Краткий курс манипуляции сознанием
Шрифт:
В: Петр Сергеевич, нельзя же всерьез утверждать, что наше народонаселение не работает и никогда не работало. Ну, возьмите, к примеру, своих родителей небось, они всю жизнь проработали…
О: Артель "напрасный труд"…
В: Однако люди, подчеркиваю, трудились, не покладая рук, и кое-что, осмелюсь заметить, построили.
О: Да, закапывали деньги в землю, закапывали… Построили БАМ, канал Волга-Чограй, никому не нужные.
В: Что бы Вы ни утверждали, но в стране много чего было, да и страна была большая…
О: Какой была, такой и осталась.
В: Нет, даже с этой стороны нет — уменьшилась.
О: Причем здесь это? Люди, жившие в Казахстане, по-прежнему там живут? Кто где жил, тот там и
В: Однако, если вернуться к сегодняшнему дню, не все так однозначно, как Вы говорите. Если по ходу реформ стало бы ясно, что лучше становится именно лучшим работникам, это было бы одно. К сожалению, этого нельзя констатировать.
О: Это естественно. В нашей экономике узкое место — это торговля: у нас в три раза меньше торговых площадей, чем, например, в Японии. Нам здесь еще работать и работать. Хотите хорошо жить — займитесь торговлей. Это общественно-полезная деятельность. И так будет до тех пор, пока будет существовать дефицит торговых площадей, а, еще вернее, мы испытываем дефицит коммерсантов.
В: А как Вам кажется, можем ли мы рассчитывать на "мягкую" трансформацию общественных форм? Без каких-либо серьезных социальных потрясений?
О: А разве у нас они есть?
В: Ну, как же — все-таки октябрьские события имели место?
О: Да ничего там страшного не было…
В: Тогда я спрашиваю Вас, как обычный средний человек: можете ли Вы сказать, когда в стране все образуется?
О: А что это значит — образуется, на сколько градусов? И сейчас все образовано. У нас что — трамваи не ходят?
В: Ну, хорошо. Тогда договорим, все-таки, о группах в обществе, имеющих отношение к собственности и власти. Если проще, какая из этих групп сейчас сильнее: чиновники, директора, предприниматели?
О: Да мы все — чиновники. Просто есть чиновники, ориентированные на реформы, — их мало, считанные единицы. А большинство, вся чиновничья структура живет за счет распределения… Да я их всех к стенке поставлю с великим удовольствием.
В: Ясно, в смысле интересно…"
К этому нечего добавить. Может, напомнить только, что не все надо принимать за чистую монету. Не на деньги, вырученные от продажи тюльпанов Чубайсом и Филипповым, делалась "революция", и не на волне этой "революции" всплыли к власти скромные кандидаты наук — множество таких же бескорыстных идеалистов, как Филиппов, так и стоят в метро, продают календарики. Тут поработали серьезные "отделы кадров". Мы здесь говорим только о типе мышления, которым обладают (или под который подлаживаются) реформаторы.
Сегодня никто уже почти не вспоминает про интеллигенцию, говорят теперь о "среднем классе". Он составляет около 15% населения и поглощает 70% всех доходов в России. Многочисленные исследования этого необычного социального образования обнаружили в его сознании крайнюю степень аутизма. Кстати, уже и по типу мышления этот тип людей никак нельзя причислить к буржуазии — классу людей с очень практичным мышлением. Уже в течение восьми лет представители российского "среднего класса" в подавляющем большинстве оценивают при опросах экономическое состояние страны как "катастрофическое". Тем не менее они уверены, что через 4-5 лет все наладится и их будущее будет обеспечено. Попытки выяснить, на чем основано это их убеждение, к успеху не приводят. Они явно надеются на чудо (вернее, на целую серию чудес), но в этом не сознаются. Другими словами, поражение их сознания глубже, чем было у немцев в 1944 г., — те надеялись на чудо-оружие, создание которого хотя бы декларировалось руководством Германии. В России "средний класс" верит в чудо, которого никто и не обещает.
Человек может ориентироваться в жизненном пространстве и разумно судить о действительности, когда отдельные элементы реальности соответствуют друг другу и соединяются в систему — они когерентны, совместимы.
Идеал порядка — гармония, когда части целого не только взаимосвязаны, но и "любят" друг друга, подходят друг к другу по форме и поведению. Если бы такое было, мы бы воскликнули: "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!". Но идеалы, слава богу, недостижимы, и возникают кризисы — местные нестыковки, разрывы связей, так что целое, занимаясь ремонтом неполадок, развивается. Но на пространстве СССР не кризис, мы уже втянулись в зону катастрофы. Это — возникновение обширных зон хаоса, который проникает в сердцевину целого, уже виден во всех его частицах. Это — вдруг возникшая несоизмеримость частей, так что связи не могут и восстановиться.
Пожар в доме — не катастрофа, а кризис. Хаос локализован, он — в горящих конструкциях дома, а люди орудуют топором, тащат ведра с водой, выносят вещи. Части целого соизмеримы друг с другом — это порядок, хотя и чрезвычайный. Мы видим катастрофу, когда в доме пожар, а семья садится за стол справлять именины. Чихают от дыма, моргают слезящимися глазами, но делают вид, что ничего не случилось, — а мамаша, соблюдая режим, даже пытается уложить орущего младенца спать в колыбельку прямо под горящей балкой.
В таком доме мы и живем. 1999 год, в Малом театре свет, позолота. Б.А.Березовский, поднакопив денег, отдает их культуре — каждому корифею по 50 тысяч долларов. Фазилю Искандеру за какой-то антисоветский рассказик, который он вымучил лет десять назад, Юрию Любимову (этому уж само собой). Неважно даже, за что — они заслужили премию Березовского. Тут же "красный", как ее тогда называли, вице-премьер по социальным вопросам товарищ Матвиенко. Восхищена поступком мецената, наконец-то русская культура в надежных руках. Через момент на том же телеэкране возникает хирург, который просит выдать ему зарплату за сентябрь, его честные 20 долларов — а то у него от голода дрожат руки, а он ведь из-за нехватки врачей вынужден делать тройную годовую норму операций. Около этого хирурга мы вице-премьера по социальным вопросам не видим.
Эти два сюжета на одном телеэкране, под одну и ту же улыбку ведущей, отражают абсолютную несоизмеримость частей нашей жизни. И как раз тот факт, что все участники — министры и депутаты, хирурги и писатели, Миткова и ее паства — чихают от дыма, но делают вид, что все в пределах нормы, говорит о том, что мы входим в катастрофу. А, например, в декабре 1941 г., когда немцы подтянули артиллерию к Химкам, катастрофы не было, а был лишь кризис, из которого и вызрело наступление — потому что поведение частичек нашего целого было тогда соизмеримо с явлениями реальности.
Что разрушает сознание? Впечатление общего, негласно уговоренного абсурда. При котором средний нормальный человек теряет почву под ногами и начинает сомневаться именно в своем разуме. Помню, накануне 1 Мая читаю в патриотической газете, что на просторах России идет Третья Отечественная война. Тут же звонок в дверь — почтальон с круглыми от уважения глазами принес мне письма с пометкой "Правительственное". Поздравления с праздником от уважаемых мною лидеров оппозиции. Видно, попал я в какой-то список. Читаю: "Пусть счастье придет в каждый дом!". Хватаю опять газету — там про Отечественную войну. В голове сразу возникает образ: батька Ковпак в землянке подписывает кучу поздравительных открыток всему подполью от Путивля до Карпат с пожеланием счастья каждому дому — и дому повешенного партизана, и дому гауляйтера Коха.