Крики чаек на берегу

Лионкурт Алира

Замолчав, он некоторое время просто сидел с закрытыми глазами, вероятно вспоминая те дни. Том не торопил его, понимая, что другу нужно время, чтобы подобрать слова и перебороть себя.

Через несколько минут, наполненных только звуками чаячьего крика, Джеймс продолжил:

— Один знакомый на работе как-то заметил, что мне стоит отдохнуть. Я нашел на каком-то сайте объявление о том, что здесь сдаётся дом и арендовал его. Я толком не понимал, что делаю. Собрал вещи, пока Тессы не было дома, и уехал. Ни записки не оставил. Ничего. В один из дней я встретил Черри в магазине. Представляешь, покупал чай, а она стояла рядом и отметила, что тот, который взял я, жуткая дрянь, — усмехнувшись, он распахнул ресницы и посмотрел

в глаза Тому. — Мы разговорились. Она помогла мне выбрать чай. Потом мы прошлись по той же улице, на которой встретили её сегодня, — счастливая улыбка постепенно возвращалась на его лицо. — Не буду углубляться в подробности, но она помогла мне понять, что значит для меня Тесса. Никакой психолог не смог бы мне вправить мозги так, как это сделала она. Совершенно ненавязчиво и очень мудро.

Усмехнувшись после сказанного, он вышел из машины и направился к багажнику, чтобы помочь занести пакеты в дом. Нагруженный ими, он открыл дверь и уже собирался было толкнуть её и войти, как вдруг обернулся к Тому.

— Она дала мне гораздо больше, чем случайный секс. Благодаря ей я смог сохранить брак. — Не дожидаясь реакции от Тома, он прошёл в дом и уже оттуда весело добавил: — кстати, она продает на дому отличные сборы трав, мази, варенья и прочие ведьмовские зелья.

Глава 4

Как и обещал, Джеймс помог устроиться в доме, рассказал что где находится, после чего предложил сходить на пляж и немного прогуляться, пока ещё есть время. Не став спускаться по деревянной лестнице, до которой нужно было пройти чуть меньше километра, он показал Тому довольно сносный спуск естественного происхождения. Он начинался почти сразу за северной стороной дома и петлял между камней, поросших мхом. Внизу, присев на крупный камень, Уилстон неспешно снял ботинки, потом стянул носки, засунул их в обувь и, оставив их на земле, подошёл босиком по песку к линии прибоя.

Вдыхая солёный морской воздух, он неторопливо шёл по кромке воды и слушал крики чаек, суетливо летающих недалеко от берега.

— Знаешь, я хотел бы иметь домик в похожем месте в старости, — внезапно признался он, обернувшись к Тому.

— Может лучше на юге или на юго-востоке? — отозвался тот, держа руки в карманах брюк. Улыбнувшись, он пояснил: — погода там помягче будет.

— Зато людей побольше, — неприязненно хмыкнул Джеймс. — А здесь все свои.

— Кроме нас с тобой.

После того, как Джеймс уехал в самом начале вечера, Том осознал, что не имеет понятия, чем дальше заняться. Без ноутбука, распечатанной пьесы, звонков агента и даже без книг. Стоя у входа в дом он смотрел на огни городка и чувствовал себя совершенно оторванным от реальности. Как будто он неудачно стукнул друг о друга каблуками туфель, и вихрь унёс его в неведанные дали.

Никогда раньше ему в голову не приходило, что можно настолько легко скрыться от всего мира. Да и необходимости в этом не было. Или он только так думал?

Оставив бесполезные самокопания на другой раз, он развернулся и вошёл в дом. Не представляя, на что потратит последующие тринадцать дней, для начала он собирался разложить вещи и приготовить ужин.

Ещё одним разительным отличием от привычной жизни для него оказалась полная тишина, пришедшая с наступлением ночи. После того, как лёг в кровать, Том долго не мог уснуть. Ему казалось, будто тишина давит на него, запугивает, толкает к странного рода отчаянию, погружает в своеобразный вакуум. Не выдержав, он потянулся к телефону и едва слышно включил музыку. Всего нескольких блюзовых композиций хватило, чтобы заснуть крепким сном.

Первое утро вдалеке от огромного Лондона встретило Хигстона переливающимся мягким светом. Открыв глаза, ему на миг показалось, что комната покрылась перламутром, которым переливалось всё вокруг. Приподнявшись на кровати, он опёрся на локти и глянул в окно,

чтобы посмотреть на море. Но море отсутствовало. Точнее в окно не было видно вообще ничего. Окрестности затянуло плотным покрывалом тумана. Непохожий на дымку, которая обычно повисает в городах, он стлался мягкой влажной завесой с запахом соли. Словно между солнцем и землей повисла тончайшая мерцающая преграда. Из вида пропало всё вокруг. Даже тропинка, с которой начинался спуск на пляж, и асфальтированная дорога, ведущая в город.

Сладко потягиваясь на кровати, Том решил отменить намеченную накануне прогулку. С его везучестью, по дороге к магазину или кофейне он мог сломать шею в этой слепящей белизне. Поднимаясь, он несколько раз мысленно повторил себе, что абсолютно не разочарован застывшим туманом, помешавшим планам. Ибо, даже оставаясь в домике, он получил то, о чём даже не мечтал — покой и отдых. Целый день наедине с самим собой.

Время тянулось спокойно и размеренно, со стороны моря до Тома доносились крики чаек, а с другой долетал тоскливый свист ржанки. Заспанный он сел за кухонный стол и уставился на белую пелену за стеклом. Добрая улыбка озарило лицо, когда вспомнил, как тщательно накануне Джеймс проверял покупки. Как будто знал, что следующим утром Хигстон окажется в плену тумана.

После завтрака на книжной полке в гостиной он нашёл том Оскара Уайльда и устроился с ним в удобном кресле. Открыв его на «Портрете Дориана Грея», он погрузился в чтение. Перелистывая страницу за страницей, он замер, когда перед глазами предстала фраза, прекрасно подходящая для него самого.

«— В тумане всё кажется таким необыкновенным.

— Но в тумане можно сбиться с пути».

Когда он, наконец, оторвал взгляд от книги, дочитав почти до конца, ближайшие скалы освещало послеполуденное солнце. Далеко внизу легко пенились мелкие волны. Должно быть под покровом тумана прошёл короткий прилив. Далеко впереди горизонт всё ещё был невидим, но над окутывающей его пеленой тумана небо было пронзительно голубым и безоблачным. Том понадеялся, что вечер, в сопровождении морского ветерка, будет чудесным.

Пообедав, он выбрался на небольшую прогулку только ближе к вечеру. Захватив с собой вязаный кардиган, он не стал набрасывать его на плечи, а просто перекинул через руку. Одетый в серую футболку и тёмно-синие джинсы, он направился по едва заметно виднеющейся тропинке, ведущей на север. Слабый ветер колыхал орляк, растущий по её краям, тень от появившихся на небе лёгких облаков время от времени падала на гвоздику. Это было самым лучшим временем, чтобы неторопливо прогуливаться по вересковой пустоши. Не думая о работе, не тревожась ни о чём и не торопясь. Благословенное состояние ничегонеделания для постоянно работающего человека.

Спустя какое-то время Хигстон вдруг осознал, что шагает навстречу невероятной красоты заходу солнца. Янтарное сияние золотого и алого он видел множество раз, но здесь и сейчас эти краски пробивались сквозь облака, а за ними следом струилась прозрачная, нежная зелень, перетекавшая в желтизну лимонного оттенка, истоки которой восходили к сумрачному серому небу в вышине.

Завороженный, Том остановился и начал смотреть по сторонам. Маленькое озерцо справа расположенное между крутых берегов, поросших тростником, мхом и тимьяном, отражало небо, словно зеркало. Засмотревшийся на него, он едва уловимо вздрогнул, когда нечто метнулось сбоку, и сверкающая гладь покрылась рябью. По воде, чёрной тенью проскользнула птица. Издалека её можно было бы принять за утку, если бы не слишком большой размер. Скорее всего, это был нырок. Он никогда не видел их, но Джеймс о многом рассказал по дороге. Кем бы ни была нырнувшая птица, хотя Том ждал очень долго, но она так и не появилась на поверхности. Или он просто оказался недостаточно внимателен. Как бы то ни было, пожав широкими плечами, Хигстон надел кардиган, повернулся обратно и пошёл вниз к дому.