Крест Евфросинии Полоцкой
Шрифт:
Тимур Андреевич нарисовал на листке пару цифр.
– Вот столько – если вы будете настаивать на оплате через кассу. В эту сумму – согласитесь, она более симпатична – вы уложитесь без оформления документов.
На лице девушки отразились сомнения.
– Да, я понимаю, налоги высокие. Сама прибыль скрываю. Но медицина – такая штука… – она нервно затеребила ручку лежавшей на коленях светлой сумочки.
Объясняя, что в случае малейших проблем все документы будут оформлены, он понимал: девушка все еще колеблется. В практике Антипова был только один случай, когда пациент без малейших сомнений согласился
Пластического хирурга не обманешь. Хотя Ларио и ответил отрицательно на вопрос о предыдущих операциях, от глаз Тимура Андреевича не укрылись и едва заметные шрамики за ушами, и следы швов на верхних веках.
По какой-то причине Ларио полностью изменил свое лицо. Почему-то ему понадобилась горбинка на идеально ровном носу. В чем причина? Этот вопрос Тимур Андреевич не задавал. Пациенты вправе не отчитываться хирургу о тех причинах, которые заставляют лечь под скальпель.
– Я согласна, – сказала брюнетка. – У вашей клиники отличная репутация. В принципе, я пришла к вам по рекомендации подруги. Она очень довольна тем, как ее прооперировали. Надеюсь, и в моем случае все будет хорошо.
Тимур Андреевич улыбнулся и заверил:
– Голубушка, я в этом даже не сомневаюсь.
На самом деле, подумал Антипов, какие-то сомнения у хирургов присутствуют всегда. При проведении даже легких операций. Но знать об этом пациентам совершенно не обязательно.
Закончив консультацию, Тимур Андреевич отправился совершать обход пациентов, находившихся в стационаре. Большинство пластических операций, конечно, не требует многодневного пребывания в постели. Однако некоторые люди, особенно оперировавшиеся впервые, хотят пару дней находится под наблюдением врачей. Удовольствие это не из дешевых. Но пациенты готовы платить, и это приносит «Ле Ботэ» дополнительную прибыль.
Он общался с прооперированными мужчинами и женщинами, осматривал швы и отеки, но все мысли были о Ларио. Почему он не звонит? Когда наконец отдаст обещанную реликвию?
Кроме пластической хирургии Тимура Андреевича Антипова интересовала только одна вещь – антиквариат.
«Кровь не обманешь, – думал он, рассматривая прооперированную накануне грудь постанывающей от боли пациентки, – в нашей семье все были врачами. И все с ума сходили от старины. Скорее бы увидеть эту уникальную вещь. Двенадцатый век! Такого раритета в моей коллекции никогда не было…»
– Тимур Андреевич, можно вас на минуточку?
В двери палаты показалось пылающее лицо Ольги Зацепиной.
Он кивнул, вышел в коридор и сочувственно посмотрел на девушку. Лихорадочный блеск глаз, горящий румянец на скулах.
– Вы простудились? Да, я вижу, что вам нездоровится. Конечно, отменяйте запись и идите домой.
– Подождите, – Ольга всплеснула руками. – Да нет же, со мной все в порядке. Просто… – она решительно выдохнула и закончила: – Я хочу вас пригласить в кино. Говорят, фильм неплохой.
Антипов опешил. Кино? Про пластических хирургов? Что ж, если так, можно, наверное, и выбраться.
– Тимур Андреевич! – звенящим голосом воскликнула Зацепина. – Я думаю, что сюжет фильма абсолютно не связан с медициной. Неужели вы и в кино хотите смотреть на наркозные аппараты и скальпели?!
Вначале возник порыв пуститься в объяснения. Сказать, что медицина требует полной самоотдачи. А когда являешься не только практикующим хирургом, но и владельцем клиники, кино и тому подобные развлечения воспринимаются как кощунство перед пациентами и подчиненными, за которых отвечаешь. Что для души есть антиквариат. Не избавиться от этой тяги, никогда, это уже зависимость.
А потом Тимур Андреевич испугался. Этот спич отнимет минут пятнадцать. Поэтому он просто легонько ущипнул пылающую щечку косметолога и, улыбнувшись, сказал:
– Оленька, на днях мне принесут запись операции известного американского врача. Приглашаю на просмотр!
***5
– Коль, дай свою «флэшку»!
– Вадюшин, давай не жмись. У нас ничего под рукой нет. А макет сохранить надо. Мы перепишем дома файл на свой комп и вернем тебе карту памяти.
– Коль, я знаю волшебное слово. Пожалуйста!
Голоса Никитоса и Александроса звучат умоляюще.
Да, он недолюбливает близнецов. Еще со школы «сладкая парочка» его всегда раздражала. Но вроде ребята стараются вести себя прилично. И потом, второй курс – это все-таки не школа. Надо взрослеть. Даже если еще мчится в памяти заливающийся слезами мальчишка, проклиная свою рыжую шевелюру, постоянно вызывающую насмешки.
Коля протягивает Никитосу извлеченную из сумки «флэшку». И искоса поглядывает на компьютер, за которым работают Грековы. Да уж, верстка – не их сильная сторона. Текст статьи не читается, слишком мелкий шрифт. Видимо, ребята хотели сделать акцент на фотографии большого размера. Однако явно переборщили. Заголовок статьи при такой иллюстрации выглядит совсем «слепым». Неудивительно, что они хотят доработать макет дома. С таким к преподу, и правда, лучше и не подходить, даже тройки не поставит.
Коля протягивает «флэшку» и сразу же содрогается. Потому что уже откуда-то знает. Перепутал. Перепутал карты памяти. Они же совершенно одинаковые были в том кармашке, обе в светлом корпусе, обе на 1 гигабайт. Вот и перепутал, и вручил Никитосу ту, где была информация, собранная для книги.
«Они же откроют мои файлы. Все узнают. И начнут смеяться. Говорить: „Наш рыжий Дэн Браун“. Но дело не только в этом. На лекциях они никогда ничего не слушают. История Евфросинии Полоцкой им станет известна лишь после того, как они пошарят на моей „флэшке“… И надо же было такому случиться, что в руках этих недоумков оказалась информация, позволяющая разыскать крест. Но их убили», – ужасается он.
…И резкая боль тут же вырывает его из спасительного забытья.
Такая боль… Невыносимая… Кажется, в животе все расплющено и оторвано от ударов. Нарушено, переломано, закручено. Тошнота с привкусом крови делается все сильнее, сильнее…
– Опять блюешь, сучонок! – устало выругался бугай. – Заколебал. Говори скорее, куда спрятал эту свою фигню. Крест, или как он там в натуре называется.
От испуга – сейчас опять станет бить? – Колю прошиб холодный пот.
Он облизнул распухшие губы. И почувствовал за щекой острый кусочек.