Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

Голдман Венди З.

Ухудшение ситуации на фронте побудило Наркомуголь готовить оборудование к эвакуации и демонтировать шахты [164] . 13 сентября М. Горшков, заместитель наркома угольной промышленности, известил Совет по эвакуации, что наркомат разослал всем промышленным предприятиям и машиностроительным заводам указание разобрать оборудование и вывести из строя всю технику, которую нельзя спасти. Если оборудование не вывозили, его ломали, закапывали или сбрасывали в шахту. Сами шахты затапливали или взрывали; машинные цеха, газовые турбины и электростанции следовало сжечь или взорвать [165] . 25 сентября В. В. Вахрушев, нарком угольной промышленности, представил Совету по эвакуации план вывоза предприятий, горно-шахтного оборудования и угля из Сталинской области, включая комбинат «Сталинуголь». 1 октября работу всей горнодобывающей промышленности, за исключением 47 шахт, поставляющих каменноугольный кокс и газовый уголь для металлургических заводов, было решено прекратить. Рабочих «Сталинугля» предписывалось эвакуировать вместе с семьями, эвакуированные предприятия – распределить между 16 уже существующими на востоке рудниками [166] . В тот же день Совет по эвакуации отдал распоряжение о демонтаже электростанций [167] . Эвакуацию Донбасса планировалось проводить 11–17 октября, но вермахт быстро

приближался, а Наркомат путей сообщения не успевал вовремя доставить необходимое количество пассажирских и товарных вагонов [168] . Поздним вечером 6 октября один из представителей военного командования сообщил, что для эвакуации Сталинской области не хватает вагонов. Ежедневно рабочие грузили по 500 товарных вагонов как на Южно-Донецкой, так и на Северо-Донецкой железной дороге, но и такими темпами эвакуация области заняла бы 100 дней [169] .

164

ГАРФ. Ф. 6822. Оп. 1. Л. 264. Л. 60, 134–133.

165

ГАРФ. Ф. 6822. Оп. 1. Л. 264. Л. 99–95.

166

Там же. Л. 95–71.

167

Там же. Д. 550. Л. 91.

168

Там же. Д. 438. Л. 140, 147.

169

Записка была адресована комбригу Главного управления тыла Красной армии: ГАРФ. Ф. 6822. Оп. 1. Д. 438. Л. 154.

Поскольку немцы стремительно наступали, 9 октября ГКО одобрил уничтожение всего оставшегося оборудования. Совет по эвакуации немедленно направил всем директорам угольных предприятий приказ затопить шахты и взорвать основные штольни. Все наземное оборудование и установки, цветные металлы, электрическое оборудование, водопроводные трубы и краны, смазку, масло и вентиляторы надлежало сжечь или уничтожить. Партийные работники, местная администрация, руководители предприятий и рабочие погрузили все, что смогли, а остальное сожгли, сломали или взорвали и бросили в залежи угольной пыли или в ямы, которые затем затопили и засыпали. Нефтесодержащие продукты либо отправляли на фронт, либо сжигали, либо выливали [170] . 8 октября немцы взяли Мариуполь и достигли Азовского моря, откуда уже было недалеко до кавказских нефтяных месторождений. На следующий день Отто Дитрих, пресс-секретарь Гитлера, хвастливо заявил иностранным журналистам: «Советская Россия повержена!» [171]

170

ГАРФ. Ф. 6822. Оп. 1. Д. 264. Л. 142–136; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 122. Д. 18. Л. 140–142.

171

URL:(неработающая ссылка).

После падения Мариуполя вермахт направился на восток вдоль северного берега Азовского моря в Ростовскую область, где располагались крупнейшие промышленные центры – Таганрог и Ростов-на-Дону – и угольные месторождения российской части Донбасса. Оттуда открывалась дорога к Краснодарскому краю, а дальше – к нефтяным месторождениям Кавказа. 17 октября немцы заняли Таганрог, но упорная битва за Ростов длилась с конца сентября до середины ноября. Наркомуголь планировал эвакуировать Ростовскую область 11 октября, но в ней все еще оставались действующие шахты, машиностроительные заводы, горно-обогатительные комбинаты, две электростанции и другие предприятия, на которых было занято 40 000 рабочих [172] . Осенние ливни замедлили наступление немцев, и они достигли окраин Ростова только в середине ноября [173] . 21 ноября немцы заняли город, но не смогли его удержать. Всего лишь через неделю Красная армия, на помощь которой пришли партизаны и ополчение, выбила немцев из Ростова. Это было первое освобождение крупного населенного пункта [174] .

172

ГАРФ. Ф. 6822. Оп. 1. Д. 383. Л. 5–6.

173

ГАРФ. Ф. 6822. Оп. 1. Д. 383. Л. 1.

174

Hill A. The Red Army and the Second World War. Cambridge: Cambridge University Press, 2017. P. 264.

К декабрю эвакуация промышленности начала затухать. Погребной впоследствии заметил:

В этой сложной обстановке были у нас и ошибки, и промахи. Они проистекали прежде всего от того, что мы не имели опыта такой работы в военных условиях. Например, вначале промышленность из одной части Украины мы эвакуировали в другую часть… Так, опоздали эвакуировать машиностроительный завод «Красная звезда» из Кировограда, ряд металлургических заводов Донецкой области, что привело к большим потерям [175] .

175

Погребной Л. И. О деятельности. С. 206. Воспоминания Погребного были изданы как раз после хрущевской кампании по десталинизации, когда переименовали города и области, названные в честь Сталина. Город Сталино стал Донецком.

Тем не менее Совету по эвакуации удалось спасти важнейшие предприятия тяжелой и оборонной промышленности [176] . Металлургические и химические заводы, пищевые комбинаты, предприятия легкой промышленности и текстильные фабрики, электростанции, горно-шахтное оборудование, тысячи тонн угля, сырья, прокатной и легированной стали были отправлены на восток. Нацисты, надеявшиеся прибрать к рукам мощную промышленную базу региона, обнаружили на ее месте затопленные шахты, взорванные мосты и куски искореженного металла.

176

Лихоманов М. И., Позина Л. Т., Финогенов Е. И. Партийное руководство эвакуацией. С. 83–84.

Люди: эвакуация по категориям

Совет по эвакуации ставил перед собой задачу эвакуации не столько отдельных людей, сколько профессиональных и социальных групп. Не предполагалось, что человек будет «эвакуироваться» сам по себе, но и оставаться на оккупированной территории никому не следовало. Так как в поездах не всем хватало места, многие бежали в одиночку, с товарищами или с родными. Однако государство различало «эвакуированных», вывезенных специально организованными эшелонами, и «беженцев», покидавших дома по собственной инициативе. Эвакуированные получали на новом месте жилье, работу и продовольственные карточки. Беженцы же, прежде чем встать на учет для получения карточек, должны были найти работу и жилье [177] .

В эвакопунктах, учрежденных для помощи обеим группам, быстро скопились целые толпы. Среди хаоса и движения множества людей различие между двумя группами стерлось.

177

О разнице между эвакуированными и беженцами см. Главу 2 наст. изд., а также: Manley R. To the Tashkent Station. P. 1, 8, 18–21.

Сразу же после начала войны Совет по эвакуации приступил к вывозу детей с опасных территорий. Затем в первую же неделю последовало распоряжение более общего характера – об эвакуации из прифронтовой полосы всех людей: семей партийных и ответственных работников, а также военных; рабочих и служащих промышленных предприятий вместе с семьями [178] . Но линия фронта смещалась так быстро, что выполнить это распоряжение оказалось невозможно, и многие либо решили остаться, либо застряли в прифронтовой зоне. Нередко детей отправляли в ближние регионы, в скором времени превращавшиеся в поле боя [179] . Постепенно Совет по эвакуации начал четче дифференцировать группы: рабочие и служащие конкретных заводов, учреждений и организаций, учащиеся ремесленных училищ, пациенты психиатрических клиник, сироты. Совет никогда не ставил перед собой задачи отдельно эвакуировать некоторые группы населения: пожилых людей, крестьян (кроме сопровождавших эвакуированный скот) или рабочих мелких сельских предприятий, – рассматривая их лишь как часть более обширной категории людей, живущих в прифронтовой зоне. Пожилых чаще всего эвакуировали как членов семей представителей той или иной профессии. Сотрудники вывозимых предприятий и учреждений должны были эвакуироваться в обязательном порядке, но их родственники, тоже получавшие билеты на поезд, могли остаться.

178

ГАРФ. Ф. 6822. Оп. 1. Д. 550. Л. 15.

179

Там же. Д. 409. Л. 9.

Сейчас, оглядываясь назад, мы знаем, какие роковые последствия имело то, что Совет не эвакуировал людей по национальному признаку. Ни советское руководство, ни рядовые граждане не могли предвидеть, что нацисты собираются массово истреблять евреев и цыган, а с оккупированных территорий поначалу поступали лишь обрывочные и разношерстные сведения [180] . В августе 1941 года партийное руководство Белоруссии и Украины сообщило в Москву о массовых убийствах еврейского населения, а летом и осенью 1942 года партизаны начали докладывать об актах целенаправленного уничтожения [181] . Однако эти первые сообщения касались происходящего в конкретной местности, а к 1942 году покинуть оккупированную территорию было невозможно. Масштабы Холокоста стали ясны лишь в 1943 году, когда Красная армия начала возвращать оккупированные земли. Писатель и военный корреспондент Василий Гроссман оставил семью в Бердичеве, маленьком городе в Украине со значительным количеством еврейского населения. Около трети бердичевских евреев, включая беженцев из Польши, смогли эвакуироваться или бежать, но тех, кто остался, умертвили в ходе массовых казней, устраиваемых нацистами с августа 1941-го по июнь 1942 года. Когда в январе 1944 года Бердичев освободили, Гроссман приехал в город и узнал, что его мать погибла 15 сентября 1941 года, став жертвой массового убийства. После войны он написал ей посмертное письмо:

180

О национальной принадлежности и эвакуации см.: Потемкина М. Н. Эвакуация и национальные отношения в советском тылу в годы Великой Отечественной войны // Отечественная история. 2002. № 3. URL:(дата обращения: 28.04.2022).

181

Berkhoff K. Motherland in Danger: Propaganda during World War II. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2012. P. 135–165.

Дорогая мамочка… <…> Ночью, на фронте я видел сон – вошел в комнату, ясно зная, что это твоя комната, и увидел пустое кресло, ясно зная, что ты в нем спала: свешивался с кресла платок, которым ты прикрывала ноги. Я смотрел на это пустое кресло долго, а когда проснулся, знал, что тебя уже нет на земле. Но я не знал, какой ужасной смертью умерла ты [182] .

Кошмарные предчувствия преследовали не одного Гроссмана. Многих советских людей, призванных в армию, эвакуированных вместе с предприятиями или по каким-то другим причинам разлученных с семьей, терзала неизвестность о судьбе родных и близких. Из 6 миллионов евреев, уничтоженных нацистами, 2 миллиона было убито на советской земле. Айнзацгруппы покрыли оккупированные территории расстрельными ямами, где могло быть от нескольких сот до десятков тысяч человек. В одной только Белоруссии нацисты сожгли дотла более 600 деревень вместе с жителями, обвиненными в помощи партизанам [183] .

182

Губер Ф. Память и письма // Даугава. 1990. № 11. С. 119.

183

Об истреблении евреев см.: Эренбург И., Гроссман В. Черная книга. М.: Corpus, 2019; о партизанской войне см.: Tec N. Defiance: The Bielski Partisans. New York: Oxford University Press, 1993; Walke A. Partisans and Pioneers: An Oral History of Nazi Genocide in Belorussia. New York: Oxford University Press, 2015; Slepyan K. Stalin’s Guerrillas: Soviet Partisans in World War II. Lawrence: University Press of Kansas, 2006. О сожжении деревень см. сильный фильм Элема Климова «Иди и смотри».

Эвакуация людей началась с Прибалтики, Западной Украины и Белоруссии, а также Карелии и происходила среди бомбежек и сражений, часто перекрывавших дороги и железнодорожные пути. Организованно эвакуировать удалось немногих, и людей отправляли обычно военные советы, а не Совет по эвакуации. Например, в Литве государству удалось эвакуировать всего 42 500 человек; большую часть еврейского населения немцы позже согнали в гетто и в конце концов умертвили. В Белоруссии, где враг продвигался медленнее, спасли более миллиона людей – приблизительно шестую часть населения. Массовые эвакуации из Москвы, Ленинграда, Украины и западной части России, происходившие позднее, оказались успешнее. Эвакуированных чаще всего отправляли в Поволжье или дальше на восток – на Урал, в Сибирь и в Центральную Азию, где они устраивались работать на заводы, железные дороги, в столовые, колхозы и совхозы [184] .

184

Белоносов И. И. Эвакуация населения. С. 17–21, 28. Поволжье включало в себя Горьковскую, Пензенскую, Куйбышевскую, Сталинградскую и Саратовскую области, а также автономные республики Татарию и Чувашию. Более восточные направления охватывали Кировскую, Чкаловскую, Молотовскую, Свердловскую, Челябинскую, Омскую и Новосибирскую области, автономные республики Удмуртию и Башкирию, Алтайский край, среднеазиатские республики Казахстан и Узбекистан.