Кристальный пик
Шрифт:
— Кажется, я ей не нравлюсь, — произнесла я робко, покуда Госпожа по-прежнему молчала. — Я сделала что-то не так?
— Просто ты не нравишься мне, — ответила Госпожа и стала обходить меня по кругу подобно своей волчице, след в след, стуча посохом о землю. От его ритма, как и от ее зычного голоса, начинала кружиться голова. — Не сидится тебе спокойно. Все-то лезешь не в свои дела — то в дела живых, то мертвых…
— Простите?
— Рубин зовешься, значит? Как хрен ни назови, во рту слаще не станет.
— Боюсь, я вас не понимаю…
— И не поймешь. Пусть
— Через колодец, — ответила я растерянно, и шуршащая поступь Госпожи резко оборвалась. — К нему нас волчий вой привел, а волчьи следы довели затем до Аметистового сада и до вас…
— Волчий вой? — переспросила Волчья Госпожа, и дыхание ее даже сквозь золотую маску всколыхнуло волосы у меня на затылке. — Кто именно из вас услыхал его?
Волчица все еще порыкивала, пусть и вяло, и потому я не знала, двигаться мне или нет, учитывая, что Госпожа, похоже, не стала бы возражать, напади та на меня. И когда я вообще успела полюбиться одному божеству и впасть в немилость у другого? Смирившись с тем, что участь моя в любом случае предрешена, я медленно повернулась к Госпоже лицом и указала пальцем вниз — на Тесею, еще бледную и сидящую в траве возле осклабившегося брата.
Волчья Госпожа посмотрела на них обоих, и на несколько секунд в роще воцарилась тишина. Я была готова поклясться, что слышу, как громко стучит сердце Соляриса, взирающего на нас снизу вверх с подножия. Не знаю, кто, по его мнению, представлял для меня большую угрозу — Госпожа или же ее волчица. Но, судя по желвакам, ходящим на его лице, он был близок к тому, чтобы подняться к нам без спроса. Благо, не успел.
— Ступайте за мной, — скорее повелела, нежели позвала Госпожа. — Я приведу вас, куда вы путь держали. Только не вздумайте более сад мой трогать! Под ноги смотрите, не топчите цветы и тех, кто спит вечным сном под ними.
Мы все часто-часто закивали головой, однако пообещать оказалось проще, чем сделать. По крайней мере, для Кочевника: он переваливался с ноги на ноги при ходьбе, как медведь, и уже через пять минут снова наступил на свежую клумбу. А распускались они повсюду, прокладывая собой тропы между деревьями. Стоило нам последовать за Госпожой, как спустя пять минут они вдруг превратились из фиалковых в белые и полупрозрачные, точно горный хрусталь. Словно мы пересекли невидимую границу.
Границу между Аметистовым садом и Кристальным пиком.
Он полностью соответствовал своему названию. Вместо грибов здесь росли гроздья острых сталагмитов, похожих на копья; они же покрывали стволы деревьев панцирями. На ветвях раскачивались листья такие же стекловидные, источающие то самое бирюзовое свечение, что, как я думала, исходит от самой Госпожи. На ветру они совсем не колыхались, застывшие во времени и пространстве, и даже под прикосновением моих протянутых пальцев не сдвинулись ни на дюйм. Однако откуда-то ветер нес листья другие — золоченые, кленовой формы, стелящиеся перед Волчьей Госпожой узкой тропой. За все время она ни разу не ступила на голую землю — за секунду до того, как ее башмак встретился бы с почвой, под ним оказывался очередной листок.
— Это правда та богиня, которую волчицей кличут?
— Не волчицей, а матерью волков!
— Разве это не одно и то же?
— Да тихо ты!
Мелихор с Кочевником гудели наперебой, умудрившись завязать спор даже в такой ответственный момент. Сама Волчья Госпожа сопровождала нас, существ из низменного мира, и, осознавая выпавшую честь, я старалась лишний раз не выделяться. Все мысли, как назло, разбежались, забылись все давние желания, с которыми я молилась по ночам богам. Кроме разве что одного-единственного…
Цветочное озеро. Лед, треснувший пополам. Вода, болезненно выходящая из легких. Пещера, где мерно горит костер, и драконий жар, которым истекают крепкие объятия. Обещание, которое я когда-то дала Солярису и о котором никогда не забывала, несмотря на все, что происходило со мной и с миром. «Я сниму с тебя проклятие. Мне придется добраться до самой Волчьей Госпожи, чтобы сделать это. Ты снова будешь свободно летать. Без меня и без кого-либо еще».
— Руби, — позвал меня Солярис тихо, будто вспомнил о том же самом. — Постой.
Я сама не заметила, как, завороженная Госпожой и теми дорогами, что она нас вела, ушла за ней вперед остальных, никого не дождавшись. Лишь Дагаз обогнала меня, толкнув плечом, и теперь крутилась у ног Госпожи, лепеча что-то о «потугах в навлечении недугов» и «Бродяжке, кою обязательно нужно проучить». Увидев, что я наконец-то замедлилась, Солярис сделал рывок, нагнал нас троих и потянулся ко мне, чтобы взять за руку, но одернулся.
Между нами щелкнула волчья пасть.
— В совином доме намилуетесь, а сейчас мне поговорить с королевой твоей надо, — сказала Солярису Госпожа, неожиданно тоже остановившись, и мне под ребра вдруг уперся ее посох, которым она, как крюком, поддела меня и придвинула к себе. — Женский то разговор. Ты, дракон, лучше приглядывай за побратимом своим и сестрицами, а то снова зло какое учинят ненароком. В этот раз прощать не стану.
Солярис славился упрямством, но не гонором. Он охотно уступал высокородным господам, лишь бы не встревать с ними в затяжной спор, а коль до него доходило, то мастерски убивал их интерес к себе парой-тройкой неоднозначных фраз. Сейчас же, перед божеством, Сол не стал чваниться и подавно. Только уважительно кивнул, что было ему несвойственно, обменялся со мной теплым взглядом и отступил назад, оставшись дожидаться Мелихор, Кочевника и Тесею, сильно от нас отставших.
Рябиновый посох Госпожи надавил сильнее, и я покорилась ей, пойдя рядом ровным шагом. Неужто она наконец-то сменила гнев на милость? Почему? Дагаз, наблюдающей за нами из-за холки белой волчицы, явно задалась тем же вопросом, оттого и скорчила такую недовольную гримасу.