Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода
Шрифт:
Это определение подписали предводители дворянства и дворяне Нижегородской губернии [303] .
Но патриотическое желание нижегородского дворянства было уже предупреждено созревшей мыслью в уме Державного Защитника Креста, государя императора Николая Павловича: в 29 день января 1855 года последовал высочайший манифест о приступлении ко всеобщему государственному ополчению, и дворянство Нижегородской губернии спешило исполнить священную волю государя — пламенное желание сердец своих, безгранично преданных Вере, Царю и Отечеству.
303
См. «Санкт-Петербургские ведомости», 1855, № 6.
Городское общество также выразило свое патриотическое усердие в пользу ополчения: купцы всех трех гильдий пожертвовали по 2 процента с объявленного ими капитала, а мещане — по 10 копеек с души.
Высочайшим приказом в 13 день марта 1855 года был назначен начальником ополчения нижегородской губернии сенатор, генерал-адъютант, генерал
Начальниками дружин, по выбору дворянства, назначены: нижегородской № 154 — гвардии полковник Владимир Павлович Козлов; балахнинской № 155 — подполковник Михаил Яковлевич Масальский; горбатовской № 156 — (исправлявшим должность) штабс-капитан Петр Николаевич Вонлярлярский; семеновской № 157 — майор граф Николай Сергеевич Толстой; макарьевской № 158 — подполковник Николай Васильевич Шипилов; васильской № 159 — майор Михаил Николаевич Сущев; княгининской № 160 — майор Сергей Александрович Шебуев; арзамасской № 161 — майор Александр Александрович Мессинг; ардатовской № 162 — граф Иван Павлович Кутайсов; лукояновской № 163 — майор Максим Иванович Русинов; сергачской № 164 — майор Николай Петрович Болтин [304] .
304
См. «Памятную книжку Нижегородской губернии за 1855 год».
При рвении в исполнении монаршей воли лиц начальствующих и вообще всех нижегородцев формирование нижегородской дружины произошло чрезвычайно успешно [305] , обучение также: ратники нижегородские так скоро поняли маршировку, построение и ружейные приемы, что заслужили похвалу от начальства и удивление всех лиц опытных в этом деле. Быстрое обучение нижегородской дружины еще тем замечательнее, что большая часть ее офицеров (в том числе и некоторые ротные командиры) прежде служили в гражданской службе. Не прошло месяца с начала их определения в новые должности, как они, до того времени скромно занимавшиеся составлением и перепиской бумаг в своих канцеляриях или чтением лекций в учебных заведениях, преобразились в ловких офицеров — истинных сынов Марса. Таков русский человек! Для него нет ничего непреоборимого; да и мудрено ли, когда им двигают только три слова — три идеи: «Бог, Отечество и Царь!» А чего с этим священным девизом, запечатленным в глубине сердца, нельзя сделать!
305
То же надобно заметить и о прочих дружинах Нижегородской губернии.
Нижегородцы обоего пола, всех сословий и возрастов, с начала весны до половины июля ежедневно ездили и ходили любоваться на бодрых, веселых новых крестоносцев, занимавшихся учением на подгородных полях [306] .
Наконец нижегородской дружине назначено было выступить 19 июля.
В этот день, утром, нижегородская дружина со своими офицерами, в полной походной амуниции, собралась в кремле; часть ее поместилась в Спасо-Преображенском соборе и часть на площади, у арсенала, где против южных дверей собора поставлен был амвон и два аналоя для совершения молебствия. По окончании литургии, совершенной преосвященным Иеремией, в присутствии начальника губернии, свиты его императорского величества генерал-майора Федора Васильевича Анненкова 5-го [307] , начальника ополчения графа Толстого, начальника дружины полковника Козлова и почетных лиц города, при стечении многочисленного народа духовная процессия вышла из собора в преднесении святых икон, хоругвей и списка со знамени князя Пожарского, сделанного по списку, стоящему над гробом Минина; в то же время крестоносное знамя было вынесено из арсенала, где хранилось до той поры. Умилительно было зрелище в эту минуту: пение духовного клира и почесть военная произвели на ратников и толпы народа благоговейное ощущение, у многих были на глазах слезы… Необыкновенно тихи и торжественны были те минуты, когда ратники и весь народ, покрывавший кремлевскую площадь, преклонив колена, внимали молитвам преосвященного. По совершении молебствия, преосвященный окропил знамя святой водой и освятил список с хоругви, который поднесен ополчению собственно от его преосвященства. По прочтении аудитором статей из свода военных постановлений о значении знамени и о долге и обязанностях к нему офицеров и рядовых, началась присяга, по окончании которой достойный архипастырь нижегородский сказал ратникам назидательное слово, исполненное высокой простоты и мудрости евангельской, и передал знамя начальнику дружины, а список с хоругви — начальнику ополчения. Городское общество поднесло дружине икону Казанской Божьей Матери с предстоящими святыми Сергием Радонежским и Козьмой Бессребренником.
306
В это же время в Нижнем обучался 4-й батальон стрелков императорской фамилии.
307
Действительный статский советник Андрей Лаврентьевич Львов управлял Нижегородской губернией до 1767 года. После сего в Нижнем были следующие начальники губернии, гражданские губернаторы: тайный советник Егор Федорович Кудрявцев 1798–1802, статский советник Андрей Максимович Руновский 1802–1810,
Военные губернаторы, управляющие гражданской частью: генерал-майор Михаил Петрович Бутурлин 1832–1844, генерал-лейтенант князь Михаил Александрович Урусов 1844–1855, свиты его императорского величества генерал-майор Федор Васильевич Анненков 5-й в 1855–1856, а после него — генерал-майор Александр Николаевич Муравьев.
Ратники, приложась к святому кресту, двинулись в поход, сопровождаемые частью нижегородского духовенства и толпами народа. У Крестовоздвиженского монастыря их встретили настоятельница и сестры этой обители и поднесли икону св. Николая Чудотворца.
В лагере 4-го карабинерного полка от нижегородского купечества был приготовлен обед для ратников нижних чинов, перед которым, войдя в середину дружины, выпили по чарке вина начальник Нижегородской губернии — за здоровье государя императора, начальник ополчения — за государя наследника, начальник дружины — за здоровье ополчения, славу отечества и за русское оружие. Громкое «ура» раздавалось за каждым тостом, и шапки ратников летели кверху. Потом от купечества же предложен был обед начальникам ополчения и дружин и всем офицерам, к которому как почетный гость был приглашен и начальник губернии, а также были приглашены дворяне и некоторые должностные лица.
Мануфактур-советник Рукавишников пожертвовал по 20 копеек серебром на каждого ратника, нижегородское купечество — по 1 рублю на ратника из мещан, а почетный гражданин Ненюков — 100 рублей серебром на всю дружину. В 8 часов пополудни дружина выступила из лагеря [308] .
На другой день проходила через Нижний Новгород семеновская дружина, а на следующий — балахнинская. Радушные нижегородцы и их проводили так же, как и своих ополченцев, с хлебом и солью.
308
См. «Нижегородские губернские ведомости», 1855, № 30.
Так выразился в наше время патриотизм нижегородцев, наследованный ими от предков их, современников Минина.
В феврале 1855 года через Нижний Новгород проходил полк оренбургских казаков по тракту к Москве. Нижегородцы спешили принять храбрых уральцев, шедших на защиту отечества, и отогреть их сначала водкой. Офицерам отведены были особые квартиры, в которых по распоряжению городского головы почетного гражданина Д. И. Климова во все их пребывание в Нижнем Новгороде был приготовляем обильный стол, к которому подавались вино и водка; утром же и вечером предлагался чай. Также 23 числа командир и офицеры казачьего полка были приглашены на бал, данный дворянством и купечеством по случаю отъезда бывшего начальника губернии князя М. А. Урусова, перемещенного в должность витебского, смоленского и Могилевского генерал-губернатора. На следующий день казаки выступили в дальнейший путь. Радушие нижегородцев и здесь выразилось к защитникам Креста: управляющий акцизно-откупным комиссионерством предложил на каждого казака по два стакана вина, а купец А. М. Коптев дал на дорогу каждому по булке и калачу. Кроме того, многие из граждан давали своим постояльцам на дорогу по 15 и 20 копеек серебром.
Еще зимой 1854 года граждане нижегородские по предложению городского головы раздали проходившим через Нижний Новгород воинским командам теплой валяной обуви до 3000 пар; казакам также Д. И. Климов, вместе с купечеством, предложил по паре валяных сапог, а офицерам такие же лучшей работы с калошами [309] .
В Нижнем Новгороде, так же как и в других местах России, чувства народные изливались в патриотических песнях, из которых были некоторые напечатаны в «Нижегородских губернских ведомостях» [310] .
309
См. «Нижегородские губернские ведомости», 1855, № 8.
310
См. «Нижегородские губернские ведомости», 1854, №№ 14, 20 и 22.
Незабвенный Карамзин говорил друзьям своим, указывая на кремль нижегородский: «Русские 1812 года будут таковы же, какими были они в 1612 году» [311] , — и великий историограф не ошибся: в нашествие двунадесяти народов, предполагавших поработить Россию, русские доказали всему свету, что два столетия не изменили их преданности Вере, Престолу и Отечеству. Да позволено будет и мне, оканчивая краткий очерк истории Нижнего Новгорода, сказать, что нижегородцы, да и все русские, таковы же и ныне, какими были они в 1612 и 1812 годах: они также безусловно верят в Провидение, также безгранично преданы царю и также горячо любят Отчизну, и готовы по слову Державного Отца своего для защиты Святого Креста, для славы престола Мономахова и блага родины на все жертвы. Не посрамят они имени русского и, если будет нужно, не только повергнут все достояние свое к стопам царя, в котором видят они образ Бога на земле, но для сокрушения врагов Креста и Отечества лягут костями. Русские неизменны! [312]
311
См. выше в этой же главе.
312
Писано в ноябре месяце 1855 года.