Краткая История Тьмы
Шрифт:
Еще атомного взрыва нам недоставало, думал Зимин. Все в кучу. Бежать. Отсюда. Подальше. Отцу вот только…
— Не проедем!
Таксист выругался и отключил рацию.
— Что? — не понял Зимин.
— Не проедем, говорю. Ветром тополя повалило, один на ЛЭП лег, другой на путепровод. Весь район оцеплен, никого не пускают.
Зимин опустил стекло.
Мимо катились пожарные машины, «Скорая», машины гор–газа, фургоны с солдатами.
— Всё, — сказал таксист. — Бардак. Куда дальше? Или
— Домой. Переоденусь… Потом.
Таксист начал выруливать через двойную сплошную, ругаясь, грозя встречным кулаком, сигналя и газуя. Воняло паленым сцеплением и бензином, орали какие то сирены. Зимин закрыл глаза.
К дому вернулись через полтора часа. За время пути Зимин узнал многое. Про то, как правильно вести себя в том случае, если «эта дрянь» все таки рванет. Что консервы лучше в железных банках, вода в бутылках, а патроны всегда в магазине. Что «если что», нужно уходить лесами. Что все равно все сдохнут.
На этой позитивной ноте Зимин с таксистом распрощался.
Дома никого не было, впрочем, Зимин не сильно этому удивился — Лара не любила мириться сразу, любила выждать, любила, чтобы Зимин прибежал первый. Но в этот раз он твердо решил первым не мириться. Он будет тверд, как кремень, пусть эта дура помучается.
Зимин бросил куртку в прихожей, прошел в квартиру, лег на диван.
Позвонил отцу. Снова.
Снова без толку, теперь перегрузка на линии. Зимин позвонил Евсееву.
Тот ответил.
— Привет, — сказал он скучным голосом. — Ты, кажется, вернулся?
— Да.
— Как здоровье? — Евсеев зевнул, но Зимин услышал, что Евсееву интересно.
— Неоднозначно, — ответил Зимин. — Ударен молнией.
— Шаровой? — уточнил Евсеев.
— Обычной.
— Жаль. Шаровой бывает забавнее. И как оно?
— Бодрит.
— Я так и думал, — снова зевнул Евсеев. — Многие вот прямо так и говорят — бодрит. Может, попробовать?
— Попробуй. Я, собственно, по делу звоню. Как там насчет? Узнал?
Евсеев закашлялся.
— Узнал, — ответил он. — Кое что. Слушай.
Евсеев замолчал, кажется, он что то перебирал на столе.
— Кокосов Евгений Валентинович, — сказал Евсеев через минуту. — В нашем городе, равно как и в области, подходящих объектов не проживает. В соседних областях проживают, впрочем, они не подходят по возрасту. Одному за пятьдесят, другому почти за семьдесят. Такая вот информация.
«Он мог меня надуть, — подумал Зимин. — Назвать чужую фамилию, документы то я не проверял…» Поезд! Они ехали в поезде, в базе данных должно сохраниться… Ему никто не выдаст такую информацию, никто, даже если он обратится.
— Зимин?
— Слушай, у меня тут к тебе еще одна просьба…
Евсеев засопел.
— Короче, мне надо узнать еще кое что.
— Опять о Кокосове? — усмехнулся Евсеев.
— Да нет… То есть да, о Кокосове, но по–другому. Понимаешь, я тут пару дней назад кое–куда ездил. Вот этот Кокосов ездил со мной…
Зимин вдруг понял, что не знает толком, как рассказать. Ведь все это чрезвычайно глупо со стороны выглядит, то есть совсем глупо, эта чудовищная поездка в психушку.
— Этот Кокосов ездил со мной, а потом он взял и куда то делся…
— Слушаю.
— Я хочу сказать, что…
Зимин замолчал.
И Евсеев тоже молчал. Оба молчали, и это продолжалось долго, и Зимин понял, что это все неспроста. Евсееву тоже что то было нужно.
— Короче, Евсеев, мне нужно узнать, ехал ли со мной в поезде этот человек. Это можно сделать?
— Допустим. Дату и маршрут не забыл?
— Нет, конечно.
Зимин назвал дату и маршрут.
— Жди.
Евсеев не отключился. Зимин слышал, как он напевает что то и щелкает по клавиатуре.
— Я узнал, — сказал Евсеев через три минуты.
— Ну?
Евсеев высморкался, Зимин почему то понял, что тот высморкался в кулак.
— И что же ты хочешь? — спросил Зимин.
Евсеев высморкался еще.
— Ну? — спросил Зимин. — Чего?
— Хочу… Ну это… Я хотел попросить… Ну, вот мне хотелось бы… Короче, а нельзя ли… ну, я хотел бы попасть в книгу.
Зимин с трудом удержался. Ну, чтобы не расхохотаться. Он ожидал практически чего угодно, кроме этого. Евсеев хочет попасть в книгу. Интересно, кто он там на самом деле? Майор? Хотя нет, вряд ли майор, наверное, уже подполковник. А может, и полковник, у них там все быстро происходит.
Полковник Евсеев хочет попасть в книгу. Похвально. Правильно. Все остальное у него уже есть: и загородный дом, и «бумер» — металлик, и вообще. А в книгу он не попадал.
— В каком смысле? — уточнил Зимин.
— В смысле персонажа. Нет, конечно, не главного, — тут же уточнил Евсеев. — Второстепенного. Можно даже и третьестепенного, я согласен. Только чтобы фамилия была правильная. И имя.
— Зачем тебе?
— Хочется. Знаешь, предчувствия всякие одолевают…
Евсеев деревянно и неестественно расхохотался.
— Предчувствия?
— Ну, да. Знаешь, наш мир стал так неприятно зыбок. Все движется, я как будто между…
Евсеев потянул паузу.
— Двумя зеркалами… — сказал он. — А вдруг ты получишь Нобелевскую премию? Классиком станешь. А я буду про себя своим детям рассказывать…
— Странно это все.
— А чего странного? Всем хочется немного пощупать вечность. Знаешь… Совет хочу тебе дать, ты, пожалуйста, прислушайся.
— Ну?
— Сделай все правильно, Зимин.
Сказал Евсеев ледяным голосом.