем. Вылетаем сегодня вечером»
«Сегодня» - на Луне понятие растяжимое. Но наш командир имел в виду, конечно, не лунные сутки, которые продолжаются 656 часов. В Лунограде время измеряется по-земному, точнее по-московскому. И «сегодня» Соколова означает, что до нашего последнего старта остается всего часов пять-шесть.
По установившейся традиции мы отдыхаем перед полетом. Дотошные врачи (и тут нет от них покоя!) придирчиво осмотрели каждого из нас, просветили рентгеном. Скучная процедура! Отчаянно завидуем сотрудникам базы, у которых рабочий день в разгаре. Работать здесь приходится, конечно, не по шесть часов. Но люди сами рвутся к делу, идут отдыхать чуть ли не по приказу…
Интересно, что суперсовременная техника благополучно уживается в Лунограде с самым варварским ручным трудом. Биоэлектроника и мотыга, (кибернетичеокие устройства и примитивные носилки - такое сочетание никого не удивляет. Я видел, как почтенный академик Бороздин с первобытной яростью долбил ломом яму, таскал балки. Хорошо еще, что на Луне не требуется сила штангиста. Работать физически приходилось и нам. Сегодня утром, например, я вспомнил свои слесарные знания и часа три усердно монтировал трубопровод. Как ни странно, заслужил похвалу. Костров, который оказался в роли землекопа (лунокопа), завидовал. То-то, Сережа, не все тебе посматривать на меня свысока…