Криминальный гамбит
Шрифт:
— Там трудно уже что-то понять — всю зиму под снегом. Мы пока его откопали в куче трупов, измучились.
Мазуров кивнул. Об особенностях хранения невостребованных трупов в кривовском морге он знал не понаслышке. Не проходило и недели, чтобы ему точно так же не приходилось копаться в куче смерзшихся, весьма несимпатичных жмуриков.
— На нем еще четверо лежало, — продолжал лейтенант. — Сын его — инвалид однорукий, сестра за сердце хватается. Хорошо хоть брат Перфилова здоровый, пришел, помог, правда, пьяный, как обычно. Распознали ботинки, по ним и выдернули.
— Что,
— Все до мелочей. Татуировка на руке, якорь с именем «Саша», отсутствие трех передних зубов.
— Ну, слава богу, можем считать, что это дело свалили, одна «палка» у нас за этот месяц есть.
«Палками» на местном милицейском жаргоне называлось успешно законченное и переданное в суд дело.
— А потом Мамонов меня отозвал, — продолжал Астафьев. — Велел заниматься похоронами Петренко.
— Когда, кстати, его?
— Сегодня, в два.
— Да, жалко Иваныча. Какой был оперативник, ты не представляешь. Двух лет на пенсии не протянул. Надо бы заехать проститься. Значит, по «Москвичу»
Колодников работать будет? Это хорошо, Андрей мужик цепкий. А тебе придется тогда еще раз в больничку слетать. Оперативку из области проверить по одному типу. Вдруг сойдется?
— Ладно, съезжу. — Астафьев спешно покинул кабинет.
В это время в кривовской больнице случилось еще одно чрезвычайное происшествие.
Капитан Мелешкин, участковый центрального района, выполнял свои рутинные обязанности, допрашивая пострадавшего в драке мужичка. Дело было простое и ясное: поссорились два соседа, начали драться, а этот чудак кинулся их разнимать. Как обычно бывает в таких случаях, миротворцу досталось больше всех.
Драчуны отделались синяками и ссадинами, а разнимавшего их мужика с сотрясением мозга поместили в нейротравму, в палату с такими же, как и он, «головастиками».
Закончив все формальности, Мелешкин уже собирался покинуть палату, когда из коридора донесся шум: требовательный женский голос переходил-на крик.
Открыв дверь, капитан увидел странную сцену: растрепанная медсестра буквально висела на руке у высокого худого парня в кожаной куртке, пытаясь задержать его, но тот, выкручиваясь, упорно пробивался вперед.
— Куда?! Нельзя без халата!
— Да пошла ты!.. — В доли секунды странный посетитель свободной рукой ударил медсестру, но попал куда-то в плечо. И занес руку для повторного, более прицельного удара.
Этого Мелешкин допустить не мог. Он подскочил к хулигану, намереваясь перехватить руку. С плеч участкового упал накинутый белый халат, до этого прикрывавший милицейскую форму. В этот момент произошло нечто еще более неожиданное: парень остановился и замер. Лицо его исказила гримаса ненависти, а в руке щелкнуло выкидное лезвие ножа. Прежде чем капитан успел хоть что-то понять, острая боль пронзила его. Захрипев, участковый опустился на пол, а убийца быстро вытащил из тела милиционера нож, с силой отшвырнул медсестру и помчался к выходу.
Через три минуты Мелешкин лежал на операционном столе, а через четыре часа, когда схлынула пелена наркоза, в палату вошел мужчина лет сорока с тонкой щеточкой усов.
Глава 4
Старший оперуполномоченный уголовного розыска майор Андрей Викторович Колодников не впечатлял своими габаритами. Невысокого роста, да еще сутулившийся, с лицом, выдававшим поклонника Бахуса, он тем не менее считался лучшим оперативником города. Фанатизм и преданность делу с лихвой покрывали все недостатки майора. В данный момент Колодников временно исполнял обязанности начальника УТРО, пока тот пребывал в очередном отпуске.
— Алексей, Лешка! Слышишь меня? — наклоняясь над Мелешкиным, хрипловатым, прокуренным голосом уже в третий раз повторил он.
— Что? — с трудом раскрывая глаза, отозвался участковый.
— Кто это был? За что он тебя?
— Не знаю… вроде видел его раньше, но никак не вспомню…
Колодников с досадой поморщился. Перепуганная медсестра не запомнила лицо бандита, да и остальные свидетели припоминали самые общие приметы: высокий рост, худобу, одному бросились в глаза многочисленные синие наколки на пальцах, так называемые «перстни», второму — чересчур короткие волосы. Ни по одной фотографии «спецконтингента» из картотеки ГОВД тот парень не был опознан. По показаниям тех же свидетелей, он, выскочив из здания больницы, перебежал улицу, прыгнул в синюю «десятку» и уехал. Номер машины, естественно, никто не заметил.
Задержать убийцу по цвету и марке машины было практически невозможно. В Кривове многие предпочитали при первой возможности пересесть на «десятку», в том числе и бандиты. Проверку машин Колодников не исключал, хотя и понимал, что поиск в этом направлении будет длительным. Раздался слабый голос Мелешкина:
— По-моему… он был обколотый.
— Точно?
— Да… и хорошо обколотый. Глаз у меня наметанный.
Чуть помолчав, капитан добавил:
— Это кто-то из старых клиентов. Только никак не вспомню кто… но точно не по моему участку.
Участковым Мелешкин служил двенадцать лет, и его словам Колодников полностью доверял.
— Может, кто вернулся из старичков… слишком он худой… как с зоны…
— Ладно, Алексей, поправляйся.
В коридоре Колодников столкнулся лицом к лицу с заведующим хирургическим отделением Арсением Топляковым. Лучший хирург города выглядел усталым: после Мелешкина он провел еще одну сложную операцию.
— Ну, как ваш товарищ? — спросил хирург.
— Да вроде все нормально.
— Ему повезло: чуть повыше, и задел бы сердце.
Они вышли на лестничную площадку, и оба автоматически закурили. Топляков прищурился, потер висок и сказал:
— Знаете, что меня удивило? Точно такую же рану я видел во время обхода у той девушки, Орловой.
— Что значит точно такую же? — удивился Колодников.
— Узкое лезвие, удар в область сердца. Специфический след.
В голове майора что-то словно щелкнуло.
— Постойте, а где он нашего капитана поранил?
— Около восьмой палаты.
Выкинув только что прикуренную сигарету, Колодников рванулся обратно в отделение. Вслед за ним последовал и удивленный хирург.