Криптоэффект
Шрифт:
Пороемся в учебниках, позвоним Нону… ага, ясно. Не всё так просто. Вероятность того, что поле Кум-Эла «поймает» квант, пропорциональна четвёртой степени частоты этого кванта — как в рэлеевском рассеянии. Это для захвата света красного карлика Рао поле растягивается на три тысячи километров и все равно может «съесть» лишь один из тысячи приходящих фотонов. Фиолетовый свет, у которого частота вдвое выше, чем у красного, поглощался бы в шестнадцать раз интенсивнее — и до поверхности в среднем доходили бы только 98,4 процента падающих фотонов, а верхний предел поглощения составил бы целых шестнадцать процентов!
Что
Что же касается излучения ультрафиолетового, видимого спектра и тем более инфракрасного, то они, хотя активно поглощаются планетарным полем, отдельно взятого криптонца при ближнем контакте поджаривают так же хорошо, как и землянина. Зато от них гораздо лучше защищает кристаллическая броня.
Наконец, ударная волна и плазма, в которую превращается воздух. По существу, это одно и то же — удар разогнанных молекул. И вот тут срабатывает второй полезный эффект того же поля — эффект массы. Температура — это у нас что? Кинетическая энергия молекулы. А из чего состоит кинетическая энергия? Из массы и скорости. Скорость молекулы остаётся неизменной, а вот масса падает… в 33 раза. То есть ударит она по телу криптонца в 33 раза слабее. И тысячеградусный жар падает до… 30 градусов.
А теперь добавьте, что персональное поле Кум-Эла ещё и испытывает резкий скачок мощности (так как только что нажралось жёсткого излучения, и ещё не успело рассеяться). Так что на доли секунды снижение массы вокруг может быть не в стандартных 33 раза, а во много раз больше.
В огненном шаре ядерного взрыва, конечно, не тысячи градусов, а миллионы. Даже с масс-эффектовым «охлаждением» это слишком много для незащищённой кожи. Зато для скафандра высшей защиты — преогромное облегчение.
Беда в том, что эта «полевая защита» крайне субъективна — её эффективность зависит от настроения криптонца, от его гормонального баланса, уровня тренированности, усталости, сытости и множества других параметров. А также от характера взрыва и от расстояния до эпицентра… Так что особо полагаться на неё не стоит — при прочих равных у криптонца всегда больше шансов пережить взрыв, чем у землянина, но вот НАСКОЛЬКО больше — тут заранее предсказать нельзя.
— Погодите, учитель… но если поле эффекта массы всегда равнозначно снижению температуры в то же число раз, почему не замерзают предметы, которые мы поднимаем… и наши собственные тела? Или «нормальная» температура наших тел — десять тысяч градусов?! Но почему тогда мы сами не взрываемся, как бомбы, как только поле снимается или хотя бы ослабевает?
— Правильное замечание, ученик. Ответ — не всегда. Есть такое понятие, как длина волны эффекта массы.
— Ага! То есть обычно у полей биологического происхождения эта длина больше размера молекул?
— Точно! А ещё говорят, что воины плохо соображают.
Для тех, кто не является аугментами, и не обладает научной интуицией, поясним на пальцах. Вот у нас есть, допустим, солдат на марше. И нам нужно утяжелить
К клетке. Но не к молекуле. Внутри клетки отдельные молекулы белка и органеллы продолжают скакать, осуществляя свои функции весьма шустро, и совершенно не замечая, что клетка в целом стала тяжелее для внешнего наблюдателя (в том числе для соседних клеток). Как пассажир не замечает, что на поезд, в котором он едет, добавили несколько тонн груза.
Для объяснения отрицательного эффекта массы аналогию подобрать сложнее. Представить себе рюкзак отрицательного веса мы ещё можем (шарик с гелием), но отрицательная инерционная масса — это уже что-то совершенно противоречащее нашему жизненному опыту.
Чем меньше длина волны поля, тем меньше размер объектов, которые могут «заметить» своё облегчение или утяжеление относительно друг друга. В норме она примерно соответствует длине волны поглощаемого света — но бессознательным усилием криптонец может её во много раз уменьшить или увеличить.
— Погодите, учитель, но тогда получается, что поглощая гамма-кванты, мы можем создать поле с разрешением, сравнимым с размером адронов, и влиять на ядерные реакции?
— Можем, — без тени улыбки кивнул гигант. — Но очень не советую. Взорвёшься. Или получишь смертельную дозу радиации.
— Учту. А почему тогда не нужно делать поправку на защиту эффектом массы при стрельбе из плазменных винтовок? В курсе тогда должен обязательно быть пункт «проверь состояние поражённой цели, если она продолжает движение — добей вторым выстрелом»… Но на практике это правило работает только для целей с высокой природной или технической защитой, при стрельбе по легкоодетым гражданам внимание сразу переносится на следующую цель…
— Ну ты и монстр, ученик, — покачал головой Нон. — Так спокойно об этом говоришь…
— В боевой практике бывают разные задачи, — пожал плечами Хан. — В конце концов, бОльшую часть жизни я не решал, по кому стрелять — так что спросите у судей осторожности, которые выдавали вердикты на уничтожение. Так всё же, почему мы не замечаем этого защитного эффекта в обычной перестрелке?
— Потому что ручное оружие проектировали не идиоты. Энергия плазменного сгустка в основном запасена в магнитных полях, которые его сдерживают. На магнитное поле эффект массы не влияет. А когда плазменный сгусток разрушается, магнитное поле переходит в электрическое, разгоняющее уже частицы внутри самой цели. Электрические явления эффект массы не сдерживает, скорее наоборот. Да, каждая заряженная частица становится в 33 раза легче. Но они и скорость при той же напряжённости электромагнитного поля получают в 33 раза выше! А это… ну, ты сам знаешь. Тут уже неважно, какую конкретно форму примет импульс — разряда от одной точки цели к другой, или пучка заряженных частиц… то и другое одинаково смертельно.