Крестовый поход в лабиринт
Шрифт:
– Ты напялил Славкину ветровку!
– То-то я смотрю, с какой стати у меня в кармане семечки. Позвонили, понимаешь… Сложный больной, сложный случай… Думаешь, мне самому хочется ехать? Ты, наверное, меня не жди, переночую в больнице. Славке скажи, чтобы свои вещи держал на своей вешалке и у себя дома. Так. Документы я взял… Семечек я у него отсыплю – плата за хранение его шмоток. Что, мы задаром должны охранять их от моли? Тебе не идет хмуриться. Давай!.. – Димка чмокнул меня в макушку и пообещал чудо: свое явление на дачу в субботу.
Я недолго пребывала в состоянии полной заброшенности на кухне. Прилетели Дим-2 и Алена, вывалили передо мной кучу обойных образцов, пытаясь определить, у кого из них лучше вкус. Еще та задача, когда никого не хочется обижать.
Лучше вкус оказался у Наташки. Воспрянув, она неслышно появилась перед нами, обругала все образцы, а заодно и производителей. Собрав обрывки, оба спорщика отправились наверх, к Славику и Людмилке. Не хотели смириться с равной степенью развитости собственных вкусов, а может, надоело мотаться за обоями. Их бы в период хронически застоявшегося на месте развитого социализма! Ездили бы по специализированным магазинам только с одной целью: увидеть, что кроется под таинственными словами «не очень страшненькие обои».
– Димка спит? – кивнув головой в сторону жилой части, поинтересовалась подруга.
– Вызвали на срочную операцию, – кивнув в ту же сторону, ответила я и выжидательно смолкла.
– Я моталась в больницу к Галине.
Высказать осуждение действиям подруги мне не пришлось, она предостерегающе подняла ладони, призывая подавиться упреками в ее адрес.
– Не надо! К справочному окну я подошла сама не своя, понятно? И говорила не своим голосом – шепелявила с таким усердием, что весь язык передними зубами обкусала. А учитывая, что залежавшийся в машине еще с прошлого года парик немного полысел, выглядела я… немного старше тех лет, которые сама себе определила. Так вот, никакой справки о состоянии Галины мне не дали. Предложили пройти в какой-то кабинет, а чтобы я не заблудилась, организовали мне проводы с охранником. По пути я смылась в туалет, где в считанные секунды снова обрела свое лицо и фигуру. Под длинной юбкой твоей свекрови, напяленной прямо на брюки, ее достоинства, я имею в виду мою фигуру, были скрыты. Ты не представляешь, как я радовалась своим стройным длинным ногам, когда улепетывала из больницы! Только идиот может думать, что они даны для красоты. Если бы не Ромкина просьба не наведываться к Галине, я не стала бы переодеваться. А по телефону мне ничего узнать не удалось, было велено звонить врачу. Короче, вернулась я домой сама не своя, а Борис встретил меня с такой «радостью», словно год не виделись. Причем он этот год провел на цепи у пустого холодильника, а ключ от цепного замка случайно остался у меня.
– Тебе, значит, охранника было мало, решила лишний раз продемонстрировать свои длинные стройные ноги в действии Борису, то бишь поскорее смотаться на них ко мне.
– О чем ты говоришь?! Да после стольких лет семейной жизни он с большим удовольствием будет пялиться на бифштекс, чем на меня. А если будет два бифштекса… Словом, посмотрим, что будет. Именно столько я и плюхнула ему на тарелку, после чего пошла к тебе, как он не совсем правильно догадался, жаловаться. Ты мне вот что скажи, о каких твоих исторических выводах говорил Альбрехт?
– А ты не поняла? Все очень просто: во время суда и казни тамплиеров в толпе парижан наверняка находились их соратники. Не исключено, что предсказанная Великим магистром скорая гибель папы Климента Пятого, короля Филиппа Красивого и его наследников, а также канцлера Гийома де Ногаре, осуществилась благодаря действиям оставшихся в живых тамплиеров. Разумеется, члены Ордена рассеялись по миру, но в Испании им было изначально уютней, поскольку удалось избежать преследования. Отсюда мой невысказанный вывод: корни семейного клана Суарес могли расти на благодатной когда-то почве Ордена Христова воинства. Не берусь утверждать, что их предки владели Священным Граалем, но носителями определенных тайн Ордена они вполне могли быть. Альбрехт не очень верит в это, хотя подозрительно хорошо знаком с историей тамплиеров в Испании. Не удивительно, если он был близким другом сына Маноло. Вспомни ее рассказ о бегстве из Испании… Ладанка!!!
– Пожалуй, я присяду. Третий бифштекс Боре – лишний. Надеюсь, сам догадается. – Наташка выдвинула табуретку из-под стола, но села почему-то на другую, стоявшую у окна. – Ладанку повесил на шею Маноло умирающий брат. От отца он хорошо знал истинную ценность иконки. В соответствии с его наказом Маноло берегла ее всю жизнь. Именно ладанка является тем предметом, за которым охотятся посвященные…
Наташка тараторила, как отличница, хорошо вызубрившая домашнее задание. И запнулась только тогда, когда не смогла сама себе ответить на вопрос, почему брат Маноло, разыскав ее в России, не увез ладанку с собой?
– Зато он увез с собой Тамару. Были, очевидно, какие-то обстоятельства… Кроме того, у Маноло к тому времени уже имелся достаточно взрослый сын. Возможно, она вручила ладанку вместе с ее тайной своему Бето. А после его гибели ладанка вновь вернулась к ней. Впрочем…
Догадка поразила меня своей простотой так, что я совсем перестала воспринимать окружающую меня обстановку, главной частью которой была Наташка. Если верить ей, она целый час не могла до меня достучаться. Самой мне показалось, что прошло не более трех минут, а чайную ложку, которой подруга тарабанила передо мной по столу, приняла за секундную стрелку давно остановленных из-за лишнего шума часов, с иезуитским грохотом отсчитывающих малые капельки времени.
– Перестань корчить рожи! – после полученного удара ложкой по лбу сквозь плотную пелену раздумий до меня, наконец, донесся требовательный Наташкин голос.
Я вздрогнула и очнулась, с трудом возвращаясь к реальной действительности, в которой встревоженная Наташкина физиономия никак не вязалась с темной фигурой мужчины в форменной одежде охранника, все еще владевшей моим воображением.
– Мне нужна Тамара! Мне очень нужна Тамара! – забормотала я, потирая ладонью лоб и нарезая круги по кухне.
– Бли-ин! Да где же я тебе ее возьму? – Наташка с интересом следила за моей беготней.
Я остановилась и, подумав, согласилась с тем, что найти женщину мы не сможем. А если и найдем, правды она не скажет.
– Ты хорошо помнишь номер кладбищенского участка, куда будет захоронена урна с прахом Маноло? Извини. Зря спросила.
Наташке мой вопрос не понравился. Ладно бы он прозвучал утром, на свежую Наташкину голову…
– Ты это к чему? – Подруга настойчиво буравила меня немигающим взглядом. – Я никогда и ничего не забываю! – самоуверенно отчеканила она по слогам, для убедительности треснув ложкой по столу. – И ни на какое кладбище сейчас не поеду! Я поеду спать! Не провожай. Дорогу помню. Прямо по коридору, направо, далее никуда не сворачивать.
Отпускать Наталью совершенно не хотелось. Меня охватило странное чувство – состояние то ли отчаяния, то ли храбрости.
– Наталья, давай на посошок, а? – кинулась я к шкафчику, где хранилась початая бутылка выдержанного коньяка, чуть меньше половины. Важный ингредиент Аленки-ных кондитерских шедевров хранился в распечатанно-запечатанном состоянии не один год.
– Не больше пяти капель, – живо откликнулась Наташка. – А у тебя найдется, чем занюхать? После шести я не ем.
– Я тоже. Занюхаешь тем, чем придется давиться мне. Из-за тебя, опять же… Если я на верном пути… Нет, пожалуй, не стоит петь себе дифирамбы раньше времени. Слушай меня внимательно… – И я увлеченно принялась излагать Наташке значительно подправленную версию преступления. Иногда она ужасалась до дрожи в коленках, иногда вносила коррективы. Самым весомым из них была ее собственная фляга с коньяком, ставшая таковой после того, как она, слетав к себе, умыкнула ее из бара Бориса, где он время от времени пытался собрать коллекцию презентованных ему напитков, и притащила ко мне.