Кремлевский визит Фюрера
Шрифт:
Молотов спал, но поскольку Москва приказала ознакомить его с депешей абсолютно немедленно, то его подняли с постели еще в процессе расшифровки…
Прочтя, Молотов даже губы поджал, и нервно — это Молотов-то, дернул плечами… Коба таки решился, и теперь надо было…
А что «надо»?
Надо было поднимать с постели Риббентропа… Ничего, не одному русскому народному комиссару нервничать, пусть и господин рейхсминистр понервничает… Зато и обрадуется же — когда узнает, в чем тут срочность…
Заспанный Риббентроп даже не пытался скрыть волнения и тревоги…
— Герр Молотов,
— Господин Риббентроп, если помните, в истории отношений России и Германии в двадцатом веке уже была одна бессонная, однако плодотворная ночь…
— Вы имеете в виду «пижамное совещание» ночью в Рапалло, перед заключением нашего первого договора с Советской Россией?
— Именно его я и имею в виду…
— И что же вы предлагаете на этот раз, после того, как все уже обсуждено?
— Не все…
Риббентроп смотрел на Молотова с видом бессмысленным и потерянным:
— А что же еще?
Молотов широко улыбнулся — наверное, в Берлине в первый раз, и сказал:
— Мне поручено сделать важное личное сообщение лично для господина Гитлера…
Все еще ошалевший, Риббентроп непонимающе посмотрел на Молотова и задал вопрос, пожалуй, излишний — с учетом того, что перед ним стоял второй человек в России:
— Кем поручено?
— Товарищем Сталиным…
Немец вдруг стал серьезным и свежим… И бодрым голосом отлично выспавшегося человека он уже не обескураженно, а четко осведомился:
— Вам поручено передать это немедленно? Что, мне надо будить фюрера? Если он, конечно, спит… Но учтите — хотя он, случается, засиживается за чашкой чая допоздна, сейчас он, конечно, уже спит.
— Пусть спит, — успокоил Молотов. — Я прошу прощения и у вас, но я имел приказ связаться с вами немедленно, и вот — связался. Просто имейте в виду, что я должен увидеть господина Гитлера как можно быстрее…
— Яволь, — коротко бросил Риббентроп. — Но тогда подождем немного…
— Подождем, — согласился Молотов.
— То есть вы сегодня не уезжаете? — на всякий случай уточнил рейхсминистр.
— Скорее всего, нет, — улыбнулся его русский коллега…
РАССТАВШИСЬ с Молотовым, фюрер был порядком раздражен и долго не мог уснуть…
Ничего существенного переговоры не дали. С «ЕвроАфрикой» дела шли не лучшим образом, хотя он сказал Молотову и обратное… Петэн тянул в одну сторону, дуче — в другую, Франко вообще не желал трогаться с места, а венгры с румынами, болгарами и греками были готовы метаться от кого угодно к кому угодно, лишь бы этот «кто-то» имел реальную силу…
И все ждали исхода его борьбы с Британией… А время работало не на него… Англия вполне могла продержаться еще пару лет — если ее будет поддерживать Америка.
Америке тоже надо пару лет, чтобы создать могучую армию… Русским, кстати, тоже…
А что потом? Потом — если он не покончит быстро с Англией, в Европу придут янки — как они уже приходили сюда в 1918 году.
И тогда, даже если на него навалятся только англосаксы, ему несдобровать…
А если еще и русские? Очень может быть — это будет для них
Да… Сталин…
Молотов был жестким и неуступчивым, скорее — негибким. А Сталин? Пока что их требования лишь растут, и это все более тревожит.
Итак — угроза войны на два фронта все же сохраняется. Но если она реализуется через два-три года, даже через год, то положение рейха по сравнению с нынешним лишь ухудшится.
И — постоянный страх потерять Румынию, Плоешти, то есть нефть…
Фюрер искоса взглянул на черновик нового письма дуче… Он писал там:
«Англия обладает рядом военных баз, которые позволяют ей достигать Плоешти…. Если до сих пор румынский нефтяной район был вообще недосягаем для английских бомбардировщиков, то теперь они приблизились на расстояние менее 500 километров. Я просто не решаюсь даже подумать о последствиях, ибо, дуче, должно быть ясно одно: эффективной защиты этого района производства керосина нет. Даже собственные зенитные орудия могут из-за случайно упавшего снаряда оказаться для этого района столь же опасными, как и снаряды нападающего противника. Совершенно непоправимый ущерб был бы нанесен, если бы жертвами разрушения стали крупные нефтеочистительные заводы»…
Нет, долгая война на два фронта опасна.
Но Остров недосягаем.
А Россия? Незримая линия сухопутной границы — вот и все, что отделяет сейчас Германию от России. Бисмарк предостерегал от войны с русскими. Однако кончилось тем, что русских и немцев стравили…
И опять стравливают… Вывели на общую пограничную линию и ждут — когда мы начнем друг в друга стрелять…
А надо ли? Достигнуть согласованности интересов с Россией и отвлечь на Восток русские претензии оказалось трудно. Молотов, напротив, просил понять сильный интерес, проявляемый Россией к Балканам, а надо всеми силами попытаться удалить Россию из балканской сферы и ориентировать ее на Восток.
По мере того, как фюрер размышлял, он постепенно успокаивался… В конце концов, пока особого недовольства можно и не проявлять… Тон русского был все же конструктивным, и Россия явно не хочет разрывать отношений с рейхом. Это — хорошо.
Он вспомнил давние беседы с генералом Хаусхофером — мыслителем, геополитиком… Хаусхофер считал, что власть «атлантических» англосаксонских держав Англии и США, основанная на торговле и плутократии, приходит в упадок. Будущее за материковыми странами— «хартлендом». А хартленд— это Германия, Россия, Китай и Япония…
Да, Россия — это возможный стержень великой континентальной «оси»… Русские и немцы в чем-то очень близки… Возможно, в умении быть верными? И еще в чем-то, очень важном…
Но этот нажим…
Да, если бы поговорить прямо со Сталиным, что-то, может быть, стало бы ясно…
Лишь под утро фюрер забылся неглубоким, чутким сном… Но сны ему не снились…
РАЗБУДИЛ его камердинер:
— Мой фюрер! Рейхсминистр Риббентроп умоляет принять его…
— Умоляет?
— Именно так, он сам так выразился и очень просил передать вам это дословно…