Крест и крыло
Шрифт:
Вампиры - практически бессмертны. А вот боль они способны чувствовать. И это с ее точки зрения восхитительно.
Сзади щелкнула дверь.
Кто посмел прервать ее развлечения!? Ну, если это что-то неважное... но надо выслушать, она все-таки Княгиня...
– Госпожа, вы позволите?
Вампирша развернулась. Черные волосы разлетелись вокруг нее тяжелым плащом. Но слуга шарах-нулся в сторону. На миг ему показалось, что это - змеи. И сейчас они вопьются ему в горло...
– что тебе нужно!?
– Звонила
– Отлично. Передайте ей, что в первую очередь должны быть уничтожены все Леоверенские. И в пер-вую очередь - эта маленькая заносчивая сучка. Ясно?
– Да, госпожа.
– пошел вон!
Оставшись в одиночестве - замученное тело не считаем, оно слишком радо передышке, Елизавета прошлась по комнате. Задумчиво облизнула кровь со скальпеля.
Все складывалось неплохо.
Ее шпионы держали все под контролем. Если никто ничего не напортачит, через пару дней у соседей будет новый князь. Вместо выскочки Мечислава. А еще через неделю, она получит все его ресурсы. Право поединка еще никто не отменял. Это с Мечиславом она не могла справиться, а с этим ничтоже-ством...
Ха!
Особенно если уничтожить Леоверенскую... сучка!!!
Елизавета зашипела от ярости. Юлию Евгеньевну Леоверенскую она ненавидела чистой багровой не-навистью. Как только одна женщина может ненавидеть другую.
Менее удачливая соперница - более удачливую.
Елизавета не призналась бы в этом даже господу Богу. Но!
Одним из мужчин, которые всегда смотрели на нее с брезгливостью, был Мечислав. На него не дей-ствовало ничего. Ни обаяние, ни вампирские силы... вообще ничего. Наоборот, Елизавету какое-то время тянуло к нему. Если бы она знала, что такое любовь, она бы сказала, что была даже немного влюблена в Мечислава. Но...
Даже если бы любовь свалилась ей на голову, Елизавета не узнала бы это чувство. Вот ревность, зависть, чувство собственника - это ей было хорошо знакомо. И именно по ним прошелся острыми каблуками Мечислав. Ему не нужна была Елизавета. Вообще не нужна. Ни ее красота, от которой и теряли голову и валялись у нее в ногах, и продавали и жизнь и честь. Ни ее власть, которой могли по-завидовать многие.
Мечислав всегда смотрел на нее, как на забавную зверушку. Забавную и смертельно ядовитую. Лю-бопытство плюс омерзение. И - все. Уж это-то Елизавета могла понять.
Очаровать его не выходило. Подчинить или убить - тоже.
Впрочем, бывали и другие. И она бы смирилась с этим, рано или поздно. Были ведь вампиры, на ко-торых не действовало ее обаяние...
Такие, как Даниэль.
Елизавета тряхнула шикарной гривой волос.
Настоящей ее болью, настоящей яростью оставался один и тот же мужчина.
Даниэль.
Она не любила его, нет. Тут было совсем другое.
Она не смогла его подчинить
И это грызло хуже всякой кислоты.
Самой большой страстью Елизаветы была - ВЛАСТЬ. Истинная власть над телами и душами людей и нелюдей. Она наслаждалась своим положением княгини, наслаждалась своей силой, она могла в лю-бой миг приказать своим птенцам что угодно. Убить, отравить, ограбить, отдаться...
– неважно!
Важно было другое.
Никто не смел противостоять ей.
Да, были и те, кто сильнее. Но это Елизавета могла принять. Те же, кто слабее, становились песком под изящными каблучками ее туфелек. Песком, способным принять любую форму по ее желанию.
Не Даниэль.
Елизавета помнила, когда она впервые увидела этого художника, она едва не рассмеялась. И не та-кие ломались в опытных ручках. Ан нет!
Слабый, трусливый, иногда откровенно подловатый, этот вампир оказался неожиданно устойчивым к любому воздействию. На него не действовали пытки. Ни физические, ни психологические.
Его можно было превратить в кусок мяса, корчащегося и воющего от боли.
Его нельзя было подчинить.
То есть внешне он подчинялся охотно и старался не вызвать ее гнева, но только не там, где дело ка-салось его творчества. В единый миг на месте мягкой глины ей представала стальная пружина.
И что самое обидное - этот мерзавец действительно был гением!
У Елизаветы до сих пор хранились несколько полотен, нарисованных им. Там была изображена - она. В длинном вечернем платье, обнаженная, в костюме для верховой езды, каких не носили уже не-сколько столетий,... она была очаровательна!
Но почему, почему при взгляде на портреты всех охватывала такая гадливость!?
Глубоко внутри Елизавета знала ответ. И ненавидела его. Все было просто. Даниэль показывал ее та-кой, какая она есть на самом деле. Талант был сильнее вампира. Он боялся и трепетал от малейшего ее движения, а руки - руки творили. И под его кистью губы изгибались в жестокой ухмылке, в глазах за-жигалась жажда крови, пальцы становились похожими на когти хищной птицы...
И вместо восхищения портрет вызывал лишь желание оттолкнуть его. Чтобы не дай бог с полотна не высунулась окровавленная рука.
Мерзко.
Елизавета выругалась.
Она отослала этого мерзавца к Андрэ, чтобы не убить. Она дошла тогда почти до предела. Подчинить Даниэля не получалось. Убить - тоже. Что же оставалось?
Временно избавиться от него.
Но кто же знал, что там закрутится такая каша!? Кто знал, что он встретит эту поганку!?
Юлия Евгеньевна Леоверенская.
Певучее имя вырвалось у вампирши змеиным шипением.
Она ненавидела эту девчонку. Ненавидела искренне, от всей души, ненавидела, как только одна женщина может ненавидеть другую. Менее удачливая соперница - более удачливую.