Креольская честь
Шрифт:
Высокий парень посмотрел на Ники так же внимательно, как и в первый раз, когда ее увидел, и принялся выполнять распоряжение хозяина.
— Леди ездят в дамском седле, — сказал Алекс, как будто ее ягодицы не годились для обычной посадки верхом. — Подойди сюда, я тебе покажу. — Его голос звучал с непривычной ласковостью. В лучах вечернего солнца его загорелая кожа отливала красноватым золотом. Он улыбнулся, обнажая свои крепкие белые зубы, на щеках играли такие милые ямочки. Ей ничего не оставалось, кроме как ощетиниться.
Алекс, казалось, этого не заметил. Легко сбросив тяжелое седло на кипу сена, он помог ей забраться на него.
— А теперь попробуй забросить ногу за луку.
Начиная увлекаться этой игрой, она повиновалась.
— Так?
— Не совсем. Чуточку выпрями спину.
Одной рукой он поправил положение ее ноги, другой подвинул ее бедро, чтобы оно оказалось на нужном месте. Ники почувствовала, как по всему ее телу, вплоть до кончиков пальцев ног, разливается тепло.
— Так лучше, — сказал он, и на этот раз в его голосе прозвучала напряженность.
— Красотка готова, — крикнул Патрик.
Алекс был, похоже, рад это слышать Они вышли в загон, где Патрик ожидал их с лошадью мышастой масти.
— Ей уже двадцать лет, — объяснил Алекс Ники. — Она и мухи не обидит.
Прежде чем она успела что-нибудь оказать, его руки обхватили ее за талию Он посадил ее на кобылу. Ловкими точными движениями он перенес одну ее ногу через луку, другую вдел в стремя. Лошадь была так стара, что едва держалась на ногах, но поездить на ней в седле было очень приятно.
— Берись за поводья, — наставительно произнес Алекс, показывая, как это делается. — Держись прямо и старайся не терять равновесия.
Ники покорно выполнила эти распоряжения, сдерживая желание проскочить через ворота и помчаться по плантации.
Когда заметно стемнело, Алекс научил ее ездить и шагом, к рысью, и пускать лошадь в легкий галоп.
— У тебя врожденные способности, — сказал он. И она слегка устыдилась, что обманывает его. — Если хочешь, мы будем заниматься с тобой вечерами, пока, ты не подучишься достаточно, чтобы выехать из загона.
— Это было бы замечательно, — улыбнулась Ники.
Он поглядел на нее как-то странно.
— :.Так сколько тебе лет?
«Боже, что-то его настораживает в моем поведении! Так трудно играть роль ребенка, когда ты сделала все возможное. чтобы забыть о своем детстве!»
— Сколько лет? — переспросила она, стараясь выиграть время.
— Ну да, сколько лет?
Сказать «двенадцать» она не рискнула.
— Тринадцать, — проговорила она, радуясь тому, что сумерки скрывают ее лицо. — В октябре мне исполнится четырнадцать.
Она родилась двадцать четвертого октября, это по крайней мере было правдой.
— Ты выглядишь старше, — Мне пришлось рано повзрослеть, Он согласно кивнул. Вернулся Патрик, чтобы забрать Красотку. Когда кобылу уводили, она тихо заржала. Алекс подошел к Ники, которая прислонилась к изгороди.
— Как же все это случилось? — спросил он. — Как ты стала наемной служанкой? Очевидно, что ты девушка образованная. Почему ты очутилась в тюрьме?
Опершись руками об изгородь загона, Ники смотрела на высокие дубы, большими серыми тенями маячившие в отдалении. Солнце уже закатилось, и загон озаряли теперь звезды и круглая луна. Она смутно ожидала, что он начнет расспрашивать ее о прошлом. Это было вполне вероятно, но она и боялась, и хотела этих расспросов.
— Мы потеряли свой дом во время депрессии. Отец скоропостижно скончался, и мы с матерью остались одни. В том же году умерла и она. Доктор сказал, что с ней случился удар, но я думаю, что она просто не перенесла смерти мужа.
— Неужели не было никого, совсем никого, кто мог бы вам помочь?
«Да, был. Твой отец, — с негодованием подумала она. — Твоя семья Мы просили вас о помощи, но вы отказали».
— Большинство наших друзей были в еще худшем положении, чем мы. В конце концов я решила законтрактоваться на несколько лет, обучиться какому-нибудь ремеслу, которое помогло бы мне прожить.
Алекс внимательно наблюдал за ней, своей заинтересованностью понуждая ее продолжать.
— Рэмзи, наши старые знакомые, заключили со мной контракт. К несчастью, они тоже вскоре оказались в трудном положении и перепродали меня человеку из Нового Орлеана, который казался вполне достойным… — Ники вздрогнула, вспомнив о Лоране. Как всегда при воспоминании о нем, ее охватил холодный слепой страх. — Всякий раз, напиваясь, он бил меня. Все мое тело было в синяках. А однажды он сломал мне руку… — Стараясь заглушить мучительные воспоминания, Ники смотрела вдаль. — Я была только рада, когда и он продал меня: мне было все равно, к кому я попаду, лишь бы избавиться от него.
— Масса Алекс? — раздался голос Лемюэля, лакея Алекса. — К вам приехал масса Томас.
Алекс с сочувствием посмотрел на Ники, заметив, что ее хорошенькое личико помрачнело от тяжелых воспоминаний. Какой негодяй обращался с ней так жестоко? Хорошо, что он не знает его имени, а то мог бы что-нибудь натворить сгоряча.
Алекс бессознательно сжал кулаки. Затем перевел взгляд на Лемюэля, который стоял в нескольких шагах от него, терпеливо ожидая хозяина.
Он провел пальцем по ее щеке: ему так хотелось сказать Николь что-нибудь утешительное, но он не находил слов.
— Я должен идти.
Он почти забыл, что договорился о встрече с Томасом Деммингом. Им надо было просмотреть несколько новых транспортных контрактов, и Томас вызвался приехать к нему домой.
Алекс знал, что Томас ценит эти короткие выезды в сельскую местность, любит ночевать в Бель-Шен. И Алекс с удовольствием с ним общался. Это была одна из редко выпадавших на его долю возможностей расслабиться.
Ники протянула руку:
— Спасибо за урок, за доброту. А то я почти забыла, что это такое.