Криминальная история
Шрифт:
У ближайшего киоска он с удовольствием выпил бутылку почти ледяного пива, приятно ломящего зубы. Неожиданно к нему подошел милиционер в форме с сержантскими нашивками на погонах:
– Ваши документы?
Наран слегка опешил:
– Не ношу я с собой паспорт.
– Тогда нам придется пройти в ближайший опорный пункт для выяснения вашей личности, - последовал холодный ответ.
– Ты чо, сержант? Мы же не в Москве, где всех с нерусскими лицами трясут на каждом углу. Ты калмык, я калмык. Чего я буду в своей республике таскать с собой документы?
Но сержант оставался непреклонным.
Наран,
– Вон в метрах двухстах стоит пятиэтажный дом. Там живет мой родной старший брат. Мои документы находятся у него в квартире. Пройдемте туда, и вы убедитесь, что паспорт у меня в порядке.
На эти аргументы последовала следующая реакция упертого милиционера. Он крепко, даже чересчур, взял Нарана за локоть, а по рации связался с горотделом милиции, сообщил координаты и попросил прислать машину:
- Тут один гражданин в нетрезвом состоянии отказывается предъявить документы и оказывает сопротивление.
Наран взорвался. Резким движением он вырвал правую руку, которую плотно удерживал блюститель порядка, и ею же, кулаком, нанес удар в подбородок милиционеру. Тот, как куль, неловко повалился на спину.
Нарана взяли у подъезда братова дома, он не делал никаких попыток скрыться или убежать, шел на автомате. Как потом выяснилось, милиционер упал очень неудачно; ударился при падении затылком об асфальт, и у него треснула затылочная кость. К счастью, травма не имела серьезных последствий для потерпевшего, но это обстоятельство ничего не меняло в положении обвиняемого.
Теперь Нарану светила очень нехорошая статья: оказание активного сопротивления сотруднику милиции при исполнении и причинение ему тяжких телесных повреждений.
Солидный Бембя пользовался непререкаемым авторитетом в камере (жил положняком – блатное); такой вес он имел и в преступном мире города, хотя, что очень удивительно, до этого ни разу не сидел. Многочисленные обвинения, которые ему время от времени предъявлялись, еще в ходе предварительного следствия рассыпались карточными домиками и не доходили до суда. На этот раз он влип, похоже, основательно.
В одной из колоний республики начались массовые беспорядки. Бембя с группой «сподвижников» выехал туда, чтобы поддержать мятежников, а заодно спровоцировать население поселка рядом с колонией на поддержку зачинщиков беспорядков, «перевести стрелки» на администрацию колонии и правоохранительные органы района. В этом они преуспели, конфликт получил неслыханный резонанс. Власть, чувствуя, что ситуация приближается к неуправляемому процессу, арестовала наиболее активных внешних подстрекателей, а в колонию были введены внутренние войска. В числе арестованных оказался и Бембя, отнесшийся к этому спокойно, по- философски:
– Пусть сначала докажут вину. А, если что, то поживем и на зоне.
Чего нельзя было сказать о Хонгоре; на него постоянно давил гнет несправедливого обвинения. За две недели пребывания в следственном изоляторе следователь Волшебников вызвал его на допрос лишь один раз.
– Ну, что, так и будем играть в несознанку?
– первым делом спросил он.
– Между прочим, Кокуев, сегодня я допрашиваю тебя уже в качестве обвиняемого. Смекаешь?
– Вы не можете строить обвинение на одних косвенных доказательствах!
– сказал Хонгор.
– Ишь, ты, понаблатыкался в тюремных университетах! Теперь тебе никакой адвокат не нужен. Да и не сможешь ты нанять адвоката, ты же босяк! Хотя государство все равно выделит тебе защитника. Оно у нас гуманное. А, по мне, таких, как ты, ставить надо к стенке без суда и следствия! Не тратить деньги законопослушных налогоплательщиков на все эти формальные процедуры, содержание в тюрьме с трехразовым питанием и баней со сменой белья через каждые десять дней. Но, учти, я тебя и на косвенных, как ты выразился, упеку, - спокойно парировал следователь.
– Да и кровь отца на твоей одежде суду может показаться объективным доказательством твоей вины.
– Я уже объяснял Вам, как она могла оказаться на моей одежде, - с излишней горячностью проговорил Хонгор.
– Это ты судье будешь объяснять, а мне все и так ясно.
Следователь несколько отвлекся от допроса и отошел в сферу философски- гуманитарных рассуждений:
– Все же, Кокуев, я надеялся на какое-то раскаяние с твоей стороны. Отца ведь родного убил из-за денег паршивых, хотя и больших. Но, огорчаешь ты меня! Видно, совести у тебя нет. Не то, чтобы нет, а совершенно нет. Хотя удивительного здесь ничего не вижу, сейчас много развелось людей совсем без совести.
– Не вам говорить о совести! Я не убивал своего отца!
– Значит, стоишь на своих прежних показаниях? Протокол подписывать будешь?
– Ничего подписывать я не буду!
– Дело хозяйское, - равнодушно отозвался Волшебников.
– Так и зафиксируем: «От подписи отказался».
И совершенно безразличным жестом нажал на кнопку вызова конвоя.
Глава V
РОЗЫСК СЫСКАРЯ ВОЛОДИ
На следующий день после убийства Кокуева Максима Сергеевича сыскарь Володя лично решил перепроверить все, что творилось за последнее время вокруг дома убитого. Не то, чтобы он не доверял своим помощникам или участковым, но у него существовало правило: убедиться во всем самостоятельно.
Во-первых, он передопросил продавщицу магазина «Гиссар», особенно по поводу визита за месяц до убийства русского молодого человека, искавшего работу в магазине. Среднего роста, нормального телосложения. Одет в черную кожаную куртку и черные джинсы, на ногах кроссовки. Был ли на шее красный мохеровый шарф, продавщица точно сказать не могла. Голова не покрыта. Волосы короткие, прямые, каштановые. Голос тихий, вкрадчивый. Глаза серые, холодные, с прищуром. Речь внятная, правильная, без вульгаризмов и ненормативных словечек. Лицо продолговатое, лоб высокий, брови широкие, сходятся на переносице. Нос прямой. Уши небольшие, плотно прижаты к черепу. Выбрит гладко. На видимых зубах особенностей нет. Губы тонкие, как бы сжатые, подбородок приближается к квадратному, слегка выступает вперед, на нем слева – слабо заметный бледный рубец линейной формы, длиной около двух сантиметров. На руках парня были перчатки, поэтому вопрос о наличии или отсутствии на них татуировок повис в воздухе.