Крест без любви
Шрифт:
Бёлль в ту пору был глубоко убежден в необходимости христианского обновления Германии, это видно из его многочисленных писем с фронта. Итак, он засел за написание романа. В письмах друзьям он жаловался, что работа эта требует множества переделок, что он смертельно от нее
В последующие два года (1947–1948) на запросы Бёлля редактор журнала отвечал сначала уклончиво, а затем, в апреле 1948 года, высказался весьма определенно: он признаёт за романом общечеловеческую достоверность и литературные достоинства, однако отмечает недостаточную глубину анализа сущности национал-социализма; при наличии у автора явного писательского дара, ему еще не хватает зрелости. Кроме того, германская армия показана не объективно, а в излишне черно-белых тонах. По этим причинам журнал отказывается принять роман к публикации.
Яростный противник всякого милитаризма, казарменного духа и тем более войны, Бёлль, естественно, не мог согласиться с такой оценкой; более того, по прошествии двух лет он убедился, что старые военно-патриотические тенденции вновь начинают возрождаться в стране. Будучи ревностным католиком, он тем не менее решил в дальнейшем сотрудничать не с религиозно-патриотическими, а с либеральными издательствами.
В целом роман «Крест без любви» нельзя назвать автобиографическим, хотя в нем есть многое из жизни Бёлля. Семейство Бахем отнюдь не точный портрет родных автора, и в то же время совершенно очевидно, что центральная фигура в этой семье — фрау Бахем —
Многие автобиографические мотивы проявляются и в более поздних сочинениях Бёлля. Так, в романе «Бильярд в половине десятого» сын становится чужим своей матери, братья оказываются политическими противниками, христианская секта агитирует против нацистов; а самая выразительная сюжетная линия романа «Ангел молчал» — это судьба солдата, который добровольно пошел на расстрел вместо другого.
Итак, роман «Крест без любви» пролежал в безвестности на родине автора более полувека, а теперь издан и на русском языке. Как говорили древние римляне, «habent sua fata libelli» — «книги имеют свою судьбу».