Краткий курс по русской истории
Шрифт:
Две части, из которых состоит житие Адриана Пошехонскаго, повесть о жизни его и слово об открытии мощей в 1626 г. с чудесами, за тем следовавшими, писаны в разное время. В первой, подвергшейся позднейшим поправкам, уцелели указания на автора, писавшаго в конце царствования Ивана Грознаго: он молится о победе над поганым царем Девликерием. Слово о мощах составлено в 1626–1643 гг., когда совершились разсказанныя в нем чудеса, которыя автор описывает как очевидец или со слов исцеленных. Составители обеих частей жития плохие грамотеи: стараясь выражаться по-книжному, они постоянно впадают в тяжкия грамматическия ошибки и сбиваются на разговорную речь. Зато безыскусственный разсказ обоих полон любопытных подробностей об отношениях пустынников к крестьянам, о монастырском и сельском быте XVI и XVII вв.
Житие Адриана и Ферапонта Монзенских принадлежит к числу любопытнейших источников для истории древнерусской колонизации, но испорчено противоречиями в хронологическом счете, какой ведет оно описываемым событиям. По недостатку известий едва ли возможно вполне разъяснить эти противоречия. Биограф приводит известие, что Ферапонт преставился в 1585 г., прожив в Монзенском монастыре 2 ? г. Но по счету самого автора голод 1601 г. был 13 лет спустя по смерти Ферапонта, точно так же по его счету Адриан скончался в 1619 г. чрез 30 лет по смерти Ферапонта; притом Монзенский монастырь основался не раньше 1595-го, когда собрат Адриана Пафнутий, сбиравшийся идти с ним на Монзу, сделался Чудовским архимандритом; наконец, по ходу разсказа в житии, Ферапонт был еще жив во время ссоры монзенской братии с игуменом Павлова Обнорскаго монастыря Иоилем, который занимал это место в 1597–1605 гг. Биограф говорит, что кончил житие чрез 39 лет по смерти Ферапонта. Но оно написано много лет спустя по приходе автора в обитель, когда он стал уже строителем монастыря и иеромонахом, и он сам говорит, что пришел в монастырь в 1626 г. По-видимому, Ферапонт умер в 1598–1599 гг. и хронологические заметки биографа не все точны; надежнее его указания на упоминаемыя им лица. Написав биографию, он послал в Прилуцкий Димитриев монастырь попросить у игумена Антония для поверки своего труда записок его о Монзенском монастыре, но узнал, что Антония уже нет на свете; следовательно, житие написано около 1644 г., когда умер Антоний. Эти хронологическия неточности отчасти объясняются источниками биографа. Поступив послушником в келью втораго игумена монзенскаго Григория, он прочитал у него «краткое писание» о начале монастыря. Потом в Прилуцком монастыре игумен Антоний, бывший духовником Адриана, дал ему писание, в котором «многа написана быша» о Монзенском монастыре и о Ферапонте. Биограф читал долго это писание, но не снял с него копии, а впоследствии оно утонуло на Двине вместе с другими вещами Антония. Было и другое писание о жизни и чудесах Ферапонта, составленное первым монзенским игуменом, также Антонием по имени, перешедшим потом в Воскресенский Солигалицкий монастырь; но когда биограф явился к нему попросить этих записок, их автор с сердечным сокрушением объявил ему, что оне сгорели вместе с его книгами в Солигаличе. Таким образом, биограф дополнял сообщенное Григорием краткое писание лишь изустными разсказами современников Ферапонта и тем, что удержалось в его памяти из записок Адрианова духовника. Из последних чудес в житии видно, что автор стал потом игуменом монастыря; но по недостатку известий нет возможности угадать имя этого третьяго Монзенскаго игумена. Интерес биографии увеличивается простотою изложения и состава, которая сообщает ей характер первоначальных необработанных записок.
Сохранилось краткое житие московскаго юродиваго Иоанна – Большаго-Колпака с известием, что оно написано в Москве в 1647 г. «рукою многогрешнаго простаго монаха, а не ермонаха». Любопытнее более обширная и простым языком изложенная записка о кончине и чудесах Иоанна, которой пользовался автор жития. В чудесах, относящихся к 1589–1590 гг., много любопытных указаний для топографии Москвы в XVI в., и, судя по их изложению, они извлечены из памятной книги Покровскаго собора, в которую записаны были вскоре по смерти Иоанна в 1589–1590 г., по-видимому, тогдашним протопопом собора Димитрием.
Житие Тихона Луховскаго с 70 посмертными чудесами составлено в 1649 г., как видно по последнему из них. Жизнь святаго описана кратко по преданиям, какия хранились в обители, образовавшейся потом на месте уединения Тихона, и между окрестными жителями; но эти скудныя известия любопытны по указанию на начало города Луха и нескольким характеристическим чертам русскаго отшельничества в XV–XVI вв. Чудеса извлечены биографом из памятных монастырских книг, в которыя они записывались со времени обретения мощей Тихона в 1569 г.
В печатных изданиях жития Никанора Псковскаго 1799 и 1801 гг. читаем, что в 1686 г. было церковное свидетельство мощей пустынника и лица, производившия дело, «сложивше службу и описавшие житие и чудеса» преподобнаго, препроводили эти произведения в Москву. Но в этих изданиях сохранились следы, показывающие, что обыскная комиссия только переделала прежде написанную биографию. Уже в 1684 г. одно из чудес было вписано в готовую книгу жития и чудес Никандра; в предисловии к печатной редакции автор пишет, что слышал о святом «от ученик его, исперва с ним добре жительствовавших». У биографа, писавшаго 105 лет спустя по смерти Никандра, эти слова могут значить, что он воспользовался старым житием, составленным учениками святаго. В рукописях сохранилось житие Никандра, относящееся к печатному изданию как более простая и древняя редакция. В продолжение XVII в. до 1686 г. к прежним чудесам приписывались дальнейшия, внесенныя в печатную редакцию; по одному из них, относящемуся ко времени Новгородскаго митр. Афония, видно, что старая биография написана еще в первой половине XVII в. Редакция 1686 г. составлена, как видно по ея намекам, тогдашним игуменом Никандрова монастыря Евфимием. Она не везде точно воспроизводит старую редакцию. В хронологических показаниях обе противоречат себе и друг другу.
В Вологде в 1649 г. записаны очевидцем 25 чудес Герасима, совершившихся в 1645–1649 гг. Автор говорит, что до него была написана повесть о древних чудесах святаго, погибшая во время разорения Вологды. Любопытнее чудес извлеченное откуда-то и предпосланное им летописное известие о приходе Герасима в 1147 г. на реку Вологду и об основании им монастыря в диком лесу, где потом образовался город Вологда. Рядом с этим известием в рукописях встречается некролог биографа Герасима Болдинскаго, вологодскаго епископа Антония, составленный в Вологде, по-видимому, в начале XVII в., с двумя чудесами 1598 г.
Основатели Черногорскаго монастыря на Пинеге не были причислены к лику святых; но вместо жития их сохранилась повесть об основании обители и о двух чудотворных иконах, в ней находящихся, владимирской и грузинской. На время составления повести указывает последнее чудо, совершившееся «в нынешнее настоящее время», в 1650 г. Автор – инок Черногорской обители, который вместе с другими помогал в 1603 г. первому игумену ея Макарию в расчистке пустыни. Повесть дает любопытныя указания на движение и средства монастырской колонизации в далеком северном крае.
Несколько любопытных подробностей из истории Смутнаго времени сообщает житие Астраханскаго архиеп. Феодосия. В 1617 г. в Москву приезжал из Астрахани протопоп с «явленным списком» чудес Феодосия и с просьбой перевезти тело его из Казани в Астрахань. Житие оканчивается разсказом об этом перенесении и написано, по-видимому, немного после того по поручению местных церковных властей, на что указывает оффициальный тон разсказа, много ослабляющий интерес биографии.
Пожар в 1596 г. истребил повесть о жизни и чудесах Арсения Комельскаго, хранившуюся в его монастыре. После игумен и братия нашли в кладовой малую хартию о жизни Арсения и поручили составить житие иноку Иоанну, который переписал хартию, дополнив ее разсказами братии и чудесами XVII в. Эти чудеса относятся к 1602–1657 гг., но последния из них, по-видимому, приписаны к житию после. Впрочем, сам Иоанн намекает, что писал житие, когда самовидцев Арсения уже не было в монастыре: оттого разсказ его при своей простоте не богат подробностями, сух и отрывочен.
В одной рукописи XVII в. находим чудо Новгородскаго архиеп. Ионы с крестьянином Яковом Маселгой, записанное в 1655 г., и 8 других чудес, относящихся, по-видимому, также к половине XVII в. и любопытных как по некоторым бытовым чертам, так и по безыскусственному изложению, напоминающему разсмотренныя выше редакции житий Николая Чудотворца и Михаила Клопскаго.
В XVII в. составлен ряд сказаний о подвижниках Кожеозерскаго монастыря, получивший от позднейшаго писца название летописи. Сказание об основании монастыря и о первом строителе его Серапионе написано каким-то монахом, пришедшим в Кожеозерский монастырь во второй год по смерти Серапиона – 1613-й. Это очерк, не лишенный любопытных указаний, но вообще краткий и не вполне точный в подробностях, хотя автор писал по разсказам сотрудников Серапиона. Житие Никодима Кожеозерскаго сохранилось в двух редакциях: кроме известной подробной повести, есть краткая записка о нем, более древняя и остававшаяся неизвестною. Составитель этой последней не называет себя по имени, а пишет, что о явлениях митр. Алексия и Троицкаго архимандрита Дионисия Никодим «за седмь месяц до отшествия своего сказа мне смиренному». Симон Азарьин в житии Дионисия говорит, что постриженник Кожеозерскаго монастыря Боголеп Львов об этих явлениях «от преп. инока Никодима пустынножителя уверився и от его Никодимовых уст слышав таковая, и писанию предаст». В другом месте жития Симон замечает, что он читал эту «повесть Боголепа». По этим и другим указаниям всего вероятнее, что Боголеп был автором краткаго жития. По чудесам, приложенным к пространной редакции, видно, что она составлена в 1649–1677 гг. каким-то кожеозерским иеромонахом, который не знал Никодима при жизни и писал о нем по разсказам других. Он не указывает прямо в числе своих источников на краткую записку, но последняя вся вошла в его разсказ большею частию дословно. Сравнение обеих редакций дает редкую в древнерусской агиобиографии возможность видеть, что такое те первоначальныя памяти или записки, о которых так часто говорят позднейшия украшенныя редакции, и как оне переделывались в последния. Новый редактор прибавил разсказы «самовидцев житию» Никодима о его отшельнической жизни, о которой очень кратко говорит записка; сверх того он переплел разсказ последней общими биографическими чертами, почерпнутыми из древнерусскаго понятия о подвижнике, а не из какого-либо фактическаго источника.
Житие Ефрема Новоторжскаго сохранилось в поздней и плохой редакции, которая состоит из безсвязнаго ряда статей и всего менее говорит о жизни Ефрема. Биограф разсказывает предание, будто в начале XIV в. тверской кн. Михаил, разорив Торжок и обитель, увез древнее житие Ефрема в Тверь, где оно скоро сгорело; в 1584–1587 гг. при митр. Дионисие установлено было празднование Ефрему, и «благоискусные мужи града Торжка» сложили ему службу. Биограф передает смутныя биографическия черты и даже немногия известия о святом и его братьях в киевском патерике и других древних памятниках заимствовал не прямо из источников, а из сообщения иеромонаха Юрьева монастыря Иоасафа, которое вставлено в житие без всякой литературной связи с ним. Сказание о перенесении мощей в 1690 г., приводя известия из этого жития, называет его «древним писанием». На время составления жития указывает последнее из приложенных к нему перед похвалой чудес XVI–XVII вв., относящееся к 1647 г.: автор описал его как современник. Похвальное слово сопровождается еще одним чудом 1681 г., которое, как видно из его предисловия, описано позднее тем же автором.