Крест
Шрифт:
Матвей на секунду задумался – вот ведь странная до иезуитства вещь. Казалось бы, из каждого утюга сообщают о падении уровня жизни россиян, о кризисах, волнами накатывающих на страну, о цене на бензин, в очередной раз перешедшей психологическую грань. Но это нисколько не влияет на желание соотечественников передвигаться на собственном автомобиле. И непременно импортном. Хотя само понятие импортное, в связи со сборкой мировыми автопроизводителями основных своих моделей в России давно уже стало проходным. И тем не менее люди находят деньги и на покупку, и на содержание своих железных коней. Люди беднеют, машины
Матвей давно уже не имел своей машины – хватало и тестевой старенькой «Тойоты», на которой они по очереди ездили на дачу. Да и не чувствовал он нужды и желания торчать в изматывающих пробках Москвы. Как-то так складывалось, что особо передвигаться по городу ему не было нужды – все необходимое находилось рядом…
Эх, Измайлово… При всей своей, честно сказать не очень крепкой любви к Москве, Матвей трепетно относился к двум ее районам – наполненному московским волшебством Останкино и зеленому, доброму Измайлово. И если в Останкине он любил просто гулять, особенно теплой ранней осенью, когда земля покрывается густым слоем павших дубовых листьев, а в воздухе ощущается тот тонкий, почти уловимый аромат старой Москвы, то в Измайлове он чувствовал себя просто дома. Выйдя из метро, проходил по узким, зеленым улочкам и попадал на Первомайскую улицу, где всегда останавливался, завороженно глядя по сторонам. Неширокая и тихая, застроенная разномастными домами всех времен и эпох, разделенная ровно наполовину двойным лезвием трамвайных путей она каким-то волшебным образом переносила Матвея совсем в другое место.
Не становилось шумной, суетливой Москвы, глох ее вечный гул, исчезало ощущение давления многих человеческих душ. И в наступившей тишине появлялась усадьба боярина Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, брата Анастасии, первой жены Ивана Четвертого. Которого позже нарекут «Грозный». И еще деревенька вокруг – сонная, дремлющая в полудневной жаре.
Именно отсюда и пошел знаменитый российский род Романовых, тех самых, императорских. Владеющих этой самой деревенькой вплоть до перехода ее в Царский приказ.
Был еще Измайловский остров на Серебряно-Виноградном пруду, где юный Петруша, будущий основатель русского флота, на маленьком ботике совершал свои первые плавания. Этот ботик он бережно сохранил и даже перевез его в Санкт-Петербург. И называл не иначе как «дедушка русского флота».
Все это было в восторженных глазах Матвея. И даже каким-то неведомым образом проявлялось в современном бестолковом облике этого района. Москва для него всегда была местом соединения несоединимых понятий.
В этом районе Матвей и жил последние годы, стараясь без нужды не выезжать за границы столь любимого им места. Собственно говоря, это было нетрудно – дача тестя находилась недалеко. Сразу за МКАД существовал поселок Восточный, где в Горенском лесопарке так любили гулять Матвей с Антошкой.
Все это мелькнуло и пропало из озабоченной Матвеевой головы. Становилось все прохладнее, и он начал замерзать в тонкой куртке. Еще раз растерянно оглянувшись, он с облегчением заметил надпись на металлическом щите – «Линия 7. Проход к Центру». Сгорбившись и засунув руки под мышки, двинулся в нужном направлении.
Перед самым выходом со стоянки, где стояли совсем уж дорогие машины, в кармане Матвея зазвонил телефон. Мельком глянув на незнакомый номер, он поднес трубку к уху.
– Алле? Слушаю!
После небольшой паузы из динамика, раздался тихий, приглушенный голос.
– Ты принес деньги для выкупа? – и добавил уже совсем зловеще: – Если нет – мы убьем твоего друга…
Матвей с сомнением отодвинул трубку и еще раз глянул на номер. Неуверенно пробормотал.
– Ладно, Серый… хорош прикалываться…
Непонятность происходящего рождало неприятное чувство в животе. Из трубки тем временем жестко продолжали:
– Сергей в наших руках! А его жизнь – в твоих… Медленно повернись… так. Покажи руки…
Неожиданно для самого себя Матвей понял, что боится. Сюрреалистическое ощущение – внешняя обыденность окружающего мира и грозные, невозможные слова из телефона. Наверное, это происходит не с ним? Откуда это ощущение одновременно пустоты и холодного липкого комка внутри? Он – просто человек, идущий на встречу к однокурснику. Никогда не имеющий проблем с полицией и властями. И все же – какая-то мелкая, виноватая часть его естества задрожала и эта противная, стыдная дрожь передалась всему его телу.
Он медленно повернулся и увидел свое растерянное отражение в тонированном окне стоящего на обочине автомобиля. Матвей не успел разглядеть марку машины, да и было совсем не до того. Презирая себя, он протянул руки вперед. Стекло медленно поехало вниз.
Из темной глубины салона на Матвея выдохнул клуб табачного дыма и густой смех. Еще ничего не понимая, он нагнулся и заглянул внутрь.
На заднем сиденье, тесно сомкнувшись сидели друзья Матвея – Серый, Ганс и еще кто-то, неузнаваемый в полумраке. Увидев их смеющиеся рожи, Матвей с шумом выдохнул долго сдерживаемый грудью воздух и помотал головой.
– Вот балбесы…
Смеющийся Серый, огромный и уже основательно пьяный, высунулся из окна и, тыча пальцем в грудь Матвея, заревел.
– Матюха! Ты лох!!!
Было так радостно видеть эти родные лица. После пережитого напряжения пришло расслабление – Матвей с силой обнял вылезшего из машины Серого и довольно болезненно двинул ему в бок, тот осекся, охнул, но продолжал смеяться.
Бар «Мясникофф» был полон. Клубы серого табачного дыма, иногда пахнущего совсем не табаком, постоянно перемешивались бродящими туда-сюда суетливыми посетителями. Громкая музыка, в стандартном для таких питейных заведений репертуаре, то и дело прерывалась громким смехом многочисленных компаний, сидящих в отделенных друг от друга тонкими перегородками кабинках. Взмыленные официанты, в форменных передниках, ловко уворачиваясь от не совсем трезвых клиентов, разносили в больших стеклянных стаканах пиво и немудреные закуски.
Было понятно, что в это место, во всей своей красе пришла та самая, так ожидаемая некоторыми слоями нашего общества, «пьяная пятница». И встречали ее люди самых разных классов и сословий. Компания «белых воротничков» тесным кружком сидя вокруг сверкающего кальяна, по очереди причащались к его сладкому дурману. Откровенно гопотистая банда, в спортивных костюмах, накачивала себя пивом, под столом доливая «беленькой». Туда тревожно поглядывал стоящий у выхода здоровенный вышибала, безошибочно угадывая причину будущих проблем.