Крест и крыло
Шрифт:
– не продолжайте. Я понял. Именно об этом?
– О да. Я хотела не только поговорить, но и предложить вам путь к исправлению этой несправедливо-сти. А это ведь именно так! Эта ситуация - ужасная ошибка. И оскорбление для вас. Вы достойны на-много большего, чем быть просто мелким лисом на посылках! И вы это знаете...
Голос завораживал. Это был не вампирский голос, но подчинял он ничуть не хуже. И Славка пони-мал, что не в силах бросить трубку. Что многое действительно так и обстоит, как говорит незнакомка. Это ведь неправильно! Он старше Юли! Умнее! Опытнее! И должен
Отвратительная несправедливость! Вот именно!
Славка был неправ. И где-то в глубине души осознавал это. Знал, что многое из случившегося с ним справедливо. И если бы не Юля, все окончилось бы гораздо хуже. Но... как говорили раньше, грех сладок, а человек падок. И падать тоже - сладко.
Славка не стал исключением. Он прокашлялся - и солидно сказал в трубку:
– Что ж. Я не против обсудить эту ситуацию более подробно. Где и когда?
– Я найду вас на днях, - прощебетала трубка.
– Надо не вызвать подозрений ни у кого из заинтересо-ванных лиц. Проверьте, нет ли за вами слежки. А я позвоню вам завтра, примерно в это же время. Можно?
– Звоните, - разрешил Славка, бросая взгляд на календарь. В это время дня он был полностью свобо-ден. Вот ближе к вечеру... незнакомка почти идеально подгадала время. А может, и гадать не при-шлось. Но над этим Славка не задумывался. Он попрощался и положил трубку.
Можно сказать многое.
И каждый имеет право на свою точку зрения. Для кого-то Славка был бы не предателем, а жертвой сложившихся обстоятельств. Но это - ранее...
А сейчас - сейчас он отлично понимал, что звонок не несет ничего хорошего его сестре. Даже наобо-рот. Иначе не стала бы женщина так таиться. Не стала бы звонить с телефона с антиопределителем но-мера. Не стала бы говорить о слежке.
Славка на миг подумал о смешной девочке, которую оставил уже почти десять лет назад.
Стоило бы ей позвонить?
Да - или нет?
Сейчас звучит нередко, так же, как и тогда: 'Ты бы пошел с ним в разведку? Нет - или да!?'.
Иногда поэты говорят вернее всех. Славка знал, что на этот раз все серьезно. Догадывался, что мо-жет подставить и сестру, и Мечислава, и своих деда и мать... но звонить никуда не стал.
Представил жесткие Юлины глаза. Представил лицо деда. И покачал головой.
Тогда он ушел под влиянием эмоций. Сейчас остановился вполне осознанно.
Предательство? Почему это - предательство!? А то, как они поступили со мной? Это - справед-ливо?! То, как они поступили с Кларой!
Совесть еще немного погрызла Станислава, но быстро отступилась. А Станислав привычно успокоил себя.
Они первые предали меня! Первые отреклись! Они сами начали! Они сами во всем винова-ты...
Пусть они получат по заслугам!
Он так никуда и не позвонил.
***
– Поезд номе брмбнямб прибывает на путь барамбанямба...
– прокурлыкал динамик.
Как мама смогла разобрать хоть что-то из этой тарабарщины? Как вообще хоть кто-то может это по-нять!? Специально они, что ли подбирают дикторов без зубов?
– А то! Конечно специально!
Я фыркнула. По мне - и сто лет прожить бы без этого важного знакомства! Не слишком-то я тоскова-ла по тетушке с дядюшкой. И тем более по их противным чадушкам!
Такое наивное родительское убеждение, что если они с кем-то дружат, то и их дети должны дру-жить с детьми тех товарищей.
Ага, щаззз! Шесть разззз!!!
Терпеть не могу подобную постановку вопроса. Даже в детстве вопль мамы или бабушки: 'Юля! Катя (Тома, Миша, Света, Петя...) ребенок из приличной семьи! Мы его (ее) родителей сто лет знаем! Вы обязательно подружитесь!' вызывал у меня только здоровое недоумение.
Ну и что, что из приличной семьи? Половина маньяков происходит из приличных семей! А вторая - из чуть менее приличных. Но тоже очень неплохих. И что с того, что они знают родителей сто лет! Да хоть двести! Я-то тут при чем!? Лично я никого не знаю! И знать особо не желаю! Захочу пообщаться или подружиться - как-нибудь сам разберусь с кем и когда! А уж обязательно подружить-ся...
Что, если бабушка обожала сплетничать с теть Норой (Элеонора Викторовна, вы можете звать меня просто - Нора), то я обязана дружить с ее гнусным сыночком?! Да после его визита мне хо-телось выпить средство от глистов! Потому что милый мальчик почти постоянно, простите, чесал по-пу! Или ковырял в носу! Это в шесть лет! И в шестнадцать он лучше не стал! Разве что поменял ориен-тацию и теперь вместо зада - чешет перёд! А вместо носа - ковыряет что-то в затылке. Вшей, что ли?
Или внучка теть Лены! Которая двух слов связать не могла. По мнению бабушки - от застенчивости. А по моему мнению - потому что она никаких слов, кроме матерных и не знала. А их... нет, не стесня-лась. Теть Лена запретила произносить такие слова, чтобы бабушка с ней не разругалась вдрызг. А то занимать не у кого будет до зарплаты.
Ей-ей, очаровательное существо!
Поэтому и сейчас я фыркнула. Что Лешку, что Лельку я почти не помнила. Но если они пошли в па-почку - лучше бы им сразу удавиться!
Поезд остановился. И мы оказались почти напротив нужного вагона. До дверей было метров пять.
Люди хлынули наружу. Но из нужного нам вагона никто не показывался.
Мы переглянулись с мамой. Подошли поближе. И внимательно поглядели на дверь.
Из вагона доносилось какое-то подозрительное хрюканье, перемежаемое чем-то вроде 'мать..., мать..., МАТЬ!!!'.
Мы с мамой переглянулись. Говорят, мысли сходятся у дураков. Что ж, тогда мы - две дуры. Пото-му что было у нас твердое подозрение, что это - ОНИ...
– Мам, они свиней не выращивают?
– уточнила я трагическим шепотом.
– Вроде бы нет. Не деревня же?
В голосе у мамы слышалось отчетливое сомнение. А я вспомнила объявление, прочитанное на рынке: 'Отдам в хорошие руки мини-пигов. Жрут все. Размножаются с рекордной скоростью. Умные, добрые, ласковые... СВИНЬИ!!!'.
Хрюканье усилилось. И наконец, из вагона показалось... нечто.