Креативщики
Шрифт:
– Я радуюсь.
– А чего так печально? Тема надоела?
– И тема тоже.
– А что делать? Нас тысячи, понимаешь? На всех интересных тем не напасешься. Да и любая тема рано или поздно приедается. Думаешь, мне не надоело каждый день на звонок заказчика отвечать “Здравствуйте. Это автоответчик”? Еще как надоело! Так ведь на то мы и люди творчества.
– Творчества? – Олег скривился. – Где ты видишь творчество? Это… не бей лежачего! Это… лишь бы отвязаться! – И снова сорвался на крик: – Да я стихи писал, понял, ты? Стихи!
– Я помню, – очень спокойно сказал Василий.
– Помнишь?
– Ну да.
Сам Олег не смог бы процитировать ни одного стихотворения.
– Я не могу так больше, – пожаловался он. – Я… хочу выйти.
– Куда? – удивился Василий. – Зачем? Что ты собрался искать? Мы на охраняемой территории. Здесь нет ничего. Только в маленьком кожаном портфельчике, который тебе и так принесут, только дождись звонка. Или ты имеешь в виду?…
– Да. Вообще выйти. За периметр.
– Ах та-ак, – протянул Василий. – Тогда иди. С богом! Никто не держит. Но ты ведь знаешь, что будет потом. Это сейчас ты сходишь с ума, ожидая звонка. Но как только ты выйдешь за дверь, они немедленно позвонят и будут звонить полчаса. Потом перепрограммируют электронный замок и аннулируют твой пропуск. Ты никогда не вернешься назад. Креативу не нужны сотрудники, к которым нет доверия.
– А мне не нужно их доверие. Мне… Мне вообще ничего не нужно!
– Ладно. – Василий устало вздохнул. – Это беспредметный разговор. Ты просто не в себе, Олеж, и я прекрасно тебя понимаю. Расслабься. Успокойся. Тебе обязательно позвонят, и все наладится. Может быть, они уже звонят тебе, а мы только зря занимаем линию. Так что пока. Я… Пока.
Горячая трубка запиликала в руке. Олег бездумно опустил ее на рычаг и тут же снова поднес к уху – проверить гудок. Гудок был. А вот воды не было, о чем свидетельствовала записка на дверце холодильника. Теплая струя, хлынувшая из крана, отдавала хлоркой. Олег не стал связываться с чайником: сколько можно! Вместо этого он достал из-под морозилки кассету для льда, наполнил водой и установил на прежнее место.
Лед, подумал Олег. Шипы. Экономя на шипованной резине…
Он привычно оседлал табурет, но, кроме этих четырех слов, не выдавил из себя ничего. Мысли пробуксовывали, как лысые шины на подмерзшем асфальте. Олег не сумел вспомнить даже те фразы, которые продиктовал Василий. В памяти засело только “рискуешь”, от которого, похоже, невозможно избавиться. Рискуешь, обреченно подумал он и прислонился лбом к оконному стеклу.
Дождь прошел, но улица оставалась пустынной. Местные обитатели, как и Олег, томились каждый в своей клетушке и ждали гарантированной порции счастья. Возможно, они точно так же стояли сейчас у окна, жадно смотрели, как запоздавшие капли скатываются по наезженным дорожкам, и до звона в ушах вслушивались в тишину, которую вот-вот разорвет резкая трель телефона. Возможно, но как проверишь? Олег редко встречался с кем-то из них. Даже с Василием, хотя тот жил прямо через двор. С расстояния в двадцать метров Олег видел глухую стену его дома: серые квадратные панели и ни одного окна. Все окна во всех кондоминиумах, состоящих из типовых однокомнатных квартир, как и положено, выходили на юг От этого казалось, что дома смотрят друг другу в затылок, похожие на арестантов, которых выстроили в колонну по двое и ведут куда-то. И, глядя, как крайняя пара домов почти упирается в высокую стену периметра, нетрудно было догадаться, куда и зачем их ведут. “На медленный расстрел, – подумал Олег. – В каком-то смысле мы все-таки в Китае”.
Когда-то это был военный городок. Теперь здесь жили те, кого не призовут на службу даже в случае войны.
– Не верю! – сказал Олег, срывая с холодильника листок, на котором подозрительно знакомым почерком было написано: “Проверено, воды нет!” И оказался прав. То есть обнаруженные внутри емкости действительно были пустыми, включая непрозрачную бутылочку “Пепси”, зато под морозилкой его ждала кассета для льда с еще не застывшей, но приятно охлажденной водой. Олег в два глотка выпил воду и вытер ладонью мокрый подбородок. Мокрая дорога, подумал он. Выезжая на мокрую дорогу… Олег с надеждой посмотрел на табуретку, но не почувствовал ответного зова. Тогда он подошел к телефону и набрал номер Василия. Единственный номер, каким-то чудом задержавшийся в памяти.
– Да-а-а-а? – сказала трубка, и одного этого “Да-а-а-а?”, протяжного и умиротворенного, хватило, чтобы Олег задохнулся от обиды.
Василию позвонили! Опять! Кто-то из креативных оценщиков, этих безликих существ, которых на службе у “Creative Unlimited”, вероятно, не одна сотня. Позвонили, молча выслушали заготовки и, прежде чем дать отбой, обронили фразу, которая для любого окрестного жителя стократ важнее, чем “Локо” выиграл чемпионат”, “Я тоже люблю тебя” и даже “Сборник ваших стихов подписан в печать”. “Ждите, – сказал мужской подчеркнуто вежливый голос, а может, женский подчеркнуто вежливый голос. – Сейчас к вам придет курьер”. И курьер приходил, Олег видел это будто воочию. Молодой паренек в форме; он остановился в прихожей, позвякивая цепочкой, расстегнул на коленке коричневый портфель, затем, сверившись с ведомостью, отсчитал положенную сумму денег и, что важнее, положенную меру таблеток.
Это было нечестно, и Олегу хотелось кричать об этом. Почему одним все, а другим ничего? Потому что сочинителю остроумных записей для автоответчика нужно постоянно быть в тонусе, в то время как автора мрачных социальных слоганов лучше подержать в черном теле? Но ведь это нечестно!
Ему хотелось кричать, но он не стал. Только спросил срывающимся голосом:
– Что… что тебе дали?
– Мне-е-е? – ласково уточнил Василий. – Два “шапокляка” и ветро-верто-ветролет. – Он засмеялся. Это был резкий, похожий на карканье смех, который самому Василию наверняка казался мелодичным, как звон хрусталя.
– Поделись, а? – зажмурившись от отчаянья, попросил Олег. – Взаймы.
– Э-э-э… как это?
– Ну, я же тоже в некотором роде поучаствовал, – напомнил Олег, чуть не плача. – Соавтором. – Василий молчал, и Олег использовал последнюю возможность, чтобы достучаться до ускользающего сознания приятеля: – Ну, про города: Москва, Арзамас… Это же я придумал! Тебе ведь за них дали “вертолет”? Но я не прошу “вертолет”, – быстро добавил он, хотя голубая таблетка с восьмеркой-бесконечностью на боку медленно вращалась перед его мысленным взором. – Да это и бесполезно, ты же с него начал, правда? Хотя бы “шапокляк”, а? Половиночку…
– Ой-й-й, не-ет, – протянул Василий. Олег представил себе ощущения приятеля – легкость, невыносимая легкость, когда твое тело ничего не весит, ноги как будто парят над полом, а руки сами взлетают к потолку, – и прикусил щеку, чтобы не застонать от досады и зависти. – Твои города не при-годил-лись. Ха-ха! Не при-годил-лись. Я сам придумал третью запись, все-е са-ам.
– Сам? А о чем она?
– Да та-а-ак…
– Ладно, – сдался Олег. – Но тогда хотя бы… Ты ведь сейчас пойдешь в магазин, да? Будь другом, купи мне каких-нибудь орешков и… – он проглотил сухой комок, – воды. Побольше воды, любой: минералки там, “Фанты”, хорошо? А я тебе отдам, когда…