Кратеры в огне
Шрифт:
Черный поток обсидиана, внутри которого мы находились, заключен между двумя пластами серого туфа. Рассматривая эти туфы, я нашел в них маленькие каменные шарики почти правильной сферической формы величиной с горошину и почти такого же цвета, как масса туфа. Одни из них были слегка сплющены, другие имели грушевидную форму. Это были окаменевшие на протяжении многих тысячелетий крупные капли тропического ливня. Они, очевидно, падали во время взрывного извержения на пепел и тотчас же присыпались новыми, непрерывно выпадавшими порциями. Какое странное чувство – смотреть на то, что свершилось так мгновенно и просуществовало так бесконечно долго!
Мы направились к нашим фумаролам.
Я никогда не думал, что можно заблудиться в кратере вулкана. Но размеры этого кратера были так велики, что мы действительно чуть не потерялись. За саванной и джунглями последовали высокие, абсолютно недоступные обрывы ошлакованных лав.
– Не хотел бы я там гулять,– сказал я, бросая неприязненный взгляд на одну из таких колючих стен из черного обсидиана,– лучше уж ходить по стене, засыпанной битым стеклом.
Ришар, приостановившийся зажечь сигарету, тоже взглянул наверх и улыбнулся.
– Представьте себе, мне один раз пришлось перебираться через этот поток,– поморщился он,– и повторить, уверяю вас, не стремлюсь.
– Можно подумать, они здесь специально для напоминания, что находишься в вулкане, а не просто в лесу.
– Да, кажется, все заросло джунглями, а на самом деле не так. Оттуда, куда мы сейчас идем, открывается общий вид на кальдеру, может быть, тогда ваше впечатление изменится.
Ришар опять пошел вперед, проворно пробираясь в высокой траве между кустами.
Пройдя несколько часов лесом, мы подошли к подошве высокого холма, на котором растительность была гораздо реже.
– Более свежие лавы,– прошептал я.
Наверху холма мы оказались в центре громадной кальдеры.
– Ну, что скажете? – спросил мой попутчик.
Я должен был признать, что в такой перспективе зелень джунглей лишь пятнами выделялась на фоне типичного вулканического ландшафта. Но целью нашего прихода были фумаролы: Ришар, которому я показал «мой» Китуро, обещал мне показать свой «зверинец».
– Мне они кажутся довольно безобидными, ваши фумаролы, Ришар.
Температура была около 90°.
– Да, за год никаких изменений,– согласился Ришар,– вулкан продолжает мирно спать.
– Не скажу, что разочарован, но все-таки! – вырвалось у меня.
– А вы бы хотели, чтобы вас перед дорогой в Накуру угостили небольшим извержением? Нет уж, в другой раз. Не думаю, чтобы ваше желание разделяли местные жители.
– Да, наверное, и жители Накуру! Симпатичный маленький городок, но что в самом деле за фантазия поселиться у самого подножия подозрительного вулкана!
– Не очень шутите. Два года назад кочевники масаи, проходя мимо, предупреждали об извержении вулкана Олдоньо л'Энгаи в нескольких сотнях километров отсюда, в южной части долины.
– И вы, конечно, туда помчались?
– Да, на самолете – маленьком, двухместном. Там было преимущественно газовое извержение без излияния лавы. Сильные взрывы подбрасывали огромные бомбы, вырванные из стенок канала. Эти бомбы распылялись, образуя темный султан, похожий на тучу. Изумительно!
На обратном пути Ришар рассказал о многочисленных вулканах, рассеянных вдоль Рифта. Некоторые из них погасшие, но большая часть только погружена в обманчивый сон. Самый знаменитый из них – Килиманджаро. Высотой почти в 6000 метров, он является кульминационной точкой всей Африки. Иногда в ясные дни со стороны Накуру, Найроби или Вой, а еще лучше с верхних склонов горы Кения можно видеть над туманным горизонтом белое, плавающее в лазури облако. Но это не облако, а снежная вершина невероятно высокой горы, как будто висящая в небесах.
Килиманджаро обычно трактуется даже в специальных работах как потухший вулкан. Ничего подобного! Эрозия не повредила совершенных линий его необъятного конуса; округлый кратер резко выделяется своей чернотой на белизне снегов; часто разогревающиеся, активизирующиеся фумаролы, раздающийся из его недр глухой рокот, сотрясающие его иногда толчки – все это красноречиво говорит о том, что вулкан только спит и, может быть, даже не очень крепко. В 1948 году колосс начал ворчать, и температура фумарол настолько повысилась, что размеры ледника значительно уменьшились. Но извержение, по-видимому, еще не созрело, и через несколько недель все успокоилось.
Подняться на Килиманджаро нетрудно, нужно только терпение. Выше 2000 метров вас приютит прекрасный отель, а оттуда за три этапа можно подняться на вершину. Сначала идут лесом, затем странными альпийскими лугами, где рядом растут гигантские верески, лобелии, древовидный крестовник, манжетки и кусты иммортелей (бессмертников). Выше 5000 метров голые скалы и, наконец, льды. На самом верху посередине внушительного провального кратера, окруженного сплошной вертикальной стеной, открывается огромная пропасть центрального колодца.
Другой очень активный вулкан, Меру (4500 метров), отделен от Килиманджаро «коридором» длиной в несколько километров. Черными прямыми стенами, медленными дымами, поднимающимися из огромного котла, резко открывающегося на вершине, он немного напоминает Ньирагонго, но только в гораздо большем масштабе.
Я проходил у подножия Меру, и мне очень захотелось подняться и заглянуть в его кратер, но, к сожалению, времени и денег у меня было мало. Вулкан Нгоронгоро расположен немного дальше к юго-западу; его кальдера размером 19x17 километров, вероятно, самая большая в Африке.
Все эти вулканы войдут в план исследований, намеченных на будущее время, так же как Олдоньо и действующие вулканы, расположенные подобно вехам на разломе к югу от озера Рудольф. Пока что нам с Ришаром оставалось только мечтать и мысленно строить планы организации этих исследований.
В нашем распоряжении было еще несколько дней, и однажды вечером мой товарищ предложил исследовать расположенное в глубине сбросовой долины озеро Ганнингтон.
Горячие источники и розовые фламинго