Крестоносец
Шрифт:
Муторно.
Заодно при таком подходе стремительно зарастание и заболачивание пруду не грозило. А людей на все про все требовалось всего десяток. Причем исключительно на лето. Да и место для рыбоводства получалось отменное. Ведь после нескольких лет такой «чистки» водоем обретет ощутимую глубину и не станет зимой так сильно промерзать.
Над плотиной, расположенной в черте укрепленного периметра, находился «водяной цех». Который, за счет отопления в зимнее время, позволял не выключать водяное колесо из рабочего оборота круглый год. Впрочем, одним водяным колесом не обошлись. На территории строили четыре каменных «ветряка», из которых один был
Для Московской Руси тех лет концентрацию энергетической обеспеченности это давало невероятную. Ткацкая мануфактура, которая здесь стояла, этим, правда, не пользовалась. За ненадобностью. Станки были слишком примитивные. Пока, во всяком случае. Посему весь «крутящий момент» уходил на нужды железоделательного заводика.
Домна, пусть и маленькая, если не крошечная по меркам XXI века[2] нуждалась в том, чтобы нагнетать в нее массу воздуха. Что было не так-то и просто сделать. Кузнечный цех использовал тяжелые «водяные молоты» и массу всякого рода воротов, без которых не работали бы простенькие механизированные молоты рангом пожиже. Переделочный цех с пятью пудлинговальными печами Холла не нуждался в особом энергоснабжении. А вот стальной цех нуждался в приводе мехов, без которых пять купольных печей попросту не работали бы.
Литейный цех, в котором Андрей планировал с горем пополам освоить хоть какое-то, пусть даже самое примитивное чугунное литье, пока еще не возвели. От него имелся лишь фундамент. Токарный и прочие цеха тоже имелись лишь в воображение князя. Да и те, что уже действовали, во многом обладали явными признаками «китайского колхоза» от дядюшки Мао. Что, впрочем, не мешало этому металлургическую узлу быть самым прогрессивным во всей округе… где-то на пару тысяч километров в радиусе или даже больше. Про перспективность и речи не шло, как и об его ценности для Руси…
Кузнецы-ремесленники все еще размещались со своими мастерскими на левом берегу Упы. Но в перспективе года, может быть двух, с ними уже были все необходимые договоренности о переходе на завод. Ведь будущим цехам требовались рабочие руки. Из-за чего купцы присматривали желающих переехать в Тулу по другим городам, ибо местных кузнецов категорически не хватало…
Марфа подъехала в узкой двухколесной коляске[3] к этой большой строительной площадке. Грустно посмотрела на суету людей. Сверилась со своими записями. И кивнув кучеру, двинулась дальше. К следующему чек-пойнту…
Она была одна.
Снова одна.
А ее благоверный, хоть и делал очень важное и нужное дело, но вновь рисковал своей головой и находился за тридевять земель.
От сложившейся ситуации ее тошнило.
Грешным делом, она иной раз помышляла, будто от беременности. Но нет. Началось то все раньше.
Андрей старался просто выжить и найти некий покой для себя и своей семьи. Но чем больше проблем он решал, тем больше на него сваливалось. Выходила этакая лернейская гидра, у которой вместо одной отрубленной головы появлялось две новые. И так шло до тех пор, пока в августе 1557 года он не предотвратил государственный переворот. А потом еще и Смуту.
Хорошее дело? Отличное!
Только вот по итогам вышло, что в Московской Руси де факто главный он, а не Царь. Что создавало предельно не естественную ситуацию. В том числе и потому, что людям, доверившимся Андрею, не хотелось переигрывать расклад. Их все устраивало. Не устраивало это только Царя и старую аристократию, ту ее часть, что еще не была связана с Андреем бизнес-связями.
Иоанну Васильевичу совершенно не нравилось положение свадебного генерала. А тех бояр да князей, что пережили кровавую расправу в кремле, отнюдь не прельщали перспективы дальнейшей утраты своих позиций. Тем более, что теперь за Андреем стояли не только купцы, но и полки. Тульский, Московский, Рязанский, Новгородский и Коломенский. В разной степени лояльности. Но в целом — это основное ядро всех сил Московской Руси. С ними не поспоришь.
Что Андрею делать в такой ситуации?
Закрывать глаза и стараться жить дальше, пытаясь не замечать изменившейся диспозиции? Крайне опасно. Даже если он сам будет стараться подчеркнуто демонстрировать свою преданность. Царь и ущемленная аристократия могли в любой момент что-то неприятное устроить. Вплоть до внезапной летальности. Ядом накормить, кинжалом отпотчевать или еще чего сделать.
Брать власть в свои руки? Еще хуже. Потому что он не природный Рюрикович. Так что в довольно скорой перспективе, если Андрей станет официальной властью, недовольные займутся «восстановлением справедливости». Причем не Царь с аристократами, а свои же. Как это происходило с огромным количеством не очень дальновидных политиков. А сёгунат или что-то подобное не установишь. Культура другая…
Так что муж не придумал ничего лучше, чем устроить масштабную разводку. И ладно бы безопасную. Но нет. Бегал теперь где-то, норовя шею свернуть, а ей сиди дома и переживай.
Грустно.
Хорошо хоть переписка с Царицей продолжалась. И та к ней явно очень тепло относилась. Во всяком случае, демонстрировала именно это. Без чего Марфа-Алиса совсем бы закисла…
[1] Милиция — это название вооруженного ополчения, в данном случае, из числа горожан.
[2] Андрей ставил домну минимального рабочего объема, так как в противном случае он попросту не смог бы обеспечить ее подходящим количеством топлива и руды. И так получалось весьма и весьма проблематично. Да и то — по большей степени за счет шведских поставок.
[3] Андрей сделал для рабочих разъездов жены такую коляску вроде позднего английского кэба. Разве что нормальных рессор не сумел поставить и обошелся системой кожаных ремней.
Глава 7
1559 год, 22 мая, Феллин[1]
— Рад вас всех видеть, братья, — произнес ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии Иоганн Вильгельм фон Фюрстенберг.
— С чем связана срочность? — спросил комтур Динабурга Готхард Кетлер.
— Из Москвы вернулся наше посольством.
— О! Это интересно!
— Более чем. Прошу.
— Князь Антиохии покинул пределы Царства. И с ним ушли почти все, кого он все это время готовил для похода. Как сказывали злые языки — на Ливонию.
— Но ведь были такие слухи!
— На Москве о том даже не слышали. Даже простой люд о таком не судачил. Так что это наши местные языком трепали. Не более.
— Я бы попросил! — вскинул Кетлер.
— Всем известно, что ты брат стоишь за присоединение к Польше в качестве вассала. Но слухи нужно проверять, прежде чем бездумно повторять. В Москве меня на смех поднимали, когда я спрашивал о таком. И сказывали, что Андреас — крестоносец и ему не пристало воевать с другими христианами. Во всяком случае, затевать эти войны самому. Так что…