Шрифт:
Предисловие
Мне никто и ничто не заменит, о сверстники, вас.
Удивил бы любого о ваших деяньях рассказ.
Но жестокое время рассеяло всех чередой.
Каждый в жизни пошел за своей путеводной звездой.
Мой несчастный друг, господин NN!
Не попасть тебе на скрижаль…
Писать предисловие меня побудили две вещи, вопросы о которых будут возникать обязательно.
Во-первых, это употребление имен в тексте. Авторское отношение к
Ну и что?
Стоит вспомнить, что большинство игровых имен известны лишь в определенном городе, и очень мало где кроме этого. Не нужно бояться, что весь мир немедленно узнает из романа, какой NN замечательный. Стоящие за именами персонажи на взгляд человека постороннего не будут отличаться от персонажей, которые откровенно вымышлены. Тем более, что роман не тусовочный, и автор не переносит личные отношения в текст. Поступки одного прототипа пришиты к внешности другого, смешаны с характером третьего и так далее, и тому подобное. Безусловно, существуют люди, для которых следы резца интереснее впечатления, производимого скульптурой в целом. Они получат истинное удовольствие, расследуя происхождение имен. Удачи им! Достигнув успеха с персонажами, легко раскрыть и псевдоним автора — а тогда и приходите. Вот тогда поговорим.
Мы же пока перейдем ко второй теме: к цитированию.
Цитат в тексте много, и — о ужас! О горе вам, безымянные защитники копирайта! — цитаты частенько даются не в кавычках и без сносок. Как будто они являются полноправными частями текста. Словно автор давным-давно позаимствовал эти мысли, освоил их и сделал такой же частью себя, как азбука. Из-за чего порой прокрадывается в голову крамольная мысль: а может, так оно и есть? В конце концов, уже давно ведь не пишут за каждой буквой "Б" ничего наподобие: "(с) Кирилл и Мефодий, София Болгарская, 950 Р.Х." Автор полагается на то, что читатель получит больше удовольствия от удачного применения заимствованного куска, чем от указания его происхождения.
На этом, пожалуй, все.
Удачи Вам!
Часть первая
Серая Сирень.
Город тонул в июньской зелени.
Погода была самая лучшая, какую только можно придумать: небо чистое, облаков мало, и даже с земли видно, что дождя в них ни капли. Солнце светит ярко, но еще не жарит — а лишнее тепло в бронескафандре… Вот именно, лишнее.
Патруль медленно перемещался по городской улице и пытался настороженно осматривать окна пятиэтажек, но день был настолько хорош, а вся столица так откровенно купалась в тишине и покое, что необходимое встревоженное настроение никак не возникало. Патруль состоял из одиннадцати тяжелых пехотинцев Дома Куриту. Во главе патруля шагал лейтенант Алин Адрен, недавно получивший звание; его коричневый офицерский скафандр резко выделялся среди серых бронекостюмов безродной пехоты.
Вокруг неспешно плыло летнее утро. Уличная брусчатка весело сверкала под солнцем. Белые каменные стены с вычурным резным обрамлением окон и входов, казалось, приглашали войти и купить что-нибудь — патруль как раз двигался по бульвару, где все первые этажи занимали магазины и магазинчики. Никого не удивило, что все они закрыты, люди не входят и не выходят, торговля не ведется: все-таки утро разгоралось воскресное, и еще довольно раннее, а хозяева и продавцы тоже люди и вряд ли спешат в выходной на работу.
Вот патруль вышел на большую широкую улицу, пересек ее и по огромной лестнице спустился к берегу реки. Чтобы подышать свежестью и влагой, лейтенант откинул укрепленное прозрачным полиакрилом забрало шлема. Его солдаты с облегчением повторили запрещенный инструкцией жест, на который до этого никто не осмеливался. Алин Адрен покосился на отделение и ничего не сказал: курсантская стажировка отучила его придираться к солдатам по мелочи. Он выдохнул, еще раз посмотрел вдоль воды — и тут что-то толкнуло его изнутри. Словно маленький колокольчик прозвенел.
А где же люди?
Лейтенант немедленно и резко захлопнул шлем. Его стрелки повторили движение и завертели головами вокруг: что это командир заметил? Но никого и ничего не шевелилось в пределах видимости; даже кошек и собак не было. И патруль понемногу успокоился. Как-никак, лейтенант у них был хоть и неплохой, но свежеиспеченный, недавно из училища, а такие горазды паниковать по мелочи. Но никто их за это не ругает: уж лучше пусть дураком назовут, чем закопают.
Алин Адрен тем временем думал: вызывать базу, или не стоит? Засмеют ведь, за общий стол не сядешь: и не врага испугался, а его отсутствия! Но… Еще вчера вечером набережная до самого Малинового Моста была полна рыбаков — и местных и туристов — которые забрасывали удочки прямо с парапета. А сегодня и клев должен быть неплохой: в тени у берега, особенно под мостом, всегда плавает рыба, подбирая падающие крошки. Но почему-то никто не спешит на многообещающие места в выходной.
Лейтенант выдохнул. С момента, как Дом Куриту высадил на планету свои войска, миновало уже три дня. Никакого сопротивления и даже проявлений враждебности в эти три дня не замечалось. Алин Адрен подумал: может, местные как раз решили, что пора бы уже и начать? Оттого-то мирные жители и попрятались?
Чтобы проверить свою догадку, Алин Адрен внезапно свернул налево и погнал патруль вверх по лестнице, ломая придуманный аналитиками маршрут. В данный момент ему было наплевать, что площадь перед Ратушей останется без наблюдения. Солдаты Куриту поспевали молча и сосредоточенно: им тоже передалась тревога. Алин Адрен отстраненно подумал: солдаты, наверное, считают, что он получил срочный вызов. Лестница вывела отделение на широкую улицу с трамвайной разметкой посередине. Очень скоро показался и первый вагон. Как весь городской транспорт, он беззвучно скользил в полуметре над упрятанным под покрытие силовым каналом и нахально сверкал чистыми стеклами. В его окнах отражались высаженные вдоль улицы деревья. Солдаты расслабились: трамвай на силовой подушке не содержал в себе ничего непонятного или страшного. Лейтенант обратил внимание, что толстые кряжистые стволы поднимаются из каменных колодцев, нарочно оставленных в тротуаре. Над тротуаром торчали бортики колодцев высотой до половины ботинка. Кое-где их облепили резные светло-желтые листья странных деревьев.
Вагон подошел к остановке, вежливо сел на дорогу, распахнул двери. Никто не вошел и никто не вышел, и внутри вагона не мелькнуло ни одного силуэта. Алин покрутил головой влево-вправо: улица была пуста так же как набережная и торговый бульвар перед этим. Только и разницы, что дома были не снежно-белые а кремового цвета. Да еще фасады плоские, практически без резьбы и украшений: улица упиралась в Круглую площадь перед Ратушей, и размещались здесь, в основном, официальные учреждения. Наверное, поэтому здесь и не было ни одного дома выше трех этажей, а перед большинством зданий имелись дворики, все как один отгороженные от улицы кованными решетками с воротами и калитками на толстенных цилиндрических петлях.