Кристина против Миллиардера
Шрифт:
Он как-то странно обвел меня взглядом, будто ощупывая. Стало неуютно, и я поежилась.
– А я диван отмыла, представляете, – вспомнив, зачем мы здесь сегодня собрались, напомнила я.
Артем Дмитриевич стащил ботинки, бросил на тумбочку дипломат и настойчиво двинулся ко мне.
– Пох*р на диван. Иди сюда.
Я натурально опешила. Столбом замерла, не ожидая ничего подобного, но он… Он просто подошел и совершенно бесцеремонно принялся расстегивать пояс на моем халате, точно так же, как и я на нем утром. Только если у меня никакого “подтекста”
– Да, что вы себе позволя… – Я попыталась отбросить его руки.
Но он нагло заткнул мой рот своими губами, буквально впиваясь в меня, словно оголодавший зверь в мясо.
Я попыталась оттолкнуть.
– Ой, да не ломайся ты, – оторвавшись на миг, прошептал мужчина. – Я – мужик, мне надо. Ты – баба, можешь помочь. Что не так-то? Ты ведь за этим вышла ко мне в таком виде? Признайся, тебе тоже хочется.
Его рука бесцеремонно скользнула мне под вырез ночнушки, и в этот миг я очнулась от ступора.
– Сволочь! – вскрикнула я и отшатнулась что есть сил. – Да как вы только подумать такое могли?!
Я запахивалась обратно в халат, смотрела на хозяина дома так, будто он самый натуральный монстр, и меня трясло от негодования.
– За кого вы меня приняли? Может, в ваших кругах так и принято, но я… Я не такая!
– Кристина!
– Если вы богатый, думаете, вам все можно? – вспылила я, понимая, что своими репликами могу только ухудшить свое положение.
– А что, нет, что ли? Ты ведь сама утром сказала, что придешь. – Орехов смотрел на меня хмуро и недовольно. Так смотрят избалованные дети, когда у них отбирают конфеты.
– Я? Сама? – Утренний разговор мною воспринимался совершенно в ином ключе, нежели выяснилось сейчас.
Я еще раз прокрутила в памяти тот диалог и только сейчас поняла, насколько он был двусмысленным.
– Нет, – твердо заявила я. – Речь шла только о диване. И я его отмыла, и ничего не должна вам отрабатывать – тем более таким способом!
Мой возглас буквально повис в воздухе, и, признаться, я уже ожидала услышать: “Ну и гуляй на **р, недотрога. Уволена”. Но вместо этого прозвучало задумчивое:
– Хгм… Окей. Понял, работай дальше. Типа сильно гордая. – Губы Орехова изогнулись в некрасивой улыбке.
– Типа да, – отозвалась я. – Так вам греть ужин?
– Мне бы постель кто согрел. А раз за этим не к тебе, то вали уже с глаз моих долой, чтобы я тебя до утра не видел.
И что я сделала? Правильно, свалила.
Слушая бормотания вслед.
– Что ни баба, то беда. Гордая она, бл**ть.
Меня трясло еще несколько часов, в течение которых я не могла уснуть. Перебирая в голове все случившееся, я смотрела в одну точку и ждала неприятностей. То казалось, что в коридоре слышны тяжелые шаги Орехова и он идет завершить начатое. Уложить меня в постель. “Я мужик, а ты баба”, – вспомнилось вдруг, и по телу побежали мурашки
Затем оказалось, что Терминатор все-таки пробрался в нашу с Максимкой комнату еще до того, как я заперлась. И узнала я об этом по громкому внезапному храпу, раздавшемуся – внимание – из-под моего одеяла! Этот наглый пес спал у стенки, и на все мои старания его пробудить отвечал тихим рычанием.
В довершение всего у меня снова разболелась поясница, так что пришлось пить обезболивающее.
Тревожный сон, в который я все-таки провалилась, сменился будильником.
– Мам? – на соседней кровати заворочался Максимка.
– Спи-спи, еще рано, – ответила я, осторожно поднимаясь и стараясь не разбудить еще и пса, нагло пробравшегося ночью ко мне под бочок.
Тихонько одевшись, я вышла из комнаты и… замерла. Что делать дальше – не знала. Готовить ли завтрак? Начинать уборку? Или собирать вещи, будить сына и уходить?
Ответ оказался на поверхности – идти нам с Максом было некуда, потому ноги сами повели меня на кухню.
Я приготовила завтрак для начальства и накрыла на стол, дожидаясь появления Орехова, как решающего суда над заключенным под стражу. Помилует или на каторгу? Вот в чем вопрос.
Артем Дмитриевич появился с небольшим опозданием, что было на него совсем не похоже. Он морщился, тер виски, недовольно сопел и настороженно принюхивался к еде.
И вот, когда я уже сгрызла все ногти, стоя за углом и представляя, как Орехов вскакивает и требует подать ему новую кухарку, он меня позвал.
– Кристина, – раздался сиплый шепот от стола.
– Я здесь! – отрапортовала, появляясь из-за его спины.
– Зачем так кричать? – пригибая голову, возмутился Орехов. – Как ненормальная. Не видишь, что ли? Человеку плохо! Дай мне этот… как его?
– Топор? – ляпнула я намного раньше, чем успела подумать.
Слово – не воробей. Соскользнув с губ, оно несется дальше, рождая страшные последствия. Вот и в моем случае Орехов был настроен решительно.
– Борзеешь! – сказал он, качая головой. – То невинную мышку строим из себя, то… у-у-у…
– Аспиринчик? – На этот раз я вспомнила верное слово.
– Давай же! Сил моих нет…
Так быстро я еще никогда не бегала, даже в школьные годы. Сунув работодателю лекарство, подала водички и мило улыбнулась в ответ на хмурый неодобрительный взгляд.
– Спасибо, – сказал Орехов с таким лицом, будто у него что-то застряло в самом мягком месте и он с трудом выносит эту боль. – Свободна.
У меня упало сердце.
– Насовсем? – уточнила, чувствуя, как земля уходит из-под ног. – Вы меня…
– Я прошу тебя уйти с глаз долой, – массируя виски, кивнул Артем Дмитриевич. – Неужели дел больше нету? Иди там, блин, зерно перебери, что ли. Придумай что-то. Только не беси. Я подыхаю…
Услышав такой ответ, я не смогла сдержать счастливой улыбки. Не уволена! Счастье есть!