Кремлевский кардинал
Шрифт:
– Проверка выполнения соглашения, – ответил Райан после недолгого размышления, – очень важный и технически сложный вопрос. Боюсь, что я недостаточно в нем разбираюсь. А что думают ваши специалисты о нашем предложении ограничить системы сухопутного базирования?
– Мы зависим от таких систем больше, чем вы, – заметил Головко. Теперь, когда речь зашла о сути советской позиции, его голос звучал сдержанно.
– Не понимаю, почему вы не придаете использованию подводных ракетоносцев такой же важности, как мы.
– Как вы хорошо знаете, в первую очередь мы исходим из принципов надежности.
– Чепуха!
– К сожалению, у нас имели место несколько происшествий с ними.
– Да, конечно, вы имеете в виду эту «Янки», затонувшую у Бермудских островов.
– Не только.
– Неужели? – Райан повернулся и посмотрел на собеседника, лишь с трудом удержавшись от улыбки.
– Прошу вас, доктор Райан, не принимайте меня за идиота. Вы знаете историю с «Красным Октябрем» не хуже меня.
– Как вы сказали называется эта лодка? Ах да, ракетоносец класса «Тайфун», потерявшийся у вас недалеко от Каролинских островов. В то время я был в Лондоне, так что подробности мне не известны.
– Теперь вы понимаете, что эти два инцидента являются подтверждением нашей точки зрения. Мы не можем полагаться на ракетоносцы подводного базирования в такой же степени, как вы.
– Да, пожалуй, – кивнул Райан. Вы не можете полагаться не только на подводные ракетоносцы, но и на их капитанов, подумал он, сохраняя бесстрастное выражение лица,
Головко никак не хотел успокоиться.
– Вы позволите мне задать откровенный вопрос? – спросил он.
– Конечно. При условии, что не будете рассчитывать на откровенный ответ, – усмехнулся Райан.
– Будут ли возражения против проекта договора со стороны вашего разведывательного сообщества?
– Ну вот, какой ответ вы рассчитываете получить от меня? – Райан сделал паузу. – А как отнесется к нему ваше разведывательное сообщество?
– Наши органы государственной безопасности поступают так, как им говорят, – заверил его Головко.
Это уж точно, подумал Райан.
– У нас в стране, если президент приходит к выводу, что договор отвечает государственным интересам, и считает, что сумеет провести его через сенат, мнение ЦРУ и Пентагона не имеет значения…
– Но ведь ваш военно-промышленный комплекс… – прервал Джека Головко.
– Боже мой, до чего вы любите твердить одно и то же. Сергей Николаевич, сами-то вы знаете, что дело обстоит совсем иначе.
И тут Райан вспомнил, что Головко принадлежит к военной разведке и может быть не знаком с истинным положением вещей, То, что Америка и Советский Союз далеко не всегда понимали друг друга, являлось одновременно забавным и исключительно опасным. Интересно, в который раз подумал Джек, пыталось ли разведывательное сообщество в Советском Союзе добиться согласия на снабжение правдивой информацией, как это делало теперь Центральное разведывательное управление, или просто говорило своим хозяевам то, что им хотелось слышать, как нередко в прошлом делало ЦРУ. Последнее показалось ему более вероятным. Русские спецслужбы подвержены, без сомнения, политическому воздействию, так же как это имело место раньше в ЦРУ. К заслугам судьи Мура следует отнести то. что ЦРУ приложило массу усилий, чтобы положить этому конец. Но ведь судья Мур не стремился стать президентом и этим отличался от своих советских коллег. Один председатель КГБ уже сумел добраться до самой вершины и по крайней мере еще один пытался сделать это. По этой причине КГБ превратился в политический трамплин, а это влияет на объективность информации. Джек вздохнул и поднес к губам бокал. Разногласия, существующие между двумя странами, не закончатся после того, как будут ликвидированы ложные представления друг о друге, но по крайней мере ситуация станет более управляемой.
Может быть. Райан не мог не признать, что подобная панацея может оказаться такой же фальшивой, как и все остальные; в конце концов, ее еще никто не пробовал применить на практике.
– Вы не будете возражать, если я предложу кое-что?
– Нет, разумеется, – ответил Головко.
– Давайте прекратим разговор о делах. Уж лучше вы расскажете мне об этом зале, пока я лопью шампанское. – Райан пришел к выводу, что тем самым они сэкономят массу времени, составляя завтра сообщения о содержании состоявшегося разговора.
– Может быть, принести водки?
– Нет, спасибо, мне нравится эта шипучка. Это местное производство?
– Да, из Грузии, – с гордостью произнес Головко. – Мне грузинское шампанское нравится больше французского.
– Я с удовольствием прихватил бы с собой несколько бутылок, – согласился Райан.
– Положитесь на меня, – заметил Головко. В его смехе прозвучало удовольствие и ощущение власти. – Итак, о дворце. Он был закончен в 1849 году. Строительство обошлось в одиннадцать миллионов рублей – по тем временам огромная сумма. Это последний великий дворец, построенный в мире и, мне кажется, самый лучший…
Райан, конечно, не был единственным приглашенным, кто расхаживал по залу. Почти все члены американской делегации никогда раньше не были в Большом Кремлевском дворце. Их русские коллеги, уставшие от скучной обстановки приема, предложили им показать наиболее интересные достопримечательности и увели американцев. За ними пошли несколько сотрудников посольства, присматривая за порядком.
– Ну, Миша, как тебе нравятся американки? – спросил своего помощника министр обороны Язов.
– Те, что идут нам навстречу, достаточно привлекательны, товарищ маршал, – ответил полковник.
– Но они такие тощие… извини, Миша, я забыл, что твоя прекрасная Елена тоже была стройной. Хорошая она была женщина.
– Спасибо, что вспомнили о ней, Дмитрий Тимофеевич.
– Привет, полковник! – воскликнула одна из американок.
– Здравствуйте, миссис…
– Фоули. Мы встречались в ноябре на хоккейном матче.
– Вы знакомы? – спросил помощника маршал.
– Мой племянник – нет, мой внучатый племянник, Михаил, внук сестры Елены, – играет в детской команде, и меня пригласили на матч. Там я обнаружил, что в их команде играет империалист, – ответил полковник, приподняв бровь,