Краткое содержание произведений русской литературы I половины XX века

Автор неизвестен

На хутор Татарский приезжает Митька Коршунов. Свойственная ему с детства жестокость нашла достойное применение в каратель­ном отряде, и за короткий срок Митька дослужился до подхорунже­го. Первым делом посетив родное пепелище, он едет на постой к Мелеховым, радушно встречающим гостя. Наведя справки о Кошевых и выяснив, что мать Мишки с детьми осталась дома, Митька со това­рищи убивает их. Узнав об этом, Пантелей Прокофьевич гонит его со двора, и Митька, вернувшись в свой карательный отряд, отправляется наводить порядок в украинских слободах Донецкого округа.

Дарья едет на фронт подвозить патроны и возвращается в подав­ленном состоянии. На хутор приезжает командующий Донской ар­мией генерал Сидорин. Пантелей Прокофьевич подносит генералу и представителям союзников хлеб-соль, а Дарью, в числе других каза­чьих вдов, награждают Георгиевской медалью и вручают ей пятьсот рублей. Она категорически отражает все попытки Пантелея

Прокофьевича овладеть полученными «за Петра» деньгами, хотя и дает Ильиничне сорок рублей на поминки по погибшему. Старики подо­зревают, что Дарья собирается вторично выйти замуж, однако на сердце у нее иная забота. Дарья признается Наталье, что во время своей поездки заразилась сифилисом и, поскольку эта болезнь неизле­чима, собирается наложить на себя руки. Не желая страдать в одино­честве, она рассказывает Наталье, что Григорий вновь сошелся с Аксиньей.

Вскоре после отступления красных Григория снимают с должнос­ти командующего дивизией и, невзирая на его просьбы об отправке в тыл по состоянию здоровья, назначают сотником Девятнадцатого полка. Казачьи дивизии расформировываются: заменяется весь ко­мандный состав, а рядовые пополняют номерные полки Донской армии. Прибыв к новому месту службы, Григорий получает трагичес­кое известие из дома и, взяв с собой Прохора, уезжает, потрясенный внезапно обрушившимся на него горем.

...После разговора с Дарьей Наталья живет как во сне. Она пыта­ется что-либо выведать у жены Прохора, но хитрая баба помнит наказ супруга «молчать, как дохлая», и тогда Наталья идет к Аксинье. Пойдя вместе с Ильиничной полоть бахчу, Наталья рассказывает обо всем све­крови. Черная туча заволакивает небо, начинается ливень, и при раска­тах грома измученная, рыдающая Наталья молит Бога наказать Григория. Немного успокоившись, она говорит Ильиничне, что любит мужа и не желает ему зла, но рожать от него больше не будет: она тре­тий месяц как беременна и собирается идти к бабке Капитоновне, чтобы освободиться от плода. В тот же день Наталья украдкой уходит из дома и возвращается только под вечер, истекая кровью. Срочно вызван­ный фельдшер, осмотрев Наталью, говорит, что у нее совершенно изо­рвана матка и к обеду она умрет. Наталья прощается с детьми, огорченная тем, что не увидит Григория. Вскоре она умирает.

Григорий приезжает на третий день после похорон Натальи. По-своему он любил жену, и теперь его страдания усугубляются чувством вины за эту смерть. Григорий сближается с детьми, однако уже через две недели, не выдержав тоски, возвращается на фронт. По дороге им с Прохором то и дело встречаются казаки, везущие подводы с награб­ленным добром, и дезертиры: Донская армия разлагается в момент своего наивысшего успеха.

Вскоре после отъезда Григория Дарья кончает жизнь самоубийст­вом, утопившись в Дону. Ильинична запрещает Мишатке ходить в гости к Аксинье, и между женщинами происходит ссора. В августе Пантелея Прокофьевича призывают на фронт; он дважды дезертирует и в конце концов обзаводится справкой о неспособности к хождению пешком. Из-за опасности подхода красных к Вешкам Мелеховы на две недели покидают Татарский. С фронта привозят убитых Христоню и Аникушку, а вслед за ними – больного тифом Григория. Вы­здоровев, он вместе с Аксиньей и Прохором уезжает с хутора. По дороге Аксинья заболевает тифом, и Григорий вынужден ее оставить. Приехав в конце января в Белую Глину, он узнает, что накануне от тифа скончался Пантелей Прокофьевич. Похоронив отца, Григорий сам заболевает возвратным тифом и остается в живых только благода­ря преданности и самоотверженности Прохора. Перебравшись в Но­вороссийск, они пытаются эвакуироваться на пароходе в Турцию, но, видя тщетность своих попыток, решают остаться дома.

Аксинья возвращается домой; тревога за жизнь Григория сближа­ет ее с Мелеховыми. Становится известно, что Степан уехал в Крым, а вскоре возвращается лишившийся руки Прохор и сообщает, что они с Григорием поступили в Конармию, где Григорий принял ко­мандование эскадроном. Ильинична с нетерпением ждет сына, но вместо него к Мелеховым является Мишка Кошевой; пытающаяся прогнать его Ильинична сталкивается с открытым сопротивлением Дуняшки. Мишка продолжает ходить к ним, ничуть не смущаясь тем, что его руки запятнаны кровью Петра, и в конце концов добивается своего: Ильинична дает согласие на его брак с Дуняшкой и вскоре умирает, так и не дождавшись возвращения Григория. Кошевой пере­стает заниматься хозяйством, считая, что Советская власть все еще в опасности, в основном из-за таких элементов, как Григорий и Про­хор Зыков, о чем Кошевой и сообщает последнему. Мишка считает, что служба Григория в Красной Армии не смывает с него вины за участие в белом движении и по возвращении домой придется отве­чать за повстанческое восстание. Вскоре Мишку назначают председа­телем Вешенского ревкома. Узнав о скорой демобилизации и возвращении Григория, Дуняшка спрашивает мужа, что ждет брата за службу у казаков, и Кошевой отвечает, что могут и расстрелять.

Григорий едет домой с твердым намерением заняться хозяйством и пожить возле своих детишек, но разговор с Кошевым убеждает его в несбыточности подобных планов. Зайдя в гости к Прохору, Григо­рий узнает о начавшемся в Воронежской области восстании и пони­мает, что это может грозить ему, бывшему офицеру и повстанцу, неприятностями. Между делом Прохор рассказывает о смерти Евге­ния Листницкого, застрелившегося из-за измены жены. Встреченный в Вешках Яков Фомин советует Григорию на время покинуть дом, так как начались аресты офицеров. Забрав детей, Григорий уходит жить к Аксинье. Благодаря сестре ему удается избежать ареста и скрыться с хутора. Волею обстоятельств он попадает в банду Фомина и вынужден в ней остаться. Фомин собирается уничтожить комисса­ров и коммунистов и поставить свою, казачью власть, однако эти бла­гие намерения не находят поддержки у населения, уставшего от войны еще больше, чем от Советской власти.

Григорий решает при первой же возможности оставить банду. Встретив знакомого хуторянина, он просит передать поклон Прохору и Дуняшке, а Аксинье сказать, чтобы ждала его скорого возвращения. Тем временем банда терпит поражение за поражением и бойцы вовсю занимаются мародерством. Вскоре красные части завершают разгром и изо всей фоминской банды в живых остаются только пять человек, в их числе Григорий и сам Фомин. Беглецы селятся на ма­леньком островке против хутора Рубежного. В конце апреля они переправляются через Дон, чтобы идти на слияние с бандой Маслака. Постепенно к Фомину присоединяются человек сорок из различных мелких банд, и он предлагает Григорию занять место начальника штаба. Григорий отказывается и вскоре сбегает от Фомина. Приехав ночью на хутор, он идет к Аксинье и зовет ее уехать на Кубань, вре­менно оставив детей на попечение Дуняшки. Бросив дом и хозяйство, Аксинья уезжает вместе с Григорием. Передохнув в степи, они соби­раются ехать дальше, когда им на пути попадается застава. Беглецам удается уйти от погони, но одна из выпушенных им вслед пуль смер­тельно ранит Аксинью. Незадолго до рассвета, не приходя в сознание, она умирает на руках у Григория. Похоронив Аксинью, Григорий поднимает голову и видит над собой черное небо и ослепительно сия­ющий черный диск солнца.

Бесцельно проскитавшись по степи, он решает идти в Слащевскую дубраву, где в землянках живут дезертиры. От встреченного там Чума­кова Григорий узнает о разгроме банды и гибели Фомина. Полгода он живет, стараясь ни о чем не думать и гоня от сердца ядовитую тоску, а по ночам ему снятся дети, Аксинья и другие умершие близкие люди. В начале весны, не дождавшись обещанной к Первому мая амнистии, Григорий решает вернуться домой. Подходя к родному дому, он видит Мишатку, и сын – это все, что еще роднит Григория с землей и со всем огромным, сияющим под холодным солнцем миром.

Поднятая целина

Роман (кн. 1 – 1932; кн. 2 – 1959-1960)

По крайнему к степи проулку январским вечером 1930 г. въехал в хутор Гремячий Лог верховой. У прохожих узнал дорогу к куреню Якова Лукича Островного. Хозяин, узнав приезжего, оглянулся и за­шептал: «Ваше благородие! Откель вас?.. Господин есаул...» Это был бывший командир Островного в первой мировой и гражданской вой­нах Половцев. Поужинав, стали толковать. Лукич считался на хуторе первостатейным хозяином, человеком большого ума и лисьей осто­рожности. Приезжему стал жаловаться: в двадцатом году вернулся к голым стенам, все добро оставил у Черного моря. Работал день и ночь. Новая власть в первый же год вымела по продразверстке все зерно вчистую, а потом и счет потерял сдачам – сдавал и хлеб, и мясо, и масло, и кожу, и птицу, платил несчетно налогов... Теперь – новая напасть. Приехал из района какой-то человек и будет всех сго­нять в колхоз. Наживал своим горбом, а теперь отдай в общий котел? «Бороться надо, братец», – объясняет Половцев. И по его предложению Яков Лукич вступил в «Союз освобождения родного Дона».

А тот человек, о котором они толковали, в прошлом матрос, а потом слесарь Путиловского завода Семен Давыдов, приехал в Гремя­чий проводить коллективизацию. Вначале провел собрание гремяченского актива и бедноты. Присутствовавшие записались в колхоз дружно и утвердили список кулаков: попавших в него ждала конфис­кация имущества и выселение из жилья. При обсуждении кандидату­ры Тита Бородина возникла заминка. Секретарь хуторской ячейки компартии Макар Нагульнов, в прошлом красный партизан, объяснил Давыдову: Тит – бывший красногвардеец, из бедноты. Но, вернув­шись с войны, зубами вцепился в хозяйство. Работал по двадцать часов в сутки, оброс дикой шерстью, приобрел грыжу – и начал бо­гатеть, несмотря на предупреждения и уговоры дожидаться мировой революции. Уговорщикам отвечал: «Я был ничем и стал всем, за это и воевал».