Криминальные кланы
Шрифт:
В 1997 году работники госбезопасности взяли целую группировку бандитов из Рязани. Они попались на ограблении, а уже в ходе следствия выяснилось, что за ними числятся не менее трех разбойных нападений и похищение коммерсанта. Главарь рязанцев с фамилией, говорящей за саму себя — Жуликов познакомился с Козловым тогда, когда последний лихорадочно разыскивал человека на роль палача для своего друга. Правда, Козлов хотел бы, чтобы вместе с Зеленовым погибли его жена и сын (он не хотел оставлять наследников значительного состояния), но эта часть плана так и не была осуществлена, но по каким причинам — неизвестно.
Козлов сразу сделал предоплату — 20 тысяч долларов. Пистолет ему одолжила чисто по дружбе кемеровская криминальная группировка. Встал следующий вопрос: кому убивать Зеленова? Жуликову не захотелось мешать в это дело своих братков; у него был более оригинальный способ решения этой проблемы. У него на примете находился должник, ранее вполне законопослушный гражданин Василий Силушин, который в один несчастливый день врезался в машину одного из рязанских братков. У Силушина никогда не нашлось бы денег на ремонт иномарки, а посему его начали «прессовать», пугать всеми известными способами, доводить до белого каления, и вдруг предложили быстрый и легкий способ разом вернуть долг: всего лишь один раз метко выстрелить. На следствии Жуликов раскололся сразу: сдал и Силушина, и Козлова, коих немедленно арестовали.
Бывает, что киллерам тоже не везет, притом по-крупному. Однажды двое убийц ждали в подъезде начальника службы безопасности «Финанс-банка» Крюкова. Он вернулся домой около полуночи в компании знакомой девушки. Едва Крюков появился в подъезде, по нему открыли огонь сразу из двух «стволов». Стреляли профессионально: раны в шею и голову оказались смертельными, но еще живой Крюков успел выхватить свой револьвер «таурус» 38-го калибра. Стрелял начальник службы безопасности ничуть не хуже, чем его убийцы, а потому одного из киллеров он сумел уложить; так, сказать, «увел за собой». Вероятно, если у граждан была бы реальная возможность носить оружие, тем скорее уменьшалась бы статистика заказных убийств, но реальность такова, что право на ношение оружия имеют военнослужащие, охранники и бандиты. Последним, как известно закон не писан. У них свои правила игры и собственный кодекс поведения.
На начальников службы безопасности нападать вообще крайне рискованно. Например, в Уфе в 1997 году жертва, начальник службы безопасности акционерного общества Аркадий Иванцов, неожиданно для киллера перешел от обороны к нападению. Преступник жаловался сотрудникам милиции, которые буквально вырвали его из рук не на шутку разъяренного пострадавшего, что «этот человек чуть не открутил ему голову».
Как обычно, убийца ждал Иванцова в подъезде его дома, заранее вывернув все лампочки на лестничной клетке. Эта мера предосторожности превратилась в ловушку для киллера. Когда Иванцов спокойно подошел к лифту и нажал кнопку вызова, бандит в темноте споткнулся, ствол его пистолета, нацеленный прямо в затылок жертве, качнулся и, вместо того, чтобы попасть в голову, пуля вошла в шею Алексея. Конечно, и это ранение являлось крайне серьезным; многие после этого рухнули бы замертво, но Иванцов, скорее всего не осознавая, что делает, со всей силы развернулся и влепил нападавшему оплеуху.
Между киллером и жертвой завязалась нешуточная борьба. Намертво сцепившись, они выкатились во двор и разнять их смог только вовремя подоспевший наряд милиции. Несчастный снайпер тщетно пытался вырваться из железных объятий охранника, и его пришлось отдирать чуть ли не с мясом. Едва Иванцов услышал, как лязгнули наручники на запястьях киллера, как он рухнул и потерял сознание. Он потерял огромное количество крови, и врачи долгое время не могли поверить, что человек, будучи сильно раненным, вообще способен оказывать какое-либо сопротивление, да еще в течение столь длительного времени. Наверное, некоторые люди, находясь в состоянии смертельной опасности, способны проявить в поединке силы, превосходящие все мыслимые и немыслимые пределы. Что же касается убийцы-неудачника, то он находился в состоянии, близком к шоковому. На первом же допросе он «раскололся» и рассказал следователю абсолютно все, в том числе и о заказчике убийства. Об этом киллере можно сказать только одно: абсолютно профнепригоден.
Однако чаще киллеры владеют огнестрельным оружием поистине виртуозно. Легенду об Одиссее и его сыне Телемаке заставили вспомнить многих два таинственных саратовских стрелка в конце осени 1995 года. Речь идет о страшном расстреле почти всей банды Игоря Чикунова. Этот 29-летний «авторитет» владел несколькими фирмами, являлся членом совета директоров и обладателем контрольного пакета акций крупного нефтяного концерна. Он контролировал несколько магазинов и самый крупный в городе Крытый рынок.
Ничего не подозревающий Чикунов, как обычно, проводил свободное время в компании своих товарищей в здании ТОО «Гроза». Вряд ли он успел о чем-либо подумать, когда в дверях комнаты неожиданно появились двое высоких мужчин с пистолетами «ТТ». Всего 20 секунд помещение буквально потонуло в страшном грохоте и криках, а потом наступила мертвая тишина. Незнакомцы успели расстрелять две обоймы целиком, а на полу в лужах крови лежали 13 изуродованных тел. Впоследствии выжить удалось только двоим из команды Чикунова. Этот расстрел шокировал не только жителей Саратова; встревожилось и московское руководство милиции. На место происшествия едва ли не наследующий день прибыл заместитель министра внутренних дел Владимир Колесников.
Главный вопрос, который не давал всем покоя: кем являлись те два профессионала, не дрогнув, уничтожившие целую группировку? А потому и основной версией следствия стала одна: произошедшее напоминает работу сотрудников РУОПа. И вновь ожил миф об организации мстителей под романтическим названием «Белая стрела».
«Белая стрела» стала самым невероятным, самым поразительным и удивительным мифом эпохи криминальной революции в России. Профессиональные бойцы из спецслужб, боровшихся с организованной преступностью, этим монстром, которого невозможно было обуздать, пользуясь «Законом о милиции», «Законом об оперативно-розыскной службе», «Законом о госбезопасности» уголовным кодексом и уголовно-процессуальным кодексом, будучи организацией открытой и базировавшейся на строжайших правилах, поняли, что не победят бандитизм, если не перестанут думать, что добро возможно делать лишь в белых перчатках. Организованная преступность только посмеется над буквой закона, и только.
Они были уверены, что смогут посадить в тюрьму только «шестерок», впрочем и то ненадолго, поскольку надолго они за решеткой не оставались. Деньги из «общака» всегда служили приманкой для корыстных судей, для которых в этой стране покупается и продается буквально все. Эти благородные, но беспощадные люди, свято уверенные в том, что «вор должен сидеть в тюрьме», как говорил всеобщий кумир советского народа Глеб Жеглов, решили действовать его методами, то есть объявить всему преступному миру тайную войну, а основой любой войны, как известно, является самосуд и беспощадная расправа на месте с лидерами преступного мира, вина которых очевидна, но бездоказательна.
А почему бы и нет? Ведь были же в Бразилии так называемые «эскадроны смерти», своеобразное тайное братство полицейских, которые самостоятельно решили избавиться от боссов преступности в стране. Так чем же хуже Россия; она тоже нуждается в подобном «эскадроне смерти», и слухи о нем в конце 1990-х годов распространились по всей России.
О «Белой стреле» заговорили, когда был таинственно убит Отари Квантришвили. В связи с этим немедленно заявило о себе агентство «Крим-пресс», усиленно опровергая столь милые сердцу добропорядочного гражданина слухи. Но народ хотел верить в существование «Белой стрелы», поскольку по устоявшейся народной мудрости, «дыма без огня не бывает». Разве у кого-то вызывает сомнение тот печальный факт, что, лишенные работы профессионалы, ранее верой и правдой служившие в советских спецслужбах, были вынуждены круто сменить ориентацию, стать киллерами, членами преступных группировок? Так неужели же не могли существовать и другие люди, такие же профессионалы, не пожелавшие расстаться со своими убеждениями, продолжать борьбу едва ли не в одиночку, по другую сторону баррикад, и им больше не нужны были санкции прокуроров на арест — чего можно ждать от тотальной продажности? Им не требовалась опека со стороны высших милицейских чинов, которые не столько помогали работе профессионалов, сколько мешали ей?