Крещение огнем. Алтарь победы
Шрифт:
В январе 1956 года Хрущев приехал к Сергею Павловичу Королеву на опытный завод знакомиться с ходом работ по трехступенчатой ракете Р-7. Тогда-то Королев и показал главе СССР макет спутника, рассказал о том, что выход в космос – это мечта еще гениального Циолковского, и вот теперь Советский Союз может первым в мире воплотить вековую грезу. Для этого сгодится Р-7, которую делают как ракету для ударов по целям в Америке. Но если немного увеличить ее скорость, то она вынесет на орбиту советский спутник. Таким образом, одна и та же ракета сможет нести и термоядерные боезаряды, и космические аппараты. У Хрущева загорелись глаза.
«Если главная задача не пострадает, действуйте!» – сказал он Королеву. Несколько дней спустя вышло постановление советского правительства по созданию ИСЗ…
Заслуга Хрущева
Некоторые скажут: «Значит, советская система – косная и антинновационная по определению. Ведь американцы в то же самое время развивали космическую программу без сопротивления государственного аппарата и военных!»
Не соглашусь с вами. Американские администраторы ничуть не лучше советских, когда речь идет о принципиальных прорывах в технике. Просто их сопротивление космическому проекту было сломлено еще в 1945 году. В их руках оказался Вернер фон Браун, ключевая фигура гитлеровского ракетного предприятия, равно как и другие специалисты. Фон Браун и его коллеги еще в 1943-м мечтали об орбитальных станциях с ядерными силовыми установками. Они на деле показали, что такое баллистические ракеты, устроив обстрелы Лондона, а в 1943-м – устроив первый суборбитальный полет Фау-2. В свою очередь, в нацистской Германии инновационное сопротивление чиновничества оказалось сломленным покровителем ракетчиков: шефом ВВС-Люфтваффе Германом Герингом. Тот продолжал работы по ракетам даже тогда, когда сам Гитлер (поначалу) относился к ним достаточно прохладно. Вот почему американцы, в отличие от советской верхушки, с самого 1945 года отнеслись к космическим планам весьма серьезно. И тем больше заслуга Хрущева: он смог ликвидировать советское отставание и обеспечить первенство нашей страны в космосе.
А если б не Геринг с Гитлером… Если бы им не удалось сделать первых реальных шагов в ракетотехнике и не начать первыми в мире ракетную войну, то американские руководители, как и советские, сочли бы ракеты и спутники теми самыми бредом да фантастикой. И не исключено, что и поныне о фон Брауне и Королеве знали бы только историки техники. И то как о полоумных энтузиастах и безнадежных мечтателях, закончивших свои дни в нищете и забвении. Сумевших на скудные гроши построить маленькие ненадежные ракеты, что, поднявшись ввысь на несколько сотен метров, все время взрывались. Словом, занимавшихся никому не нужными игрушками…
История хрущевского успеха в психотриллере учит нас: чтобы побеждать в «холодной войне», необходимы сногсшибательные инновации, ошеломляющие противника. Задающие тон в исторической гонке. Открывающие новые возможности для страны. А для инноваций нужно вести беспощадную войну прежде всего с бюрократическим аппаратом внутри собственной страны, отыскивая и защищая носителей всего «научно-технического бреда и фантастики». Ибо, как свидетельствует опыт, именно среди них могут найтись свои тихонравовы, королевы и фон брауны. А старая административная, военная и технократическая верхушки наверняка будут яростно затаптывать и скрывать действительные прорывы.
Оно и понятно: здесь ведь приходилось идти на риск, отвечать за начатые проекты карьерой и статусом, думать и напрягаться. А генералы мирного времени и высокопоставленные бюрократы этого ой как не любят! Им бы все тишь да гладь, и в промедлении благодать. Если бы тогда, в пятидесятые, все отдали бы на откуп государственно-военному аппарату, то СССР рисковал надорваться и развалиться намного раньше. Но смелые инноваторы находили путь к Хрущеву в обход официальной иерархии. Так, если мы почитаем дневники куратора космических программ от ВВС генерала Каманина, то увидим: когда дело вязло в генеральско-маршальском болоте, Каманин и товарищи направляли предложения прямо Хрущеву. А тот заставлял высшую иерархию принимать новшества. Тот же механизм использовал и создатель отечественных экранопланов Ростислав Алексеев. То, что ему удалось приступить к их строительству при Хрущеве, граничит с чудом. Экраноплан – это корабль, умеющий летать по-самолетному, хотя и низко. Экраноплан опережал свое время и явно проваливался в стык между двумя ведомствами: авиапромышленным и судостроительным. Бюрократы бы не смогли организовать подобное дело десятилетиями, спихивая ответственность друг на друга. А потом бы еще и гадили бы друг другу, борясь за распределяемые ресурсы. Прикрепи экранопланы к Минсудпрому – и Минавиапром не давал бы разработчикам авиационные сплавы, к примеру.
Так, в принципе, получилось с программой «Спираль»
(1966 г.), где все делалось на стыке авиации и космонавтики. Бюрократия СССР погубила отличную новацию, хотя мы могли опередить США с их «спейсшаттлами» на десять лет. Так случилось с самым сильным разработчиком многоразовых авиакосмических систем в СССР, НПО «Молния». Оно тоже действовало между авиастроением и ракетостроением, а потому и оказалось забитым чиновничьими копытами в 90-е годы.
Но Алексеев, познакомив Хрущева с перспективами экранопланостроения, добился от первого лица обещания личных встреч два раза в год. Чиновники, к которым Алексеев обращался с теми или иными требованиями, знали: если они саботируют дело, то главный конструктор расскажет об этом самому Хрущеву, а уж тот с тех министров голову снимет. И потому экранопланы строились, саботаж бюрократии оказался пресеченным на корню. И как только Хрущев слетел с трона, а Алексеев лишился прямого хода в Кремль, все возвратилось на круги своя: экранопланостроению пришлось продираться сквозь чиновничьи тенета и рогатки.
То же самое относилось и к великим генеральным конструкторам той эпохи: ракетчикам Королеву, Челомею и Янгелю, к ядерщику Курчатову. Они составили, по выражению моего доброго друга Ю. Крупнова, нечто вроде «диктатуры развития», с помощью лидера страны направляя и определяя развитие всего СССР. Курчатов, например, держал связь с двумястами предприятий-смежников. И все они могли сломать любое сопротивление, обратившись напрямую к кремлевскому правителю. А вот преемники Хрущева не обладали смелостью фантазии и не замыкали на себя конструкторов – создателей нового. Они все отдавали на откуп высшему военному и экономическому начальству. Результат плачевен: Советский Союз проиграл войну, где у него имелись все возможности победить. Поэтому СССР начала 60-х – это дерзновенный порыв, а Союз восьмидесятых – какая-то нерешительность и полная предсказуемость для противника. Во всяком случае, на уровне высших эшелонов руководства.
То, как действовал Хрущев, очень напоминает стиль Гитлера. Нацистские вожди вообще отличались большой ненавистью к бюрократии. Они вели дело так: вот человек, способный решить масштабную задачу. Скажем, доктор Тодт, гений строительных и восстановительных проектов. Или генерал Дорнбергер, глава ракетчиков. Так вот, создадим организации их имени. «Организацию Тодта», например. И обеспечим ей возможность завершить свой проект. Главный критерий награды или наказания – скорость и эффективность решения главной задачи. Вводился принцип фюрерства. Хрущев действовал весьма похоже, позволяя главным конструкторам (Королеву, Челомею, Янгелю, Алексееву) выстраивать свои организации вокруг главных проектов. И быть полными вождями-фюрерами в своих епархиях.
Мы не можем спросить Хрущева: сам ли он додумался до такого или подсмотрел принцип у Гитлера. Да он, поди, и не признался бы. Однако Никита применил нужный механизм к месту. И вот итог. Если взять пример Владимира Челомея, то он смог обеспечить страну сравнительно дешевыми ответами на американскую военную машину. Здесь – крылатые противокорабельные ракеты, спутники-истребители, боевые орбитальные станции, мощнейшая ракета-носитель «Протон» и т. д. А если брать ядерный проект, то именно тогда были рождены главные направления в развитии атомных силовых установок. На этом наследии атомная индустрия живет и до сих пор. И некоторые идеи конца 50-х, кои начинают воплощаться лишь сейчас, считаются архипрорывными направлениями.