Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник)
Шрифт:
Генерал отошел от окна, глянул на полковника, словно в чем-то его осуждал, потом на Меньшикова.
– А это вот дело говорите: больше на борьбу с морозом сил уходит, чем с фашистами. Где вы раньше базировались?
– В Михайловке. Недалеко от Ростова.
– Кто там сейчас?
Меньшиков пожал плечами:
– Наверное, никого.
– Хорошо. – Генерал повернулся к начальнику политотдела. – Вы тут работайте, Виктор Иванович, а мы займемся вопросом перебазирования. Что же касается новых самолетов, – это снова к Меньшикову, – придется пока подождать. Но будут, будут новые самолеты.
2
…За 17
(От Советского информбюро)
Ли-2 летел над самой землей, и Меньшиков, глядя в иллюминатор, видел ровные покрытые снегом поля без конца и края, наметенные кое-где сугробы, клубящуюся поземку. Редко попадались небольшие селения с приземистыми, крытыми соломой хатенками, занесенными почти под самые крыши снегом, безлюдные, пустынные. И ни клочка леса – снежная пустыня, да и только.
Но чем дальше тянули моторы самолет и подгонял его ветер, тем чаще попадались селения, тем холмистее и неровнее становилась земля; у домов – это уже были не хатенки, а дома, крытые железом или черепицей, – начали появляться палисадники, сады. И это волновало Меньшикова, казалось более близким, родным.
Они летели на старое место базирования, можно сказать, к себе домой. Правда, Михайловский аэродром не Сакский, это даже не аэродром, а большой, с чуть заметным покатом луг с неширокой речушкой-переплюйкой без названия, в которой воробью по колено. На лугу до войны размещалась районная МТС. Излишком жилплощади работники машинно-тракторной станции не располагали – три домика, клуб да мастерская, но их хватило для сильно поредевшего полка и БАО: в клубе разместился летный состав, один дом занял штаб, другой отвели под столовую, в третьем посменно отдыхали авиаспециалисты. Вырыли еще несколько землянок под складские и другие нужды.
Травяной покров луга и покатость, не задерживающая воду, позволяли летать с этого аэродрома до поздних осенних дождей. В ноябре, правда, полку пришлось покинуть аэродром не из-за ненастья, а из-за фашистов – их войска прорвались к Ростову. Теперь немцы за Миусом, снега в Ростовской области выпадает мало, его можно либо укатать, либо расчистить. Да и весна не за горами – здесь, как и в Крыму, в феврале теплеет.
От одной только мысли о тихой погоде с щедрым солнцем ему захотелось как можно быстрее вырваться из Сальских степей от сухих трескучих морозов, от пронизывающих ветров. Здесь и земля щедрее, и люди позажиточнее, подобрее, и все артерии снабжения войск проходят. А у сытого бойца и настроение лучше, и воюет он азартнее…
Не опередили ли их? Аэродром мог приглянуться фронтовой авиации – истребителям, штурмовикам, легким бомбардировщикам. И согласится ли на перебазирование командующий фронтом?
Впереди показалась длинная, вытянутая вдоль реки станица. «Михайловка», – узнал Меньшиков. В трех километрах от нее – их бывший полевой аэродром.
Ли-2 накренился и стал виражить над станицей. Меньшиков на окраине увидел мальчишек, катающихся с горки на досках: санок здесь не строят из-за малоснежной зимы. Только этот год выдался необычно холодным, метельным.
Вот и аэродромное поле. Все пусто, припорошено чистым белым снегом. Пустить трактор с волокушей, а потом с катком – и через сутки взлетно-посадочная полоса будет готова… И домики стоят целехонькие, манящие теплом, уютом. С каким наслаждением Меньшиков поспал бы сейчас на пахнущем сене, которое тогда было настелено прямо на полу клуба, на сцене, где разместился командный состав.
– А что, – прокричал генерал, кивнув за иллюминатор, – приятное местечко! Станица, правда, близковато, разве удержишь своих орлов?
– Удержим. Не такие они уж разгильдяи, товарищ генерал. Сами знаете, сколько на их счету вражеских самолетов, эшелонов, танков, переправ, – возразил Меньшиков.
Ли-2 сделал круг над бывшим аэродромом и взял курс на юг. Приземлился чуть ли не на окраине Ростова, где, прикрытые невысокими капонирами с натянутыми сетками, стояли истребители.
Генерала встретил худощавый энергичный капитан, командир БАО, отдал рапорт и, выяснив, что генералу требуется машина для поездки к командующему фронтом, отправился ее искать. Вернулся минут через семь на помятой, обшарпанной полуторке с «лысыми» колесами.
– Вот, товарищ генерал, грузовая; другой, к сожалению, нет. Зато шофер – экстра-класс, в два счета домчит до штаба, и Ростов знает как свои пять пальцев.
На лучшее генерал, видно, и не рассчитывал. Заглянул в кабину, поздоровался с шофером. Поблагодарив капитана, спросил у Меньшикова:
– Не замерзнете в кузове? Или, может, здесь, на аэродроме, меня подождете?
– Не замерзну.
Полуторка, гремя своими поизносившимися железками, катила по искалеченным снарядами и бомбами улицам мимо груд кирпичей, мимо каменных коробок с пустыми глазницами окон, и у Меньшикова сердце сжималось от жалости к еще совсем недавно одному из красивейших городов, которые ему довелось видеть, который он любил за зелень каштанов, акаций и лип, за великолепную архитектуру, за ровные широкие улицы. Теперь все было черно, затхло, удручающе. Будто и не росли по обочинам деревья, не сияли мрамором колонн белокаменные здания. Следы войны виднелись всюду, редкие строения не были посечены осколками, пулями.
У одного из таких домов, почти не пострадавшего от бомбежек и обстрелов, со всеми стеклами окон, правда заклеенных крест-накрест полосками бумаги, полуторка остановилась. У подъезда с автоматом на груди стоял часовой. Генерал вышел из машины и кивнул Меньшикову: следуйте за мной.
Часовой внимательно проверил документы, нажал на кнопку звонка, и почти в ту же секунду появился дежурный офицер с красной повязкой на рукаве. Выяснив цель прибытия генерала, дежурный сказал, что у командующего фронтом совещание. Лишь после настойчивого требования доложить командующему о том, что к нему прибыл представитель штаба дальнебомбардировочной авиации генерал Петрухин, дежурный отправился в приемную. Вернулся довольно быстро и без прежней властной категоричности, взметнув руку к козырьку, произнес:
– Командующий ждет вас.
Ждать генерала Петрухина пришлось долго. И когда он вышел, по его довольному лицу Меньшиков понял: дела неплохи. И не ошибся.
– Все в порядке, – сказал генерал, надевая шинель. – Командующий дал «добро». Надо только аэродром с замом по тылу согласовать. А его сегодня не будет. – Он взглянул на часы. – Ого! Не зря я чертовски проголодался.
3
…За 18 января под Москвой сбито 3 немецких самолета…
(От Советского информбюро)