Крик души
Шрифт:
Она что-то сонно пробормотала и вдохнула чудесный мужской запах, исходящий от кожи Спенса. Было так приятно и удобно лежать на диване в комнате, где находились четыре самых дорогих для нее человека, если считать Зака — а как его не считать, тем более что сегодня он был особенно активен. Сейчас он, кажется, успокоился: его, несомненно, ошеломило такое количество пищи и глоток вина, которые хлынули на него. Должно быть, его словно накрыло лавиной, улыбнулась она про себя и нежно погладила живот, будто пытаясь успокоить его.
Миссис Адани подарила ей еще одну книгу индийской поэзии, и Никки с нетерпением ждала момента, когда завтра уединится со сборником, пока другие будут маяться похмельем или наберутся смелости и пойдут гулять вдоль канала Даунс. Позже они планировали встретиться со всеми на «Фабрике», если она будет открыта. Если же нет, они вернутся домой и останутся там: таковы были их приблизительные планы на все время до Нового года, когда Спенс и Дэнни должны будут вернуться в Лондон, а Дэвид полетит в Париж снимать кулинарное шоу. Она задавалась вопросом, чем займется Кристин, ведь ее эпизод в «Чисто английских убийствах» уже был снят. Собирается ли она возвращаться в Бристоль или решила снова навязать свое общество Сэму и Кайле в Воксхолле?
Когда телефон запищал в очередной раз, Никки не разомкнула глаз, словно пытаясь отгородиться от мира в лени, счастье и довольстве, которые насыщали воздух таким же теплом, как и огонь в камине. Единственное, что могло быть еще более замечательным, чем нежиться в сладкой полудреме сейчас, — это смотреть, как маленький Зак довольно сопит на груди отца или дрыгает ножками в симпатичной плетеной корзинке, которую купил Дэнни, пытаясь рассмотреть горы игрушек, которые Санта-Клаус сложил под елкой. За всю свою жизнь Никки не видела такого количества подарков для одного-единственного человечка, при том что они со Спенсом купили всего лишь несколько из них. Главным образом их подарили друзья и соседи, которые заходили к ним на протяжении всей недели и приносили открытки и пакеты в ярких упаковках. В них оказались потрясающие комбинезончики, музыкальные карусельки, ходунки, зубные кольца и еще много других полезных вещей. Эта щедрость была просто удивительной и так растрогала Никки, что она в конце концов расплакалась.
— Ну вот, опять гормоны, — поддразнил ее Спенс.
Она рассмеялась, обняла его и отказалась поддаваться грусти или гневу из-за того, что единственными людьми, которые не приложили никаких усилий, чтобы порадовать ребенка на Рождество, были ее родители. Никки старалась не думать об этом факте, который бросал тень на прекрасный во всем остальном день.
Незаметно для себя она невольно погрузилась в мысли, как они сами провели этот день. Скорее всего, пригласили друзей к себе на обед, так как мама любит готовить; а возможно, пошли в гости в дом, где нанят целый штат прислуги и где собралось много раскрасневшихся близких и дальних родственников, и была новогодняя елка до самого потолка. Интересно, что они говорили тем, кто спрашивал о ней? Рассказывали им страдальческим голосом, типичным для большинства родителей, что она решила стать независимой и потому не приехала домой на Рождество в этом году? Или, возможно, солгали, сообщив, что она уехала кататься на лыжах или заниматься альпинизмом в Азию или в какое-нибудь другое не менее экзотическое место? Она не могла себе представить, что родители кому-то признаются, что она беременна и сидит дома, в Бристоле, с отцом ребенка, который вырос в южном районе Лондона и отец которого, хоть и давно уже умер, был страшным преступником. Ей было интересно, вспоминали ли они сегодня о ней. По крайней мере, на прошлое Рождество, которое она тоже провела со Спенсом, пока они отдыхали на Барбадосе, они позвонили, чтобы пожелать ей счастья и поблагодарить за подарки, которые она им послала. В этом году не было никакого обмена открытками или подарками, телефонными звонками или СМС. Нельзя сказать, чтобы Никки этого очень хотела, но ей все равно было больно знать, что родители даже не попытались связаться с ней.
Затем крошечная искорка надежды начала мерцать где-то в дальнем уголке ее сердца. Нет, она не собирается уговаривать себя, что та СМС может быть от них; не хотелось разочаровываться, если окажется, что она ошиблась. (Не то чтобы она собиралась ее прочитать, но она хотя бы имела возможность ее стереть.) Если бы кто-нибудь спросил ее, она могла бы поклясться, что ей все равно, но правда заключалась в том, что, несмотря на все еще испытываемый ею гнев за их слишком пристальный интерес к жизни Спенса, почти всякий раз, думая о родителях, она ощущала некоторую пустоту. Никки тосковала и печалилась о том, что все происходит именно так. В глубине души она действительно верила, что родители свяжутся с ней сегодня, но поскольку прошло уже очень много времени, а звонка так и не было, она решила, что пора уже с этим смириться.
Если только…
Не в состоянии продолжать дремать теперь, когда в ее душе пустила корни надежда, что СМС, возможно, пришла от родителей, Никки скатилась с дивана, приземлившись на четвереньки, и постаралась не рассмеяться над тем, какое неграциозное зрелище представляла ее попытка встать на ноги.
Обнаружив телефон под шляпой из золотой бумаги, к одной стороне которой приклеилась капля рождественского пудинга, Никки почувствовала, как ее окатила волна паники, когда она щелкнула на пункте меню «Новые сообщения».
Прочитав текст, она замерла на месте. Никки была слишком ошеломлена его содержанием, чтобы чувствовать раздражение или огорчение оттого, что СМС прислали не родители.
«Только что послала тебе е-мейл по ошибке. Пожалуйста, НЕ открывай. Сразу удали. Кристин».
Она вздрогнула, поскольку мобильный телефон внезапно зазвонил. Увидев, что это Кристин, Никки ответила.
— Привет, ты получила мою СМС? — требовательно спросила Кристин; судя по голосу, она нервничала или даже немного паниковала.
— Да, только что. Но…
— Ты ведь не открывала почту, нет? Пожалуйста, скажи мне, что не открывала ее.
— Я даже не включала свой компьютер, — сообщила ей Никки.
— Чудесно. Когда включишь, тут же удали мое последнее сообщение. Хорошо? Я просто сделала глупость… Ну, знаешь, как это бывает: я думала о тебе, размышляла, как у тебя прошел день и все такое, а в результате вставила твое имя в поле «адрес» вместо того человека, которому писала. Я заметила это только после отправления письма. Так что не читай его, ладно? В нем нет ничего такого, но знаешь, будет лучше, если… Ну, ты понимаешь, о чем я.
Подозревая, что слишком хорошо поняла ее, Никки ответила: «Хорошо, я удалю его», — тщательно следя за тем, чтобы не добавить «не читая». Однако Кристин, казалось, не заметила этого.
— Прекрасно, — сказала Кристин. — Извини, что подняла столько шума. То есть, как я и говорила, там ничего такого нет. Просто меня бы очень смутило, если бы кто-то еще прочитал его, потому что, ну, в общем, ты понимаешь…
— И кому же ты его хотела отправить? — спросила Никки.
— Это не имеет значения. В общем, извини, мне пора. Моя бабушка только что приехала. Передавай привет всем и скажи Дэвиду, что я позвоню ему позже.
Повесив трубку, Никки продолжала стоять, уставившись на ноутбук, который приткнули рядом с компьютером Дэвида в нише, где хранилось все его оборудование. Она слишком хорошо понимала, что ей только что навешали лапши на уши. Но действительно ли она хочет сейчас выйти в онлайн и узнать, что же ей прислали по электронной почте и почему она не должна это читать?
Ответом было «нет».
Было раннее утро после «Дня подарков». Все, кроме Никки, еще крепко спали: некоторые только недавно заснули после вечеринки, которая затянулась до утра. Гости спали по всему дому: на полу, диванах, стульях — одного человека, завернувшегося в пуховое одеяло, она обнаружила даже в ванне, и ей пришлось выдворить его оттуда, чтобы спокойно сходить в туалет. Когда она вернулась в спальню, он лежал, свернувшись калачиком, в кровати возле Спенса.