Кремль 2222. Царицыно
Шрифт:
– А вот тут не попали, Игорь Николаевич. Для подобных операций нужны спецы иного калибра, куда крупнее вашего, уж извините… Я же предлагаю вам поработать во благо российской науки. Вам сделают предложение, от которого вы не сможете отказаться. Рискованное и даже очень, но… это тот случай, когда овчинка выделки стоит. Что скажете? – Он вперил меня пристальный взгляд, усиленный линзой очков.
– Так сразу? – удивился я. – Могу я сначала узнать хоть какие-то детали?
– Разумеется. С ними вас познакомит другой человек. Специалист той самой отрасли, которая так нуждается в вашем добровольном согласии. Он будет
– Мне нечего терять, – горько усмехнулся я.
– Вот и отлично. Ах да, – следователь сделал вид, что только что вспомнил. – Мне несколько раз звонила ваша супруга, Ирина. Просила разрешения навестить вас. Что скажете?
– Не надо, – попросил я.
– Воля ваша. До свидания, Игорь Николаевич! И да: настоятельно прошу никому не рассказывать об этой части нашей беседы. По-моему, это в ваших же интересах.
– Само собой, Евгений Васильевич.
– Рад, что мы поняли с вами друг друга.
Он вышел из палаты, а я обессилено откинулся на подушку.
Глава 3
Следователь немного ошибся со сроками: Сергеев появился только через неделю, когда меня фактически готовили к выписке. Я уже настроился на поездку в автозаке и грядущие стычки в СИЗО с жаждущими меня убить. Если за мою голову объявлена круглая сумма, желающих будет пруд пруди. В очередь встанут.
Следователь прав, в одиночку держать оборону невозможно. Рано или поздно кто-то доберётся, но сдаваться я не собирался. При необходимости готов дорого продать жизнь. К этому меня приучила армейская служба.
Я гнал прочь дурные мысли, старался не думать об измене жены. В конце концов, не одного меня украсили рогами. Да, неприятно, но пора выбросить это из памяти, смириться и жить по-новому, мобилизовав и духовные и физические силы.
Легче сказать, чем сделать. Пришлось пустить в ход некоторые весьма полезные методики, так что к моменту нашей встречи с Сергеевым я уже избавился от того раздрая, что мучал меня столько времени.
Разговор проходил в моей палате и снова без свидетелей. Сергеев оказался располневшим мужчиной лет сорока пяти, с густыми тёмными волосами чуть тронутыми сединой. Его живот выпирал вперёд, свисая над поясным ремнём, верхняя пуговица полосатой рубахи была расстёгнута, открывая взору обширную растительность.
Пиджак модного нынче серого цвета небрежно лежал на локте левой руки, правую он протянул с улыбкой человека, начитавшегося книг Дейла Карнеги: добродушной и неискренней.
– Вижу, вы идёте на поправку, – заметил он.
– Спасибо медицине.
– Давайте знакомиться. Иван Петрович Сергеев, работаю над проектом «Полёт на Марс». Слышали о таком?
– Доводилось. Только пока не понимаю, какая связь между мной и Марсом?
– Судите сами. Цель проекта не просто достигнуть Марса, но и основать на нём колонию. Амбициозно, но вполне достижимо. Постепенно, маленькими шажками… Не стану забивать вам голову ненужными техническими подробностями, остановлюсь только на одном: по самым смелым расчётам полёт пилотируемого корабля на Марс должен занять минимум полгода, что, согласитесь, немалый срок и большое испытание для психики любого нормального человека. Идеальным выходом было бы погружение части экипажа в анабиоз. Знаете что это?
– Читал.
– Прекрасно. Значит, это упрощает введение вас в курс дела. Грубо говоря, космонавты на какое-то время заснут, а потом, в нужный момент проснутся. Может, через полгода, год или два… Как пойдёт дело.
– Разве таких, как я, берут в космонавты? – пошутил я с абсолютно серьёзным видом.
Сергеев усмехнулся.
– А разве я говорил о том, что вы станете космонавтом? Всё куда прозаичнее. После испытаний на мышах, кроликах и морских свинках нужно переходить к следующему этапу. Нужны люди, исключительно добровольцы. На них будет отрабатываться экспериментальная технология погружения в анабиоз и выведения из него.
– Значит, в подопытные кролики готовите? – подобрался я.
Сергеев развёл руками:
– Ну, а вы как думали? Будем спасать вас от тюрьмы и прочих неприятностей (я, кстати, в курсе ваших проблем) исключительно из гуманных соображений и любви к искусству? Добро пожаловать в реальный мир, Игорь Николаевич.
Я хмыкнул.
– Давно не верю в абстрактный гуманизм. И всё же, если я соглашусь, что меня ждёт, какие шансы?
Иван Петрович улыбнулся.
– Теперь ваш заход правильный. Ну, что я могу сказать: гарантии вам только в банке дадут, да и то не в каждом.
– И всё же… Я понимаю, что вы не обязаны передо мной отчитываться.
– Любопытство – дело святое. Помогу его удовлетворить. Мы уже проводили эксперименты с людьми. Первые – на неделю – были полностью успешными, без потерь. Когда перешли к уровню один месяц, смертность составила приблизительно тридцать процентов. Мы учли недостатки и скорректировали технологию. Вероятность не проснуться при анабиозе сроком на один месяц составляет сейчас смехотворную величину в две тысячных процента. Но теперь перед нами стоит новый рубеж – мы замахнулись на целый год. Время не ждёт. Его у нас и без того мало.
– Другими словами, я войду в число тех «счастливчиков», которым предстоит проваляться в анабиозе столько, сколько ещё не доводилось никому?
– Да, – кивнул Сергеев.
– Ну, и какова вероятность смерти для моего случая? Есть же предварительные расчёты…
Лицо учёного помрачнело.
– Это неточная цифра…
– Тем не менее.
– Хорошо. Не стану от вас скрывать: вероятность закрыть глаза и никогда больше не открыть укладывается в рамки от двадцати пяти до пятидесяти процентов.
– Вот почему вы ищете подопытных кроликов среди таких как я, – задумчиво протянул я. – С настоящими добровольцами видать совсем туго. Не каждый пойдёт на такой риск.
– Верно. Не каждый, – вынужденно согласился Сергеев. – Большинству не улыбается подобная перспектива. Видите, я с вами честен.
– Благодарю за искренность, – сказал я.
Он внимательно уставился на меня:
– Ну, что: решитесь или нет?
Я провёл по вспотевшему лбу рукой.
– Можно подумать, что у меня большой выбор. Гарантированно сдохнуть в тюрьме или с вероятностью в одну вторую не проснуться в анабиозе… Элементарная математика приходит на помощь. Договорились, я стану частью вашего проекта. Тем более, – я снова вспомнил о жене, – возможно, это поможет мне забыть некоторые вещи.