Криппен
Шрифт:
— Тогда я останусь на время Этель Ле-Нев, — сказала она. — Последние двадцать пять лет это имя неплохо мне служило, и я буду обходиться им, пока мы наконец не поженимся.
Она еще не придумала, как преодолеть это препятствие: ведь покойница вряд ли могла подписать свидетельство о разводе, но сама Этель, естественно, никогда в жизни не рассказала бы Хоули правду о том, что совершила.
Следующие несколько дней они осматривали достопримечательности. Во-первых, отправились на экскурсию к Эйфелевой башне, построенной сравнительно недавно, — о ней они читали в газетах. [45]
45
Эйфелева башня была сооружена по проекту инженера Александра Гюстава Эйфеля (1832–1923) в Париже для Всемирной выставки 1889 г. как символ достижений техники XIX в.
— Хоули, — сказала Этель, когда они там сидели; поразмыслив некоторое время, она сформулировала в уме аргумент, который не должен был казаться слишком подозрительным, — у меня есть идея.
— Да?
— Насчет Коры.
Хоули тяжело вздохнул.
— Сегодня такой чудесный день, — сказал он. — Неужели мы должны сейчас о ней говорить?
— Это важно, — ответила она. — И связано с тем, что ты сказал недавно о разводе.
Хоули снова вздохнул и положил свой бутерброд обратно в пакет.
— Продолжай, — сказал он.
— Мне пришло в голову, что найти Кору в Америке будет очень трудно. Ведь она даже не сказала тебе имени этого человека, с которым сбежала, правда?
— Да.
— И у тебя нет никаких предположений, кто это?
Он отрицательно покачал головой.
— Я знал о нескольких ее изменах за все эти годы, — признался он, — и нескольких мужчин, с которыми она общалась. Но это стало для меня отчасти сюрпризом. Я не догадывался, что она с кем-то встречается. На самом деле я думал, она такая раздражительная последнее время как раз оттого, что не изменяетмне.
— Это еще больше усложняет дело, — сказала она. — Возможно, она уже вовсе и не в Калифорнии, если, конечно, действительно туда отправилась.
— Что ты хочешь этим сказать, Этель?
— Лишь то, что если мы надеемся в конце концов пожениться, это не может произойти с согласия Коры. Ты ведь ее хорошо знаешь. Неужели ты действительно думаешь: если тебе удастся связаться с ней и рассказать, что ты обрел счастье, она будет готова просто так тебя отпустить? Скорее всего, она примется ставить у тебя на пути всевозможные препоны.
Криппен кивнул.
— Все это так, — сказал он. — Но я не понимаю, каким образом…
— Мне кажется, нам нужно просто вести себя так, словно Коры больше нет.
— Как это?
— Мы могли бы сказать,
— Этель!
— Я не шучу, Хоули. Кому нам, право же, об этом рассказывать? Таких людей раз-два и обчелся. Семьи у нее нет. Искать ее никто не будет. Друзей — кот наплакал. Но мы ведь не хотим повторения сцен, как с этими ужасными Нэшами на прошлой неделе в театре. Всякий раз, когда мы будем появляться вместе, нам не избежать подобной грубости. Но мы ведь не можем провести всю жизнь взаперти — за дверьми Хиллдроп-креснт, 39. Да мы этого и не хотим. Мы хотим наслаждаться. Жить полной жизнью.
Хоули задумался.
— Да, так было бы легче, — согласился он. — Но как же мы это провернем?
— Все очень просто, — ответила Этель, обдумав все варианты. — Мы отправим одной из ее подруг телеграмму, где сообщим, что ты получил из Америки известие о трагической смерти Коры, но решил уехать на пару дней, чтобы смириться с утратой. Конечно, эта новость тебя очень огорчила. Потом, по возвращении, мы просто будем избегать всех ее друзей. Сможем найти себе других. Поверь мне, я вовсе не стремлюсь вступить в Гильдию поклонниц мюзик-холла.
— Но если даже мы так скажем, это ничего не изменит, — возразил он. — Мы все равно не сможем пожениться.
— Да, но ты мог бы тем временем попытаться ее найти. Если же это не удастся, что ж, тогда мы сможем сами обрубить концы. В любом случае никто не станет возражать против того, что мы вместе, если сказать, что мы оба свободны.
Хоули сомневался, но Этель настаивала. Она наклонилась к нему и взяла за руку.
— Ты любишь меня, Хоули? — спросила она.
— Ты же знаешь.
— Тогда положись на меня. Уверена, что это правильное решение. Тебе станут сочувствовать, как скорбящему вдовцу, и со временем мы сможем появляться на публике вместе. Общество это не встревожит, поскольку мы больше не будем к нему принадлежать. Мы просто заживем своей жизнью — ты и я. И никто нас не осудит.
Они еще некоторое время обсуждали этот вопрос, и Этель наконец сумела его убедить. В тот же вечер они зашли на Северный вокзал и составили телеграмму, чтобы отправить ее в Лондон, миссис Луизе Смитсон.
Трагическое известие тчк, — говорилось в ней. — Кора умерла Америке тчк Похоронена вместе больным родственником тчк Уехал Париж оправиться тчк Утрата всех нас тчк Хоули Криппен(доктор).
— Чудно, — сказала Этель, заплатив из своего кармана пару франков за отправление.
— Надеюсь на это.
— Верь мне, Хоули. Я знаю, что так будет лучше. Эти ее друзья все равно терпеть ее не могут. Они сделают вид, что сокрушаются по поводу ее кончины, а потом забудут о ней и о нас — и будут жить дальше как ни в чем не бывало.
К несчастью для Этель, Луиза Смитсон была очень подозрительной женщиной. Телеграмма ее потрясла, хоть она и не собиралась больше общаться с Корой после ее недостойного поведения пару месяцев назад. Тем не менее, Луиза немедленно обсудила этот вопрос со своей подругой Маргарет Нэш, которая рассказала ей о случайной встрече с Хоули и Этель в антракте «Сна в летнюю ночь» и об инциденте с украшениями. Луиза была из тех женщин, которые думают обо всех плохо, пока ей не докажут обратное, и решила пока не принимать телеграмму Хоули на веру: пылкое воображение подсказывало ей, что бывшая подруга попала в беду.