Крестовый поход в лабиринт
Шрифт:
Максим Максимыч пожелал мне не надорваться на полевых работах и под телефонную трель городского аппарата вынес себя за пределы моей территории.
Звонил Димон. Он строго поинтересовался, почему я не отвечаю на его домогательства по мобильнику. Пришлось долго объяснять, что он в сумке, сумка в пакете, пакет… Словом, очень похоже на историю про оригинальный способ упаковки смерти Кощея Бессмертного. Димке она быстро наскучила. Его интересовало конкретное время прибытия моей электрички на станцию, чтобы подать «карету», в которой он намеревался в самое ближайшее время поменять масло. Тут-то я и преподнесла ему новость про Наташкин
Побив все рекорды скоростного движения в столичных пробках, Наташка прикатила ровно через два часа после своего звонка, предварительно оповестив меня о месте предполагаемой парковки. Я моментально сорвалась с места, бросив недоработанные документы в ящик стола.
В оговоренном нами пункте встречи Наташкиной «Шкоды» не было. Зато хватало всяких других машин. Минут через десять бесплодных метаний по улице мы с подругой встретились. Наташка резко притормозила в неположенном месте, но рядом со мной, заставив невольно отпрыгнуть в сторону.
– Быстро ныряй в машину, если не хочешь бежать пару километров следом за машиной… Тут гаишники любят пастись, – миролюбиво добавила она, отметив четкость выполненной мною команды. – Денька, сидеть! Кому говорят! Ир, в следующий раз перед посадкой будешь разуваться. Чуть пороги мне своими каблучищами не оббила. И не пинай ногами пакет. Специально вперед положила, в нем твои кроссовки. Я тебе на всякий случай и штанцы прихватила.
– Зачем? На дачах ввели обязательную представительскую форму одежды? Вместо пропуска? Мне что, прямо в машине переодеваться?
– Очень смешно… Слушаешь только себя. Я же сказала «на всякий случай». Сейчас заедем домой к одной женщине – она у нас в клинике лежит, ее к операции готовят. Она меня кое о чем попросила. Ты не представляешь, какой интересный человек. И от нее по палате такая аура порядочности и интеллигентности распространяется. Прямо заразительная… Блин! Ну вот куда козел несется?! Давай, давай, придурок, пропускаю, флаг в руки. Все равно на светофоре встретимся… Ир, ты туфли скинь, чай не в кабинете. Коврик попортишь.
– Надо было мне на электричке ехать, – проворчала я. – Там, слава богу, ни порогов, ни ковриков. О «Ставриде» ты так никогда не переживаешь.
– Ну говорила же, на светофоре встретимся! Смотри, смотри, как этого «несуна» корежит! Весь прямо на пружинах. Сказать ему, что там, куда он несется, все уже занято?
– Лучше скажи, куда и зачем мы должны заехать.
– Я не могу сразу с тремя людьми разговаривать! С тобой, с собой и с этим… О! Зеленый.
Какое-то время подруга ругала дикий запад, затем – дикий восток, а следом все дикие континенты земного шара, с которых легкомысленная Россия берет пример в достижении цели всеобщей моторизованности. В качестве образца для подражания особо выделила два полюса – северный и южный.
– Вот где нам следовало застолбить дачные участки! – поучительно заметила она, подъехав к дому старой постройки с недавно обновленным фасадом. – Я слышала, что в условиях вечной холодрыги даже комары обитают. Причем не свежеобмороженные, а просто закаленные. Главное, никаких тебе пробок на дорогах… Ир, выкатывайся и прихвати свой пакет, в квартире заодно и переоденешься. Она пустая. Денька, сидеть! Ждать! Вот, умная девочка.
Наташка вытащила ключи из замка зажигания, бросила их в сумочку и, открыв дверцу машины, вопросительно уставилась на меня.
– Тебе что, особое приглашение нужно? Не могу же я идти туда одна. «Шкода» сама себя покараулит. И собаку тоже.
Я все-таки вылезла из машины, хотя и без своего пакета с вещами, но не в лучшем настроении. Не люблю, когда мною манипулируют. С другой стороны, подруга права – тащиться одной в чужую квартиру… Наташкина больная наверняка очень одинокая женщина вот и попросила привезти из дома какую-нибудь необходимую вещь. Чем скорее выполним поручение, тем быстрее окажемся на даче.
– Не хватило времени тебе объяснить…
Наташка в пятый раз жала на кнопку вызова лифта и настороженно прислушивалась к его ответной реакции. Нельзя сказать, что ее вообще не было. Какие-то звуки в подтверждение жизнедеятельности лифта раздавались, но работать с полной самоотдачей механизм явно не желал.
– Ну как тебе это нравится?! – обернулась ко мне подруга в поисках поддержки. – Не работает! Была охота плестись пешком аж на четвертый этаж. Здесь лестничные пролеты – будьте-нате! Потолки в квартирах под четыре метра. И на лестничной клетке почему-то всего по две квартиры. Кто только до этого додумался? Прямо какой-то гигантизм. Тащись теперь, отмечая трудным дыханием лишний километраж.
В крайней степени раздражения Наталья саданула по лифтовой двери ногой. Выдержка у подъемника оказалась сродни моей, он не испугался и не пошел на поводу.
– Ну и дурак, – заявила подруга, внимательно изучая носок своей кроссовки. – Фиг с тобой. Так и заржавеешь в подвешенном состоянии. Пошли, Ирина Санна, пешком по проторенному пути к намеченной цели. Я имею в виду наше физическое совершенство. Жаль только, что свой сегодняшний обед отдала врагу. Крупенников его фамилия. Сейчас бы меня грела мысль о рациональной потере калорий. Правда, в тот момент, когда отдавала этому типу свои бутерброды, еще не думала о нем, как о враге. Представляешь, подкинул меня не к самому подъезду, а остановился за углом нашего дома. Ему, видите ли, разворачиваться не хотелось. Пусть теперь явится на контрольную ЭКГ. Через полгода. Время летит быстро. Еще отыграюсь. Стой… Переведем дух.
Отдуваясь, мы остановились на лестничной площадке второго этажа, украшенной большим окном с витражными стеклами. Несмотря на пыль минувших десятилетий, было чем любоваться в процессе передышки. Следующие два этажа мы, экономя силы, преодолевали более медленно, радуясь тому, что Светлана Владимировна живет не на последнем – шестом этаже.
Лифтовая кабина находилась на нужном нам четвертом. Сразу же стала понятна и причина, по которой лифт не работал. Кабина частично была загружена. В ней лицом вниз лежала верхняя половина тела женщины. Нижняя половина находилась на лифтовой площадке. Двери время от времени равнодушно пытались закрыться, но, наталкиваясь на препятствие, тут же раздраженно разъезжались обратно. Невольно схватившись за руки, мы в состоянии полного оцепенения стояли и пялились на кровавое пятно, растекшееся по голубой блузке женщины, лужу крови в кабине и думали об одном и том же: бедняжка мертва. Кажется, я что-то промычала…