Криминальный гамбит
Шрифт:
— Мамон подписал твой рапорт на отпуск. С сегодняшнего дня ты отдыхаешь, так что сдавай оружие и вали домой.
— Чего это он так расщедрился? — удивился Юрий. Рапорт на отпуск он подавал месяц назад без всякой надежды на успех. Просто подошло время очередного отпуска, и он, чтобы этот факт не забыли, отметился в канцелярии, рассчитывая на самом деле отдохнуть лишь с появлением первого легкого снежка. В сложившейся обстановке отпускать оперативника было крайне неразумно — против всех правил и инструкций. Неожиданно до лейтенанта дошел истинный глубинный замысел и. о. начальника
Сдав пистолет, Астафьев позвонил Колодникову:
— Андрей, это я. Тебя на планерку не вызывают?
— Нет, игнорируют.
— Ясно. А меня выгнали в отпуск.
— Когда?
— С сегодняшнего дня.
Майор помолчал, потом сказал:
— Ну что ж, поздравляю.
— Ты что, издеваешься? Как раз сейчас мне меньше всего нужен отпуск! В работу не влезешь, выгонят да еще по шее надают.
— Ладно, не дрейфь. Найдем тебе работенку по душе вдали от глаз начальства.
После планерки к Мамонову пришел Жучихин. Круглое лицо прапорщика было, как всегда, невозмутимо, но подполковник отметил: набрякшие веки превратили глаза, в совсем узкие щелочки, под ними образовались мешки. Мамонов разозлился.
«Опять вчера перебрал», — подумал он. Но читать нотации своему самому близкому подчиненному Мамонов не стал.
— Садись.
Стул жалобно скрипнул под массивной задницей прапорщика.
— Есть дело. Надо сгонять в Антоновку и обратно.
— Чего так срочно?
— Надо. В этот раз поедешь один. Я вырваться не могу. Сам знаешь, какие тут у нас дела, я под колпаком у генерала. Заедешь как всегда на комбинат, затаришься по полной программе. В Антоновке загонишь машину в автосервис, ну и… как обычно.
Прапорщик недовольно засопел, стул под ним заскрипел угрожающе. Он был в курсе всех дел шефа и знал, ЧТО ему предстоит везти кроме колбасы и первых абрикосов. Но одно дело быть просто шофером, а другое дело одному везти наркотики.
— Ладно, не волнуйся, — успокоил его подполковник. — Ты же знаешь, что все отлажено, риска никакого. Машину мою знают, тебя — тоже. Сколько раз вместе через таможню гоняли. Вечером будешь на месте, завтра вернешься сюда. Плачу вдвойне.
— Так и быть, — пробурчал Жучихин, тяжело поднимаясь со стула. — Но один я поеду первый и последний раз.
Подполковник с изумлением посмотрел на своего верного Санчо Пансу.
Подобных слов он от него никак не ожидал.
— Ты чего это борзеешь? — спросил он. — Я тебя сколько раз за эти годы отмазывал? Как минимум три. А звездочки ты как получил? Домик себе тоже неплохой выстроил, да и так перепадает — дай Бог каждому.
Прапорщик скривился и, стоя вполоборота к начальнику, сказал:
— Так это разные вещи — просто баранку крутить или наркоту возить. За это такой срок можно схлопотать — жизни не хватит.
— Поменьше болтай, а думать тебе вообще ни к чему. Разговорился, тоже мне.
Иди, готовь машину.
У выхода из ГОВД судьба столкнула двух очень недовольных судьбой людей — Астафьева и Жучихина. Увидев, что прапорщик направляется к машине Мамонова, машинально поигрывая ключами, Юрий спросил личного водилу подполковника:
— Иваныч, ты куда сейчас?
— На мясокомбинат.
— Подбрось, а? Мне в больницу надо, а от комбината я пешком дотопаю.
Отношения между двумя попутчиками были нейтральные, дорогу друг друга они никогда не переходили, и Жучихин кивнул:
— Поехали.
По дороге Юрий спросил:
— Ты чего такой мрачный?
— А ну ее на х…!
— Кого это?
— Да жизнь такую.
— А я вот с сегодняшнего дня в отпуске.
— Поздравляю. Самая пора. В Хохляндии вон уже абрикосы спеют.
— Да ты чего, рано вроде еще.
— Ну, ты мне еще говори!
Астафьеву нестерпимо захотелось абрикосов, он настолько явно почувствовал во рту вкус нежной мякоти, даже слюну сглотнул. Выругавшись, он сказал:
— Ну, Иваныч, гад же ты! Так абрикосов захотелось, чуть слюной не подавился.
Прапорщик засмеялся, круглое лицо расплылось в добродушной улыбке. Ему нравились такие ситуации, когда человек начинал от него зависеть. Жучихин решил быть великодушным.
— Ладно, так и быть, завтра привезу тебе абрикосов. Пару килограмм хватит?
— Откуда? — удивился Юрий.
Они остановились около ворот мясокомбината.
— Оттуда. Ну, говори? Хватит? — повторил Жучихин.
— Вполне.
— Считай, что они у тебя.
Поблагодарив шофера за бесплатную доставку и обещанные фрукты, Астафьев вышел из машины. Он видел, как «десятка» подполковника беспрепятственно проехала во двор мясокомбината. Это удивило Юрия. В последнее время хозяйство местного мясного короля Елисеева охраняли верзилы из агентства «Баграм», состоящего сплошь из ветеранов первой чеченской войны. Астафьев слышал, что эти парни в камуфляже полностью искоренили на заводе воровство, но машину Мамонова пропустили без каких-либо проверок, широко Распахнув ворота.
Шагая к больнице, Астафьев размышлял над эти феноменом. Со слов Мазурова он знал, что как-то Елисеев, этот мясной царек Кривова, поставил на прилавки магазинов большую партию некачественных просроченных сосисок.
Обычно подобные фокусы сходили Елисееву с рук, но в этот раз поставка была особенно крупной, помимо этого несколько человек попали в больницу с отравлением, а один даже умер. Хозяева магазинов подали на Елисеева в суд, прокуратура завела уголовное дело, и тот в панике начал искать защитника в милицейской среде. Таковым оказался Мамонов. С его помощью подменили историю болезни умершего, состряпали другую. Денег тогда за это Мамонов не взял, а начал просто потихоньку доить Елисеева, регулярно и бесплатно отовариваясь прямо на мясокомбинате, вывозил багажниками деликатесы.
К удивлению Астафьева, Мазурова в палате не оказалось.
— А где Михалыч? — спросил он в палате.
— Гуляет где-то. Взял костыли и убежал.
Своего непосредственного начальника Юрий увидел в небольшом фойе, полулежащим на диванчике. Рядом с ним расположился Колодников. По их сосредоточенным лицам лейтенант понял, что ненароком попал на производственное совещание.
— Здорово, Андрей. Ты чего это распрыгался, Михалыч? Тебе еще рановато, — сказал Юрий.
— Да поговорить надо, а разве в палате это возможно.