Крепость
Шрифт:
Но что же меня все-таки отвращает в нем? Что ему не подходит?
– Где Вы задержались в этом промежутке времени? – спрашивает гауптман, и в его голосе звучат одновременно упрек и выговор.
Пока еще могу совладать с собой, но мне противно до возмущения его лицо, и я отвечаю:
– В море, господин гауптман – и на шоссе.
Остаюсь вежливым, скрипя зубами.
– Пожалуйста, прошу великодушно, господин гауптман, обратить внимание, – говорю даль-ше, – что за последнее время произошли определенные события,
– Вы следуете в качестве курьера?
– В соответствии с моим приказом на марш, господин гауптман!
– Ваш зольдбух, пожалуйста.
«Гауптман – ночной горшок» листает ее, сравнивая мои имя и фамилию в приказе на марш с данными в удостоверении – смех!
– Вы ранены?
То, что мое левое предплечье лежит в повязке, этот парень, кажется, вовсе не принимает в расчет.
– Очевидно, недавно? – продолжает гауптман. – Но в госпитале Вы не были?
Бог мой! Как он меня уже достал! Как долго будет еще продолжаться этот цирк?!
– Никак нет, господин гауптман. Я даже не мог предвидеть, что это даст Вам основание по-дозревать меня в преступлении! – отвечаю ему так, словно рот набит кашей.
– И?
Что должно значить это его придурковатое «И»? Что вообще здесь происходит?
Фельдфебель положил свою лапу на черную кобуру. Теперь она лежит там как на молитвен-нике.
– Мы ведь торопимся, господин гауптман. Я еду, как Вы уже знаете, в качестве курьера. В этой сумке находится секретный материал, господин гауптман!
– И Вы, так вот запросто, отправляетесь в ресторан, господин обер-лейтенант...
Мое самообладание находится на пределе. Но я должен показать обоим моим бойцам, что я выдержу.
~
– Значит, Вы спешите, и у Вас в сумке находятся секретные материалы, а Вы сидите здесь и обедаете – совершенно непринужденно, как я вижу? Вас могли бы здесь также, в конце концов...
Тут уж я выпаливаю в лицо гауптману и яростнее, чем хотел:
– В конце концов, мы вооружены, господин гауптман!
Этими словами я словно сигнал подал своим бойцам. Потому что внезапно они оба делают резкое движение: Бартль ставит автомат почти в живот гауптману. Бог мой: Бартль поступил необдуманно! Он может легко нажать на курок, если я его сейчас же не остановлю. Contenance! Не сделать ошибку!
Гауптман сделал ошибку: Выбрал себе в провожатые идиота, который никак не отреагировал на выпад Бартля – вот уж пример ужасной ошибки!
Гауптман дрожащим от возмущения голосом начинает:
– Вашего фельдфебеля ...
– Боцмана! – перебиваю его я. – В Морфлоте он называется портупей-унтер-офицер в звании фельдфебеля, или боцман, господин гауптман.
А Бартль уже вырывает бумаги из руки гауптмана. Вот дьявол! Это может действительно стоить ему виселицы!
Дважды резко встряхиваю головой, так, словно хочу прогнать увиденное.
И тут только замечаю,
– Только шевельнись – пристрелю! – рычит фельдфебелю.
Одно мгновение, я это отчетливо вижу, оба патрульных не знают, следует ли им поднять руки вверх.
– Невероятно! – хрипит гауптман. – За это Вам придется нести дисциплинарную ответственность!
– Или Вам, господин гауптман! – я, наконец, могу снова твердо говорить. – Я мог бы теперь Вас просто обезоружить, господин гауптман. Наша огневая мощь, конечно, немного сильнее, чем Ваша. Но я оставлю Вам Ваше оружие...
Гауптман совершенно подавлен. Он явно старается сказать хоть что-нибудь.
И когда, наконец, открывает рот, то произносит лишь:
– Какая наглость! – и затем добавляет: – Арестовать!
– Нет, этого Вы не сделаете!
Но затем мне приходит на ум другое:
– Честное слово, господин гауптман, мы совершенно не расположены к шуткам в стиле дикого запада. Но не можем позволить себе также разрешить, кому бы то ни было угрожать нашему поручению. По правилам, я должен был бы обезоружить Вас, поскольку Ваш фельдфебель, судя по его виду, намеревался похитить мою курьерскую сумку с документами. Он всем своим видом отчетливо дал нам это понять. Если бы Фюрер и Верховный Главнокомандующий Вермахта узнал, что Вы здесь устраиваете...
А в глубине души я буквально готов взорваться от смеха: Чистая комедия!
– В этой сумке находится секретный материал. Мы должны защищать его, в крайнем случае, с оружием в руках – а именно от любой попытки завладеть им. Приказ – есть приказ!
Я несу вздор, словно с цепи сорвался:
– И, кроме того, мне, конечно, не понятно, почему Вы, армейский капитан, все еще не знаете, что больше нет никакой прямой связи между прекрасным городом Нанси и Брестом, и уже с давнего времени. И также того, докуда уже дошли Союзники за это время?! Господин гауптман полагает, очевидно, что мы вовсю веселились в Париже! Так вот это является тяжким оскорблением с Вашей стороны! Не усугубляйте, пожалуйста, Ваше и так излишне трудное положение, господин гауптман.
Если бы только Бартль опустил все же автомат, а «кучер» свой Вальтер!
А где же «кучер»? Парень внезапно исчез – как сквозь землю провалился. Теперь ситуация становится еще более дурацкой.
– Ваш патрульный явно тянулся к сумке, – начинаю снова. – Это было видно невооруженным глазом... Господин гауптман все прочел абсолютно правильно в нашем приказе на марш... А теперь мы вынуждены спешить: И прошу Вас помочь нам в этом.
Что этот парень теперь там бормочет раздраженным тоном несговорчивого человека? Ничего не было в сумке? Сумка не производит вид саквояжа для секретных документов?