Крайон. Акаша Человека. Активация Внутренней Программы

Monika Muranyi

Kryon: The Human Akash. A discovery of the blueprint within

Ветер, стонущий в парусах, несет ощущение надвигающейся гибели – морякам хорошо знаком этот назойливый голос. Соленые океанские брызги жалят наши лица. Выстроившись в шеренгу на раскачивающейся деревянной палубе, мы стараемся твердо стоять на ногах, готовые встретить свою судьбу.

Мы привыкли к качке на нашей высокой посудине, однако в последние минуты она усилилась – капитан активно маневрирует, направляя боевой корабль навстречу противнику.

Всем нам страшно – холодно и страшно. Многие беззвучно молятся. Я вижу, как шевелятся губы людей, обращающихся с прощальным словом любви к своему Богу. Некоторые сняли с шеи небольшие медальоны – напоминания о жене и детях – и крепко сжимают их в ладонях… но и оружие мы из рук не выпускаем… никогда. Некоторые плачут, но их никто не осуждает. Многим из нас предстоит скоро погибнуть, и среди воинов нет никаких «правил» в отношении таких моментов. Это глубоко личные моменты – у каждого мужчины свой собственный способ готовиться к встрече со смертью.

Сигнал к битве неотвратимо близится. В рассветном полумраке ветер теребит волны и наполняет паруса, а мы продолжаем маневрировать, стараясь занять выгодную позицию по отношению к невидимому врагу, который уже очень близко, но пока еще скрыт туманом. Паруса то надуваются, то опадают, когда капитан поворачивает судно, силясь угадать расположение противника. Вот мы пошли по ветру – капитан выгадал нам некоторое преимущество в битве. Океан снова подал голос, заговорил с нами, когда тяжелая волна с севера толкнула нас в левый борт, наклонив палубу, и одновременно мы заложили вираж – красноречивое свидетельство того, что битва вот-вот начнется.

Книги полнятся описаниями подобных моментов – их прославляют, их выставляют как увлекательное приключение. Но большинство читателей ничего не знают об абсолютном безмолвии, которое овладевает людьми перед началом морского сражения. Кораблям нужно сойтись для абордажа, но при этом необходимо до последнего момента, насколько это возможно, оставаться вне «зоны поражения» больших орудий, которые есть на обоих судах. Никто не выкрикивает приказов, никто не издает боевых кличей. Все молчат, чтобы сквозь шум волн и ветра был слышен ровный бесстрастный голос капитана, отдающего команды рулевому и последние распоряжения относительно положения парусов. Матросы, отвечающие за паруса, сидят на реях, рядом с лучниками и дозорными. Более сотни нас стоит на палубе, в доспехах и полном вооружении, – и не слышно ни звука, кроме этих призрачных сюрреалистических навигационных команд и скрипа корпуса корабля, бодающегося с морскими волнами.

В тумане проступил враг. Он огромен! Их судно намного больше нашего – как нас и предупреждали. Новая холодная волна страха обрушивается на нас, когда мы воочию видим надвигающуюся громадину… Наши шансы нам понятны. Никто не говорит ни слова – мы просто смотрим в глаза своей судьбе. Вражеский корабль окажется со стороны нашего правого борта, а мы – со стороны его левого. Мы оба сразу замедлим ход, чтобы обеспечить возможность абордажа – оба корабля будут медленно-медленно скользить мимо друг друга на нулевой дистанции. Мы наблюдаем, как противник лихорадочно сворачивает паруса, распрягая ветер. Мы делаем то же самое.

С обеих сторон оглушительно грянули орудия. Их рев раздался почти одновременно, палуба под нашими ногами сразу накренилась, когда наш обшитый железом корабль ощутил ожог от залпа на своем боку. Большинство орудий нацелены на корпус противника, но некоторые пушки поменьше метят по снастям. В результате полученных повреждений на палубах обоих кораблей воцаряется хаос – и мы в его чреве.

Нам нужно сосредоточиться на том, чтобы остаться в живых и отгородить себя от страха. Обрушивающиеся реи крушат палубу, где мы стоим, тяжелые влажные канаты хлещут нас, словно разъяренные змеи, вознамерившиеся спутать нас и не пустить в бой. Наш строй разрушен – прикрываясь щитами от падающих обломков, мы мечемся по палубе.

Пришел черед стрел. Наши дозорные видят это и отдают приказ «щиты перед собой». Когда вражеский корабль проходит мимо нашего, мы видим их лучников, привязанных ремнями к реям фок-мачты, выбирающих «лучшие цели». Благодаря тому что эти люди привязаны, им удобнее целиться, но многие из них так и погибнут там, болтаясь в своих ремнях, словно тряпичные куклы, и медленно расцвечивая паруса своей кровью. Мы видим, как наши лучники пытаются снимать их лучников. Стрелы попадают в цель, и мы слышим крики боли с обеих сторон. Начинается пиршество смерти. Люди падают замертво. Сосредоточься! Делай, как тебя учили! Смотри, откуда летят стрелы, и прикрывайся щитом. Слушай и смотри!

Прозвучал приказ продвигаться к правому борту, где в преддверии битвы сняли большой участок поручней. Тут важно проворство! Мы подняли деревянные абордажные трапы над головой, и они дали нам дополнительную защиту от непрекращающегося ливня из стрел и копий. Падают все новые бойцы, и мы занимаем их место. Сосредоточиться! Не помогать упавшим товарищам. Даже не смотреть на них! Возьмешься помогать – станешь следующим.

Меньше минуты прошло после первого залпа орудий, а мы уже неудержимым потоком ринулись по трапам на вражеское судно. Теперь из наших глоток рвется непрестанный боевой клич. Так нас учили. Наши командиры говорят, что крик призван испугать врага, однако мы знаем, что главная его задача – заглушить стоны бойцов, когда те падают и корчатся от ужасных ран, на которые нас приучили не смотреть. Не смотри! Сосредоточься!

Снова проревели орудия, и пришла моя смерть – «дурацкая смерть», как говорят мои командиры. В ней нет чести. Среди всего этого шума и смятения, я осознал, что меня оттеснили к самому краю абордажного мостика. От слаженного залпа наших орудий палуба содрогнулась, и я упал вниз – в хаос между трущимися бортами наших терзающих друг друга кораблей. Должно быть, меня разорвало на части, прежде чем я утонул. Я так и не сразился с врагом – так и не получил шанс защитить свою страну. Никчемный человечишка. Сам океан смеялся надо мною, смыкаясь над моим изувеченным телом и заглатывая мою душу. Никто не слышал моих криков.

Я проснулся весь в поту. Опять этот сон! Почему он снится мне так часто? Это из книги? Или из фильма? Все так реально! Я слышу каждый звук!

Собираясь на работу, проверяя почту и набирая письмо другу на смартфоне, я непрестанно думаю о сне. Возможно ли, что это воспоминание о том, что я пережил в действительности? Не отсюда ли мой страх перед морем? Всю жизнь приятели подшучивали надо мной из-за моего упорного нежелания участвовать в океанских прогулках. Бассейн – прекрасно, озеро – прекрасно, но не океан. Необъяснимо – но страху неведома логика. Некоторое время назад я осознал, что не просто недолюбливаю океан – я его ненавижу. Ненавижу то чувство, которое он во мне пробуждает, – чувство, как будто бы он видит меня насквозь. И это никак не зависело от того, плавал ли я в его водах или просто был рядом. Океан мне просто не нравится – и если вы хотите прогуляться на катере или просто посидеть на бережку, то это без меня. Забудьте! Мне советовали обратиться к психотерапевту, но я нашел другой выход – рабочий выход. Я просто поселился подальше от моря.