Кристалл Альвандера
Шрифт:
Сложная для оператора, эта часть работ оказалась самой скучной для наблюдателей. Сейчас для нас совершенно ничего не происходило. Все процессы шли внутри материала, скрытые от постороннего глаза. И только оператор видел и управлял ими. И только от его мастерства и опыта зависело насколько качественным получится м-молекула. Время текло медленно. Но никто не то что не уходил, но, казалось, даже не шевелился, всматриваясь в висящий над емкостью куб.
Сколько времени прошло я, признаться, не заметил. Но вот конструкция плавно начала опускаться. Тут же к ней метнулась одна из тележек, куб оказался в жестких захватах, а тележка укатилась куда-то вглубь цеха. Шар с оператором опустился на пол, раскрылся и из него вышел весь мокрый от пота мужчина.
– Теперь ты понимаешь, почему я всегда пугалась, когда видела тебя после работы? – пихнула меня локтем Феола.
– Сейчас результат работы повезли на проверку и тестирование, – объяснил Готтер. – Специалисты изучат запись, а биокомпы просмотрят ее потом и смоделируют работы. Все вместе позволит нам составить довольно точное представление о конечной продукции. Если все тестирование пройдет нормально, то запись размножат и по уже отработанной технологии начнут строить другие корабли.
– То есть вы решили на нас потренироваться? – поинтересовался Гарнер, разглядывая какие графики на визоре рядом с емкостью.
Готтер усмехнулся.
– Ну нет. Ваш корабль далеко не первый. С первого раза никогда не получается. А проверка осуществляется полностью всегда, даже если продукция изготовлена по шаблону – это правило Но сейчас это еще и вопрос сравнения предыдущих работ. Мы пока анализируем методы улучшения. Когда отработали технологию, применили на вашем корабле. Сегодняшняя работа последняя проверка и подведение итогов. – Готтер также внимательно изучил все графики. – И, судя по всему, весьма удачная. Пройдемте, я вам покажу следующий этап.
– А как же проверка? – удивился я.
– Не помешает. Прошу.
Дружной толпой мы проследовали за главным инженером завода в следующий цех. На этот раз почему-то мы не воспользовались гиперпорталом, а шли пешком по длинному и широкому коридору-оранжерее. Пешком эта дорога заняла минут десять.
– Простите, – несмело поинтересовалась Вера-Вероника. – А почему нельзя просто переместиться?
– Мы прогулялись, а специалисты закончили снимать данные и передали их в аналитическую группу. Мы придем вовремя.
Пришли мы действительно вовремя. Как раз на изготовленном на наших глазах кубе начали монтировать панели. На ребрах крепили какие-то зажимы, а на монтажном стенде собирали сами панели из м-молекулярных полос, соединяя их друг с другом с помощью шпона и пазов. Потом готовые панели поднимали и крепили к основе, создавая таким образом вокруг куба стены. Я заметил, как наметили дверь и тут же в этом месте прикрепили еще одну опору и ограничили высоту перекладиной. Причем крепили каким-то весьма оригинальным способом – механизмом из двух основ, которые при соединении намертво прилипали друг к другу. Причем, судя по всему, держало такое соединение довольно прочно. Если я правильно понял показания приборов, когда соединения подвергали проверке. А вот принцип их работы не уловил. Вот подняли готовую панель…
Людей, управляющих всем этим, видно не было. Только роботы, постоянно меняющие форму в зависимости от нужды, кружили вокруг. Там что-то закрепят, здесь поправят. Подняли панель, что-то щелкнуло и она встала на место, образую внутреннюю стену рубки. Тут же с внешней стороны к ней стали крепить какие-то коробы, как я предположил, для различных видов коммуникаций. Все делалось быстро и точно. Казалось, прошло всего лишь мгновение, но уже весь куб оказался с внутренней стороны отделан панелями, на которых крепились какие-то приборы и схемы. К ним немедленно подлетели новые роботы, засверкала молекулярная сварка. Вот уже что-то замигало. Роботы отлетели, но их место заняли другие и принялись подключать к схеме тестовые приборы, которые немедленно принялись собирать данные с них. Не знаю, где и кто анализировал эти данные, но результат, кажется, его удовлетворил, поскольку роботы стали закрывать панелями и внешнюю сторону куба,
Наблюдать за рождением корабля можно было бесконечно и вряд ли это мне когда-нибудь надоело бы, но тут я почувствовал на плече чью-то руку. Сначала я попытался игнорировать намек, но меня слегка встряхнули. Я недовольно обернулся и встретился взглядом с Владимиром.
– Я понимаю твои чувства, – заметил он с улыбкой. – Но сколько ты еще собрался смотреть?
– А? – Я оглянулся на стенд. Где роботы продолжали монтаж корабля. Потом на экипаж и друзей. Никто вроде бы не скучал. Но Владимир прав, мы и так уже отвлекли людей от работы. Сколько еще можно смотреть? За сегодня все равно ведь не соберут.
Нехотя отвернувшись, я зашагал к выходу. Оглянулся последний раз взглянуть на рождающийся корабль, а потом шел уже не оглядываясь. За мной потянулись и остальные.
На этот раз мы шли не пешком. Перед нам замерцало окно гиперпортала, миг и вот уже мы в просторном помещении, в центре которого стоит большой стол, кресла. Вдоль стен растут карликовые деревья: березы, дубы, клены. Готтер приглашающе показал на кресла и мы не спеша принялись рассаживаться. Стол воистину огромный. Нас ведь тут собралось немало, но за столом все равно оставались еще свободные места. Но тут же стало ясно, что это не просто так – в помещение из гиперпортала появились Координатор, профессор Танаки и еще несколько Советников. Не успели мы поздороваться, как вокруг закружили роботы, накрывая стол. Но вот все формальности встречи оказались закончены. Поднялся Готтер с фужером в руке. Я принюхался к тому, что налили мне. Вино. И, судя по всему, весьма не рядовое. Коллекционное точно.
Готтер откашлялся.
– Честно говоря, – тихо начал он в полнейшей тишине, – я очень рад, что честь строительства первого звездного корабля за пять тысяч лет принадлежит коллективу нашего завода. Нам, гномам, да и другим расам трудно понять ту тоску, что испытываете вы, люди, глядя на пустое ночное небо. Мы не застали то время. Мы появились позже. Но порой я ловил взгляды друзей из людей, которые они иногда бросали ночью в вышину. Взгляды полные печали и тоски. Я понимал, что это тоска по чему-то очень важному и утраченному. Понимал умом, но не сердцем. Но сейчас, наблюдая с каким энтузиазмом работают все люди, я сам проникся этим стремлением к звездам. Я начал понимать, что в жизни есть нечто… далекое и одновременно близкое, недоступное, но к чем надо стремиться. Иначе жизнь превращается в серую обыденность с обыденными делами. Нет, это тоже важно, но все равно нельзя забывать и отказываться от Мечты. Как бы не было тяжело или плохо, важно помнить о своей Мечте и идти к ней. Я благодарен тем, кто показал мне это. И я выражаю восхищение всем, кто принимал участие в проекте и позволил ему стать реальностью. Кто не сдался и не забыл. Особенно присутствующему здесь молодому магистру кристалловеду Альвандеру Морозову.
Я решительно поднялся и махнул рукой. На меня глянули недоуменно, но и выжидательно.
– Прошу прощение, что перебиваю, но я не могу не поправить вас. Я не буду спорить, что когда начинал работу, думал о том, как будет здорово, когда мне удастся решить проблему Барьера. Как все будут восхищаться мной и моими талантами… – за столом раздались смешки. Но не обидные, а вполне дружеские и ободряющие. Каждый мог представить себя на место мальчишки и его чувства в тот момент. – Но даже тогда я не планировал все сделать самостоятельно. По моему заказу трудились десятки различных институтов и лабораторий. Неужели у кого-то будут сомнения в важности работ тех десятков и десятков инженеров и исследователей, выполняющих мои заказы, без которых я не мог двигаться дальше? А моя сестра? Какой смысл в моей работе, если бы она не смогла дать ему разум? Вот мы и получили охламона в подарок. – Я улыбнулся Крису. Тот обиженно фыркнул, но тут же рассмеялся.