Краткая история неолиберализма
Шрифт:
Администрация Буша ответила на этот вопрос 19 сентября 2003 года, когда Пол Бремер, глава коалиционного переходного правительства Ирака, объявил о вводе в действие четырех законов, предполагающих «полную приватизацию общественных предприятий, неограниченные права собственности на иракский бизнес для иностранных компаний, возможность полной репатриации иностранного капитала из страны… обеспечение иностранного контроля над иракскими банками, равные права для местных и иностранных компаний… уничтожение практически всех торговых барьеров» [6] . Эти распоряжения распространялись на все области экономики, включая и общественные службы, средства информации, производство, услуги, транспорт, финансы и строительство. Исключением стала только нефтяная промышленность (якобы по причине ее особого статуса в качестве источника доходов для оплаты военных расходов и геополитического значения этой отрасли). Рынок труда при этом должен был жестко регулироваться. Забастовки в ключевых секторах экономики были запрещены, а права профсоюзов серьезно ограничены. Была введена крайне жесткая система «единого налога» (амбициозная налоговая политика, которую консерваторы долгое время пытались провести в США).
6
Juhasz A, "Ambitions of Empire: The Bush Administration Economic Plan for Iraq (and Beyond)", Left Turn Magazine, 12 (Feb./March, 2004), 27-32.
Существует мнение, что эти решения противоречат положениям Женевской и Гаагской конвенций, в соответствии с которыми страна-победитель, оккупирующая чужие территории, имеет право охранять активы оккупированной страны, но не распродавать их [7] . Некоторые иракцы пытались сопротивляться насаждению в стране режима, который лондонский журнал Economist назвал «мечтой капиталиста». Один из членов сформированного США коалиционного переходного правительства Ирака серьезно критиковал попытку ввести в стране «фундаментализм свободного рынка», называя это решение «неверным логически и игнорирующим ход истории» [8] . Решения Бремера могли быть признаны незаконными, так как насаждались победившей стороной. Но они стали бы вполне легитимными, если бы их поддержало суверенное правительство страны. Временное правительство, назначенное США, начало действовать в конце июня 2004 года и было объявлено суверенным. Но на деле оно лишь обладало правом подтвердить ранее установленный порядок. Вплоть до момента передачи прав временному правительству Бремер обеспечил принятие новых законов, до мельчайших деталей определяющих правила свободного рынка и свободной торговли (даже по таким специфическим вопросам, как права интеллектуальной собственности и авторские права), в надежде, что новая институциональная система укоренится до такой степени, что ее будет очень сложно отменить [9] .
7
Klein N., "Of Course the White House Fears Free Elections in Iraq", Guardian, 24 January 2004, 18.
8
Crampton Т., "Iraqi Official Urges Caution on Imposing Free Market", New York Times, 14 October 2003, С 5.
9
Juhasz A, "Ambitions of Empire", 29.
Согласно теории неолиберализма, шаги, намеченные Бремером, являются необходимым и достаточным условием для формирования богатого класса, а значит, и для улучшения благосостояния населения страны в целом. Постулат о том, что личные свободы гарантированы свободой рынка и торговли, есть ключевое положение в неолиберальной системе взглядов. Оно же долгое время являлось основой политики США по отношению к другим странам [10] . Очевидно, что в Ираке США стремились сформировать государственный аппарат, чьей основной миссией было бы обеспечение условий для накопления капитала как местным, так и иностранным бизнесом. Я называю такой аппарат неолиберальным государством. Свобода, которую он поддерживает, отражает интересы частных собственников, компаний, международных корпораций и финансового капитала. Бремер пригласил иракцев отправиться на скакуне свободы прямо в неолиберальное стойло.
10
Bush G.W., "Securing Freedom's Triumph", New York Times, 11 September 2002, A33. The National Security Strategy of the United States of America можно также найти на сайте: www.whitehouse. gov/nsc/nss.
Тут стоит вспомнить, что первый эксперимент по созданию неолиберального государства был поставлен в Чили после переворота Пиночета 11 сентября 1973 года (почти за 30 лет до установления режима Бремера в Ираке). Переворот, направленный против демократически избранного правительства Сальвадора Альенде, был поддержан местной бизнес-элитой, напуганной начатым под предводительством Альенде движением страны в сторону социализма. Пиночета поддержали и американские корпорации, ЦРУ, госсекретарь США Генри Киссинджер. В результате переворота были жестоко подавлены все общественные движения и политические организации левого толка, были уничтожены все формы самоорганизации (например, общественные медицинские центры в бедных районах). Рынок труда был «освобожден» от влияния законодательных или институциональных ограничений (профсоюзов). Как же предполагалось оживить экономику страны? Политика замещения импорта (стимулирование национальной промышленности путем субсидий или протекционистских тарифов), которая широко использовалась в странах Латинской Америки в качестве инструментов стимулирования экономического развития, оказалась совершенно непригодной, особенно в Чили, где эти меры не работали с самого начала. Весь мир находился в состоянии экономического спада, и нужны были новые идеи.
В то время в университете Чикаго работала группа экономистов, которую нередко называют «чикагские мальчики» из-за их приверженности неолиберальным теориям Милтона Фридмана. Их пригласили помочь восстановить экономику Чили. Интересна и подоплека такого выбора. США финансировали обучение чилийских экономистов именно в университете Чикаго еще в 1950-е годы. Это было частью программы по нейтрализации левой идеологии в странах Латинской Америки в годы «холодной войны». Экономисты, получившие образование в Чикаго, стали со временем ведущими преподавателями частного Католического университета Сантьяго. В начале 1970-х годов бизнес-элита сформировала оппозицию Альенде под названием «собрание по понедельникам» и установила тесные отношения с экономистами, получившими образование в США, финансируя их исследовательскую работу. После того как генерал Густаво Ли, соперник Пиночета в борьбе за власть и сторонник кейнсианства, вышел в 1975 году из борьбы, Пиночет ввел эту группу экономистов в правительство. Их первой задачей были переговоры с Международным валютным фондом (МВФ) о займах для Чили. Работая с МВФ, эти экономисты реструктурировали экономику страны в соответствии с собственными теориями. Были отменены результаты национализации и снова приватизированы государственные активы, природные ресурсы (лесные, рыбные) были открыты для частной и нерегулируемой разработки (часто с применением силы по отношению к местному населению). Была приватизирована система социального обеспечения, введены стимулы для прямых иностранных инвестиций и свободная торговля. Государство гарантировало право иностранных компаний на вывоз прибылей, полученных от операций в Чили. Предпочтение отдавалось росту, основанному на экспорте, а не замещению импорта. Единственным сектором, остававшимся под контролем государства, была добыча меди (как нефть в Ираке). Это обеспечивало жизнеспособность государственного бюджета, так как доходы текли рекой напрямую в государственную казну. Оживление экономики Чили — повышение темпа роста, накопление капитала, рост рентабельности иностранных инвестиций — оказалось недолговечным. Все рухнуло в 1982 году во время глобального долгового кризиса, разразившегося в Латинской Америке. В результате в последующие годы в стране начала применяться прагматическая и гораздо менее идеологизированная версия неолиберализма. Именно эта система и особенно ее прагматизм стали аргументами в пользу поворота в сторону неолиберализма и в Великобритании (после избрания Тэтчер) и в США (во времена Рейгана) в 1980-е. Уже не в первый раз жестокий эксперимент, проводимый в более отсталых странах, становится основой формирования политики в развитом центре (совсем как эксперименты с единым налогом в Ираке, которые проводились во времена Бремера) [11] .
11
Fourcide-Gourinchas M. and S. Babb, "The Rebirth of the Liberal Creed: Paths to Neoliberalism in Four Countries", American Journal of Sociology, 108 (2002), 542-9; J. Valdez, Pinochet's Economists: The Chicago School in Chile (New York: Cambridge University Press, 1995); R. Luders, "The Success and Failure of the State-Owned Enterprise Divestitures in a Developing Country: The Case of Chile", Journal of World Business (1993), 98-121.
Тот факт, что два таких очевидно схожих процесса реструктуризации государственного аппарата имели место под влиянием США, говорит о том, что именно имперское влияние США может лежать в основе стремительного распространения идеологии неолиберализма во всем мире, начиная с середины 1970-х. Такое влияние США, несомненно, имело место в течение последних тридцати лет, но этим ни в коем случае не исчерпывается история неолиберального течения, что мы увидим на примере развития этой идеологии в Китае. Более того, вовсе не США сделали Маргарет Тэтчер пионером неолиберализма в 1979 году. И отнюдь не влиянием США объясняется решение Китая встать на путь неолиберализма в 1978 году. Движение в сторону неолиберализма в 1980-х в Индии и в начале 1990-х в Швеции также нельзя объяснить исключительно влиянием США. Неодинаковое развитие неолиберализма в разных частях света определялось сложным процессом со многими составляющими,— процессом, не лишенным хаоса и неразберихи. Почему же произошел неолиберальный поворот? Какие силы способствовали его превращению в ведущую идеологию современного капитализма?
ПОЧЕМУ ПРОИЗОШЕЛ НЕОЛИБЕРАЛЬНЫЙ ПОВОРОТ
Ограничения государственного влияния на международные отношения после окончания Второй мировой войны были необходимы, чтобы предотвратить повторение катастрофы, нанесшей жестокий удар капиталистической системе в 1930-е годы. Кроме того, новая система должна была предотвратить дальнейшее геополитическое соперничество стран, уже однажды приведшее мир к войне. Для обеспечения мира и спокойствия был необходим некий компромисс между капиталом и рабочим классом. Вероятно, лучше всего идеология того времени представлена в рассуждениях двух знаменитых социологов Роберта Дала и Чарльза Линдблома, опубликованных в 1953 году. Они утверждали, что и капитализм, и коммунизм в чистом виде оказались несостоятельны. Единственно возможный путь развития — создание оптимального баланса власти государства, рынка и демократических институтов, который был призван гарантировать мир, единство, благополучие и стабильность [12] . В мировом масштабе новый порядок был установлен на основе Бреттон-Вудских соглашений, а также с введением разнообразных международных институтов, например Организации Объединенных Наций, Всемирного банка, МВФ, Банка международных расчетов в Базеле — все они были созданы для стабилизации международных экономических отношений. Свободу торговли стимулировали в рамках системы фиксированных обменных курсов валют, в основе которой лежал принцип конвертируемости американского доллара в золото по фиксированной цене. Фиксированные обменные курсы были несовместимы с принципом свободы движения капитала, и США пришлось согласиться со свободным обращением доллара за пределами страны, так как доллар должен был служить мировой резервной валютой. Эта система существовала под защитой американской военной мощи. Только Советский Союз и «холодная война» ограничили распространение новой системы.
12
Dahl R. and С Lindblom, Politics, Economy and Welfare: Planning and Politico-Economic System Resolved into Basic Social Pmoesses (New York: Harper, 1953).
После Второй мировой войны в Европе возникло множество социальных демократий, христианских демократий и государств с централизованной системой управления. США превратились в либеральную демократию. В Японии под наблюдением США была выстроена номинально демократическая, а фактически — бюрократическая государственная система, призванная контролировать восстановление страны. Все эти формы государственного устройства имели нечто общее в идеологии: основной задачей государства признавалось обеспечение полной занятости, поддержание экономического роста и благополучия граждан. Параллельно, а иногда и вместе с государственной властью допускалось существование рыночных процессов для достижения поставленных целей. Широко использовалась фискальная и монетарная политика, которую обычно называли «кейнсианской», чтобы сгладить цикличность в развитии экономики и обеспечить адекватный уровень занятости. «Классовый компромисс» между капиталам и рабочим классом признавался, как правило, в качестве основной гарантии спокойствия в стране. Государство активно вмешивалось в промышленную политику и определяло уровень социального благополучия, создавая системы социального обеспечения (здравоохранение, образование и т. п.).
Такая форма политико-экономической организации в наше время стала называться «встроенный либерализм». Это определение должно отражать тот факт, что рыночные процессы, а также деятельность предпринимателей и корпораций происходят в условиях социальных и политических ограничений и в рамках принятого законодательного пространства, которое иногда сдерживает, а иногда и стимулирует развитие экономической и промышленной стратегии [13] . Государство нередко не только занималось планированием, но и напрямую владело и управляло некоторыми отраслями (добыча угля, производство стали, автомобилестроение), как, например, в Великобритании, Франции и Италии. Неолиберализм предполагал освобождение капитала от подобных ограничений.
13
Krasner S. (ed.) International Regimes (Ithaca, NY: Cornell University Press, 1983); M. Bfyth, Gnat TransjbrmatioHs: Economic Ideas and Institutional Change in the Twentieth Century (Cambridge: Cambridge University Press, 2002).
Встроенный, или компромиссный, либерализм обеспечивал высокий темп экономического роста в развитых капиталистических странах в 1950—1960-е годы. Отчасти это зависело оттого, насколько США были готовы поддерживать дефицит внешнеторгового баланса и удержать излишки товаров в пределах собственных границ. Эта система обладала определенными преимуществами, например способствовала расширению экспортных рынков (прежде всего для Японии, но и некоторых стран Южной Америки и Юго-Восточной Азии). Однако попытки аналогичным образом стимулировать развитие других стран ни к чему не привели. Для большей части стран «третьего мира», особенно для стран Африки, «встроенный либерализм» оставался неосуществимой мечтой. Сдвиг в сторону неолиберализации после 1980 года не принес существенных перемен — эти страны по-прежнему оставались на грани нищеты. В развитых капиталистических странах государство проводило политику перераспределения (политическая интеграция рабочих профсоюзов в процесс переговоров), осуществляло контроль над свободой передвижения капитала (определенные финансовые ограничения перемещения капитала), увеличивало расходы в общественном секторе и формировало гарантии социального обеспечения. Государство активно вмешивалось в экономику и в целом планировало экономическое развитие страны. Все эти меры обеспечивали относительно высокие темпы экономического роста. Цикличность деловой активности контролировалась путем проведения кейнсианской фискальной и денежной политики. Экономика становилась социально ориентированной, она все больше опиралась на определенные моральные нормы (что нередко напрямую связывали с национальным самоопределением), а государство вело интервенционистскую политику. Фактически государство превратилось в поле противоборства классовых интересов. Организации, представляющие интересы рабочего класса — профсоюзы и политические партии левого толка,— серьезно влияли на деятельность государственного аппарата.