Криминальная история России. 1995 – 2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль
Шрифт:
– Держи, – сказал тюремщик, – и не потеряй, а то без него тебя обратно не выпустят.
Женщина улыбнулась.
– Пойдем, – сказал Николай. Глеб молча двинул за ним.
Коридор за железной клеткой был достаточно длинным. Потом они вышли на лестничную площадку, поднялись на несколько ступенек, открыли еще одну дверь. Это был второй этаж, где находились служебные кабинеты. Тюремщик шел впереди.
На кабинетах висели таблички с разными надписями: «Касса», «Хозяйственный отдел», потом пошли комнаты с цифрами,
Наконец они завернули направо. Там, после небольшой проходной, где сидел еще один контролер за такой же железной дверью, Николай кивнул. Контролер нажал на кнопку, и они попали в еще один коридор. Он представлял собой длинное помещение, метров двенадцать-четырнадцать.
С левой стороны – окно с массивной решеткой, выходящее в тюремный дворик, а справа – небольшие камеры, точнее, боксы. Все они были выкрашены в зеленый цвет и находились за большой железной решеткой, которая напоминала обезьянник городского отделения милиции.
В решетке с правой стороны виднелась дверца, она была открыта. На боксах – номера и задвижка. Там сидели заключенные, ожидающие либо вызова к следователю, либо доставки после беседы в свою камеру.
Николай молча проследовал через этот коридор. Глеб шел за ним, не отставая. Вскоре они оказались в следующем коридоре. Там опять шли следственные кабинеты. Тюремщик кивнул сидящему за столом дежурному и сказал Глебу:
– Иди в тридцать восьмой, – и указал рукой вперед.
Глеб быстро пошел в указанном направлении. Коридор был длинный. По обе стороны тянулись следственные кабинеты. Каждый имел табличку. Все двери однообразно обшиты коричневым дерматином. Это создавало практически полную звуковую изоляцию.
Глеб подошел к нужному кабинету и приоткрыл дверь. Войдя в кабинет он увидел, что за большим столом сидит Паша Цируль и читает газету.
Цируль поднял глаза и увидел Глеба.
– Здорово, парень! А что ты тут делаешь? – удивленно спросил он.
Глеб быстро закрыл дверь, подошел к Цирулю и протянул ему руку. Затем сел близко к Паше и стал излагать суть дела. Паша внимательно слушал. Глеб рассказал ему все: и про исчезновение денег, и про разборку в его бригаде, и про визит к Рыжему, и про встречу в ночном клубе с друзьями Паши.
Когда Глеб заканчивал рассказ, он, сделав паузу, сказал самое главное для него:
– И вообще, Павел Васильевич, у меня осталось всего три дня на все.
Цируль помолчал, раздумывая.
– Да, парень, не повезло тебе, – медленно произнес он. – Нам вместе не повезло. Меня приняли на старости лет и вот что сделали, – он стал показывать свои синяки. – У тебя бабки пропали. А ты при чем? Твои крысята, – намекнул он на бригаду Глеба, – совсем оборзели! Ты-то не при делах тут никак!
– Я не при делах, но с меня спрос, – сказал Глеб.
– Ты с ними потом разберись, и очень серьезно, – сказал Паша. – А я ничем не могу тебе помочь. Я же не знаю, кто вывозил. Связи не имею. Да и какая же тут может быть связь? Знаешь, дело-то рисковое!
– Но, Павел Васильевич, – вновь заговорил Глеб, – вы хотя бы назовите человека, который имеет к этому отношение!
– А ты его знаешь, – неожиданно сказал Цируль. – Это Ястреб. Он был в курсе всех моих дел, и по поводу лавэ тоже.
– Так что же он мне этого не говорил?!
– А ты его спрашивал?
– Но он же знал, что я этой темой интересуюсь! Он же знает, что у меня счетчик включен! – раздраженно проговорил Глеб.
– Ну, парень, я ваших дел не знаю, – пожал плечами Цируль. – Хотя, вообще-то, помочь тебе смогу, – неожиданно добавил он после небольшой паузы. – Вот что сделай! – И, склонившись к самому уху, Цируль стал шептать Глебу. – Тут братва замутила в отношении меня одно дело. Может, меня освободят, может, я соскочу отсюда. Там за лавэ они с каким-то прокурором договорились, но что-то у них не получается. Этим делом Ястреб занимался.
– Ястреб сейчас уехал за границу, – сказал Глеб.
– То-то я и смотрю, что-то тут не срастается! – ударил ладонью по колену Цируль. – Тогда вот что. У Ястреба есть «шестерка», бригадир его, Болт. Я тебе малявочку отпишу в отношении него, а ты от моего имени спроси, что у них там за бодяга идет с прокурором, почему все не срастается. Сколько мне тут сидеть? Он мне обещал, что выпустят 28-го, а сегодня какое число? Уже больше недели прошло! В общем, иди с этой малявой к Болту. И вот что, пусть он тебя с собой на встречу возьмет, ты там посмотри, как все складывается. Или просто меня разводят?!
Цируль достал листок бумаги и начал быстро писать маляву, адресованную Болту. Через несколько минут он протянул листок Глебу.
– Почитай, что я накалякал, – улыбнулся Паша.
Глеб развернул маляву. На листке в клетку почерком Цируля было написано:
«Ну что, кабан, считаешь, что все правильно? Вот за то, что взяли филки (деньги) и сказали, что 28 после 5 вечера твой друг будет дома. Вот с них и возьми, с Казаков, две цены, сколько они брали и не откинули, ясно?»
В записке были еще кое-какие поручения для Болта. Написано было очень строгим, деловым языком.
– Прочел? – спросил Цируль.
– Да, – кивнул Глеб.
– В общем, ты понял, о чем тема? Филки мои взяли и заныкали, а я сижу тут, как и прежде. Они что, меня развести хотят, что ли? В общем, так, Глебушка, – сказал Цируль, – ты с них строго-строго спроси! От моего имени, так и скажи! А когда я выйду, я тебе сам пришлю твои бабки! И с братвой помогу развестись правильно. А кореша твоего, – он намекал на Макара, – мы накажем по всем правилам и понятиям. Так что дело верное!