Кремль 2222. Ховрино
Шрифт:
Всего один человек… Да еще и женщина… Женщина, которой от природы положено быть слабой и покорной. А эта оказалась воином – на беду элитного отряда осмов. Причем превосходным воином! Ург ненавидел ее всей душой и вместе с тем уважал. Каких же усилий стоило ей стать той, кем она стала! Хотя, может, она тоже мутант, как и тот громила, внешне неотличимый от обычного хомо?
Но сейчас это уже неважно. Важно другое. Сегодня эта парочка узнала про то, что осмы вовсе не беззащитные твари, копающиеся на помойках, а опасные существа, способные убивать быстро и эффективно. Сегодня об этом знают лишь двое хомо. Но что будет
Ург не питал иллюзий насчет будущего своего народа и прекрасно понимал – больше медлить нельзя. Время Шанса настало. Единственной возможности для народа осмов стать сильнее и получить реальный Шанс к выживанию.
Сейчас в тюремных камерах сидело двадцать восемь заключенных. Нужны еще двое – и очередная Игра начнется. Игра, на которой должна будет решиться судьба народа осмов [2] .
– Скорее бы! – тихо прошептал Ург костяными губами.
2
О судьбе Урга и его народа можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Кремль 2222. Северо-запад».
Лия и Бор, следующий за ней по пятам, преодолели открытое пространство и вошли в неплохо сохранившееся помещение полуразрушенного здания.
Окошки здесь были узкие, давным-давно лишенные стекол. Такие делали в старину на складах для естественного дневного освещения. В помещении имелось два дверных проема, само собой, без дверей. Через один проем Лия с Бором вошли внутрь, другой был на втором этаже, куда вела бетонная лестница.
Лия встала у стены напротив выхода, так, чтобы контролировать его, и указала Бору на пол. Громила без возражений уселся, прислонившись спиной к обшарпанному столбу, подпирающему остатки крыши. Теперь, когда атака монстров отбита, а они в относительной безопасности, можно и поговорить.
– У меня слов нет! – произнесла девушка. – Ты чего творишь? Помереть не терпится?
– Почему… почему меня пытаются убить? – выговорил громила, на глаза которого начали наворачиваться самые настоящие слезы. – И дома, и здесь… Потому что мои раны сами залечиваются, да?
– Может, и залечиваются, – сказала Лия, наблюдая, как практически на глазах затягивается глубокая царапина на предплечье громилы. – А толку? Чего ты толкался с этими тварями? Они с тобой что, в салочки играли? Они тебя убить хотели, понимаешь! Так какого дампа ты с ними церемонился? Один хороший удар твоей ручищей, и любой из этих уродов на месте превратился бы в труп, размазанный по земле!
– Т-труп?
– Ага, он самый.
– Убить? Зачем?…
Лия внимательно посмотрела на великовозрастного ребенка. И что ему ответить, если он не понимает элементарного закона выживания в Зоне: не ты, так тебя. Тяжелый случай.
А Бор продолжал:
– Зачем убивать? Почему все такие злые? Почему нельзя просто работать, а за работу получать просто еду и время для сна? Так, как делали мамка с папкой, как я…
Лия хотела было стегануть крепким словом этого витающего в облаках переростка, но передумала.
«Он же просто дитя неразумное. Что с него взять?»
Вот повезло-то! Ей только и не хватало для полного счастья как нянчиться с великовозрастным мальцом… Спасла такого – считай, приручила.
Дамп ли?… Сомнительно. Покрытые язвами и гнойниками ходячие мумии здесь точно не при делах. Лия понимала – ее направило чувство личной справедливости, которое она тщательно скрывала, порой и от самой себя. Конечно, выживание сообщества и интересы Зоны Трех заводов всегда были для нее в приоритете, но в то же время девушка часто ловила себя на мысли, что неправильно это, когда какая-то мразь насилует женщин, а власть имущие покрывают ублюдка… Как и неправильно, что если ты родилась женщиной, то сиди тихо и покоряйся своей женской доле… «Женской доле…» Какой дебил это придумал? Наверняка идейный сторонник второго зама…
Так что не случайный душевный порыв, а именно это чувство личной справедливости подтолкнуло ее взяться за лук, когда толпа подлых мутантов попыталась ни за что ни про что убить безобидного и добродушного здоровяка… Слишком безобидного и слишком добродушного для этого мира…
Но ведь и она, Лия, как ни крути, для тех же Трех заводов оказалась слишком… не такой. Вне формата, вне правил. И что теперь? Не жить ей? Не выбирать свой путь, не бороться за свою жизнь и за право быть по-своему счастливой? Ну, пусть попробуют помешать ей те, кто так думает. Она никому жить не мешает, если только не мешают жить ей. А кто встанет у нее на дороге, пусть не обижается.
Но она-то со своими проблемами справится. А вот этот громила слишком уж беззащитен перед реальным миром. Даже свое рабское положение не осознавал, из которого по чистой случайности вырвался… Правда, что-то подсказывало Лие – не так уж безнадежен этот парень, как кажется на первый взгляд. И что-то толкало девушку помогать ему и дальше, научить говорить с этим миром на равных.
«Материнский инстинкт, а?»
Лия саркастически усмехнулась. Детей она и раньше видела, и никаких особенных чувств они у нее не вызывали. Люди и люди, только еще маленькие. Нет, тут срабатывало что-то большее. Свойственное только человеку.
«Вроде бы до Последней Войны это называлось гражданским долгом… Хотя кому я что должна? Ладно, будем считать это моей маленькой личной причудой»
– Тебя как звать? – спросила Лия уже вслух.
– Триста тридцатый… – неуверенно произнес громила.
– А настоящее имя помнишь?
Парень замялся было, но потом посмотрел ей в глаза и выдохнул, будто в омут вниз головой прыгнул:
– Бор.
– Я Лия. Ну, пойдем, что ли.
– Куда?
– Вначале стрелы соберем. Надеюсь, в трупах этих тварей они не растворяются.
– В т-трупах? Прям из них доставать?
На лице громилы отразилась страдальческая гримаса.
«Надо же, мы еще и брезгливые», – про себя усмехнулась Лия. А вслух сказала жестко:
– Не доставать, а вырезать. Стрела, когда в тело входит, застревает в нем. Дернешь – наконечник в мясе останется. Так что берешь нож, делаешь глубокий надрез и аккуратно вынимаешь стрелу. Понял?
– Понял…
– Ну, если понял, смотри, как я это делаю, и учись.
Громилу слегка передернуло.