Краткий курс истории Русской революции

Лысков Дмитрий Юрьевич

Примечание. К числу учебных предметов принадлежат также гимнастика и пение для желающих» [49].

Срок обучения в учреждениях среднего образования устанавливался семилетним, а с 1871 года - восьмилетним.

***

Такой, в общих чертах, система образования в России оставалась вплоть до Революции 1917 года. Впрочем, благие начинания царских властей губила непоследовательность их реализации. Как и ранее, реформы образования 1861-64 годов оказались настолько смелыми, что породили собой череду контрреформ, во многом сведших на нет все плюсы начинаний середины века.

В 1866 году началась кампания по «возрождению классицизма в образовании». Она привела к созданию Устава 1871 года,

который признавал лишь классические гимназии с обязательным изучением двух древних языков - шаг тем более абсурдный, что при всем стремлении к «классицизму» древние языки были вечной ахиллесовой пятой российских гимназий из-за недостатка преподавателей. Недаром еще в Уставе 1864 года об этом говорилось: «Преподавание латинского языка вводится немедленно во всех классических гимназиях, а греческого постепенно, по мере приготовления учителей этого языка».

Не давала покоя царским чиновникам внесословность гимназического образования. Положение, при котором дети дворян вынуждены были учиться вместе с разночинцами и даже крестьянами считалось недопустимым. С целью «отсеять» неблагородные сословия плата за обучение в гимназиях постоянно повышалась, предоставление же бесплатных мест, как мы помним, и без того находилось в ведении местных педсоветов.

Воцарение Александра III, обладающего, по свидетельствам современников, умом ограниченным и прямолинейным, позволило дворянскому сословию на волне борьбы с революционными выступлениями убедить императора (в который уже раз и которого императора), что все зло в России от образования.

В 1887 году министр народного просвещения И.Д.Делянов направил Александру III доклад «О сокращении гимназического образования», в котором, в частности, писал:

«…мы, ввиду замечания в.и.в.[вашего императорского величества], предположили, что независимо от возвышения платы за учение, было бы, по крайней мере, нужно разъяснить начальствам гимназий и прогимназий, чтобы они принимали в эти учебные заведения только таких детей, которые находятся на попечении лиц, представляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства. Таким образом, при неуклонном соблюдении этого правила гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одаренных гениальными способностями, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию. С тем вместе, не находя полезным облегчать на казенные средства приготовление детей в гимназии и прогимназии, совещание высказало, что было бы необходимо закрыть приготовительные при них классы, прекратив ныне же прием в оные» [50].

Далее министр народного (!) просвещения сообщал: «… можно надеяться, что с приведением вышеизложенных мер в исполнение значительно сократится число учеников в гимназиях и прогимназиях и улучшится состав их, что особенно важно потому, что дурное направление учащихся зависит не от количества гимназий и прогимназий, а от качества учеников…»

Итогом стал одобренный императором специальный циркуляр министра Делянова 1887 года, вновь вводящий сословные ограничения на прием в гимназии. За фразу о «детях кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей», перекочевавших в циркуляр из доклада, современниками он был прозван «Циркуляром о кухаркиных детях», чему мы и обязаны происхождением этого крылатого выражения (В.И.Ленин позже лишь цитировал его в своих работах, апеллируя к широко известному современникам циркуляру Делянова).

В соответствии с циркуляром не только прекратился прием детей низших сословий в гимназии, но и были исключены ранее учившиеся там дети. Под «сокращение», в частности, попал Корней Иванович Чуковский, исключенный из пятого класса одесской гимназии.

Тем не менее, общий итог реформ образования XIX века был позитивным. Несмотря на противоречия и постоянные смены уставов и учебных планов, росло среднее образование. В системе министерства народного просвещения количество общеобразовательных средних учебных заведений к 1896 году достигло 998, из них 614 мужских и 284 женских [51]. Основой начального образования, доступного простому народу, были земские школы, которых только в период с 1864-74 годы было открыто свыше 10 тысяч. Всего начальных, неполных средних и средних учебных заведений (частных, церковных, земских, государственных) к 1914 году было в России 123,7 тысяч [52].

Все это вело к росту образования населения страны, грамотность к концу XIX века, как уже упоминалось, достигла 21 процента, в европейской России перед Революцией 1917 года – 43 процентов.

Глава 6. Ликвидация безграмотности: чья заслуга?

В последние годы в литературе, газетных и интернет-публикациях можно встретить различные данные об уровне образования в дореволюционной России. Общепринятыми являются цифры 1897 года - 21 процент грамотного населения. Часто приходится встречать возникшие, очевидно, из недобросовестного цитирования сведения о 40 и даже 45 процентах грамотных к 1917 году. Очевидно, приведенные выше показатели грамотности европейской России переносятся на всю империю.

В сети популярностью пользуются ссылки на первое издание Большой советской энциклопедии, в которой, как утверждается, содержатся данные о грамотности призывников 1914 года: неграмотных среди них оказалось 12 процентов. Отсюда следуют конспирологические теории: советская власть умышленно изъяла эти данные из последующих публикаций, чтобы записать ликвидацию безграмотности в свой актив. В реальности же с 1897 года грамотность населения росла лавинообразно и была уничтожена, в основном, действиями Советов по преследованию интеллигенции.

В действительности никто не отрицает роста грамотности населения в указанный период. Напротив, Б.Н.Миронов указывает: «С введением всеобщей воинской повинности 1874 г. армия стала важным источником грамотности для мужчин: обучение грамоте было обязательным для всех солдат. К концу XIX в. отбывшие обязательный срок службы – они составляли 25-30% от лиц призывного возраста – лишь в редких случаях оставались неграмотными» [53].

Постоянное упоминание данных 1897 года лишено всякого налета конспирологии. В этот год была проведена первая (и единственная для Российской империи) всеобщая перепись населения, данные которой являются наиболее скрупулезно обработанными, и по сей день признаются как наиболее достоверный статистический источник тех лет. Отчеты различных профильных ведомств, публикуемые в последующие годы, имеют меньшую ценность, так как зачастую противоречат друг другу.

41 процент грамотности населения европейской части России к 1917 году никак не противоречит совокупным данным о 21 проценте грамотности по империи в 1897 году. Нужно заметить, что, цифры для европейской части России Б.Н.Миронов выводит при помощи сложной математической модели расчетов (так как объективных общепризнанных данных, которые не подвергались бы сомнению, не существует).

Автор отмечает, что данные о грамотности населения, к примеру, Прибалтики (входившей на тот момент в империю) еще более впечатляющи: «…грамотность населения обоего пола в возрасте старше 14 лет составляла в Эстляндской губернии 93%, в Лифляндской – 90, Курляндской – 80%» [54].