Крепость королей. Расплата
Шрифт:
Братство…
Что за чертовщина творилась в этом Анвайлере! Казалось, все тут заодно. В мирное время Каспар без труда навел бы справки об этом странном братстве. Но теперь, когда город был во власти мятежников, всякого любопытствующего сочли бы шпионом дворян. Следовало соблюдать осторожность. Но он чувствовал, что на верном пути.
Каспар осторожно вернул грамоту на место, закрыл ящичек и поднялся на первый этаж. Там он открыл окно с тыльной стороны здания и растворился во мраке. Крестьяне у входа возобновили игру. Они прочесали все переулки, заглянули в каждый трактир,
Зато раздобыли новую бутыль вина, которую теперь следовало опустошить.
Когда Матис с Мельхиором подошли к Страсбургу, в городе царил хаос. Улицы кишели беженцами едва ли не со всего Эльзаса. Среди них было множество монахов и католических священников, а также зажиточных горожан, волочащих свои пожитки в телегах и заплечных корзинах. Вокруг плакали младенцы, вопили дети в поисках родителей, и лоточники, пользуясь случаем, продавали товары по сильно завышенным ценам.
Последние дни путники так спешили, что их лошади в конце концов захромали. Незадолго до Страсбурга они продали кляч оголодавшим ландскнехтам и оставшиеся двадцать миль преодолели пешком. Земли, по которым они шли, до последней пяди были охвачены волнениями. Сначала взбунтовались крестьяне Верхнего Эльзаса и Зундгау, но вскоре восстания вспыхнули всюду вдоль западного берега Рейна. В соседней Лотарингии простой народ также взялся за оружие. Общим предводителем был некий Эразм Гербер, простой ремесленник, которому удалось объединить разрозненные отряды. В Страсбурге у него имелись покровители.
Мельхиор как раз показался в дверях одной из портовых таверн, во множестве расположенных на берегу Иля, притока Рейна. Менестрель уныло покачал головой. Они обошли уже с десяток трактиров и тщетно расспрашивали о группе артистов с обезьяной, направлявшейся в Шварцвальд. Помимо всего прочего, они расспросили карманников и нищих на улице, обошли плотогонов, сутенеров и паромщиков. Но до сих пор поиски ничего не дали.
— Наверное, нам лучше попытать счастья по другую сторону Рейна, в Келе, — предположил Мельхиор, пока они бродили по зловонному кожевенному кварталу Страсбурга. — Быть может, подонки продолжили путь прямо оттуда, оставив Страсбург по левую руку.
— Если они вообще доплыли до Страсбурга, — мрачно отозвался Матис.
Нога его за последние дни неплохо зажила, осталась лишь небольшая хромота. Но его по-прежнему терзали сомнения, действительно ли похитители двинулись вверх по течению.
Они пересекли соборную площадь, которая представляла центр города. Страсбургский собор был до того громадным, что Матис на мгновение позабыл обо всех тревогах. Он в изумлении озирал колонны, скошенные крыши, изваяния святых и в особенности сточные желоба, гримасы на которых, казалось, мерили его насмешливым взглядом. Юноша слышал, что собор сейчас принадлежал лютеранам, которые довольно прочно обосновались в городе. Страсбург являлся одним из духовных центров Священной Римской империи. Возможно, именно отсюда революция распространится по всей стране. Но, глядя на убитых горем беженцев, что нескончаемым потоком стекались к городским воротам, Матис
«Злоба не породит ничего хорошего», — думал он.
Они покинули Страсбург и по широкой дороге двинулись в сторону Рейна, над которым нависал внушительных размеров мост. Навстречу катили телеги и повозки, все чаще стали попадаться люди с окровавленными повязками или раненые на носилках. Изувеченные солдаты и нищие с ужасными шрамами тянули к путникам руки.
В Келе, по другую сторону Рейна, было куда спокойнее. К востоку протянулись пологие холмы отрогов Шварцвальда, у берега покачивались лодки и плоты, которые направлялись отсюда к небольшой речке Кинциг. Матис с Мельхиором обошли несколько таверн, но и здесь никто не слышал о группе артистов.
Удрученные, они сели на пристани и стали болтать по воде босыми ногами. Прохладное течение смывало грязь последних дней и ласкало трещины и мозоли, натоптанные во время перехода.
— Как я и говорил, — вздохнул Матис. — Мы ее окончательно потеряли.
Мельхиор молчал, но юноша видел, как он напряженно размышляет. Менестрель слепо уставился на воду и жевал нижнюю губу. До сих пор Мельхиор выказывал себя ценным спутником. Выдающийся фехтовальщик, он отличался умом столь же острым, как и его шпага из толедской стали. До сегодняшнего дня бард находил выход из любой ситуации, но в этот раз, похоже, и он зашел в тупик.
— Я ведь был уверен, — произнес он и устало покачал головой. — Ни секунды не сомневался.
Оба помолчали. В конце концов Мельхиор поднялся, натянул пыльные сапоги, поднял лютню и перебрал струны.
— Ну, мы ведь еще можем отправиться в Санкт-Гоар.
— В тот самый монастырь? — Матис поднял на него озадаченный взгляд. — Что нам там делать?
— Узнаем, что за тайна связывала Агнес. Моя баллада не может на этом закончиться. Кроме того, если Агнес удастся бежать, она наверняка направится туда. Возможно, там мы и встретимся.
— В балладе, может быть, но не в реальной жизни. Нам ни за что…
Хриплый выкрик заставил Матиса замолчать. Он донесся из небольшого трактира справа от порта, куда они еще не заглядывали. Вот послышался и пронзительный голос, как если бы кто-то вопил в смертельном ужасе.
— Слава кайзеру, слава кайзеру!
Мельхиор тонко улыбнулся.
— Видимо, и в столь тяжелое время Карл не совсем растерял уважение. Немного опасно, но по мне, так весьма похвально.
— Похоже скорее на ребенка или…
Матис вдруг вспомнил ночь, когда похитили Агнес, уплывающую лодку и необычный голос, который из нее доносился. Тот же самый голос, едва ли похожий на человеческий, скорее животный визг, как у…
Матис хлопнул себя по лбу, затем вскочил и повлек за собой Мельхиора.
— Скорее! — воскликнул он. — Возможно, есть еще след!
Они подбежали к маленькому, перекошенному трактиру, жавшемуся у одного из портовых складов. Матис распахнул дверь и прищурился в полумраке зала. Внутри никого не было, лишь на одном из пошарпанных столов стояла клетка, и в ней сидела пестрая птица. Она махала крыльями и верещала во все горло: